Темная аллея парка. Дорожка посыпана хрустящим под ногами мелким гравием, по бокам густые кусты, подстриженные под линейку. Через равные промежутки деревянные скамейки и фонари, дающие тусклый, желтый свет. Урны, рядом со скамейками переполнены всевозможным парковым мусором: упаковками от мороженого, этикетки от конфет, пустые пивные бутылки и пачки из-под сока.

Я медленно качусь по аллеи, не понимая, что надо делать дальше. Голоса ведущего не слышно, никто ничего не объявляет.

Что делать?!

Аллея знакомая, где-то я уже её видел. Причем, судя по ассоциациям и внутреннему чувству, ничего хорошего мне эта темная аллея в парке не сулит.

Стоп! Вспомнил! Это же аллея из мультфильма «Ну, погоди!». Точно, это она и есть.

В детстве, когда я со стариками жил еще в лачуге на берегу моря, то у нас был только старый советский телевизор, по которому показывали всего два канала, но как-то Дед притащил откуда-то видеомагнитофон и одну единственную кассету, на которой были записаны все серии «Ну, погоди!». Я засмотрел эту кассеты до дыр. Потому что больше никаких развлечений в детстве не было.

И вот та серия, где действие происходило в городском парке, на мою детскую психику произвела неизгладимое впечатление. Я до жути стал бояться ночных улиц и Волков.

Я же Колобок. А в сказке про Колобка, Волк – это воплощение Зла. Заяц, он, по сути, мелкий и его никто в серьез не воспринимает. Медведь – он большой, добрый и никогда не обидит. Лиса – она хитрая, но ласковая и нежная, ей в пасть хочется самому запрыгнуть, вот какая она няшка. А Волк – он первобытное, хищное Зло. Да, немного тупое, да, немного простоватое. Но, Зло! Неотвратимое и бессердечное. Вот у меня и сложился с детства страх перед Волками. Кто-то боится высоты, кто-то пауков, кто-то змей, кто-то гаишников, а я до жути доюсь Волков.

В конце темной аллеи, залитой тусклым светом мертвенно-бледных фонарей, стоял Волк.

Волк!!!

Тот самый из «Ну, погоди!». Волк стоял, широко расставив свои лапы, чуть повиливал, нетерпеливо хвостом, красная рубаха на выпуск, морда хищно и агрессивно наклонена вперед, а в широко раскрытой пасти из угла в угол перекатывается зажженная папироса.

– Шустрее! Шустрее!!! – нетерпеливо, подгонят меня Волк. – Сколько можно ждать?!

Я обреченно подкатываюсь к Волку, понимая, что сбежать некуда. Сквозь колючие, густые кусты, ставшие непролазной стеной, мне не прорваться. Назад кинуться? Волк догонит!

Страх сковал мои пшеничные внутренности. Эх, хорошо бы разозлиться, но, чертов страх парализовал все мое существо, загнав злость куда-то вглубь.

Я пропал!

Надо загнать свой страх вглубь, в самое дно. Я не боюсь Волков. Не боюсь. Я ем их на обед, ужин и завтрак…и по ночам иногда встаю к холодильнику, чтобы полакомиться холодной волчатинкой.

Я не боюсь!

Не боюсь!

Я обхитрю его!

– Не ешь меня, волчек! Меня по амбарам помели, по сусекам поскребли, из клавиатуры крошки вытряхивали, везде пыль, грязь, плевки, бычки, зараза, тьфу!!!

– Да, я всё понимаю, – пожал плечами Волк, – но сам понимаешь, надо. Думаешь, я сам хочу? Нет, не хочу. Мне, вообще, хлебобулочные изделия противопоказаны. Но, тут дело такое, сказали – «Съесть!», значит, надо есть.

– Это, да, – кивнул я. – тут не поспоришь. Хреново нам, сказочным героям. Всё у нас предрешено, все расписано за нас. Никакой импровизации. Русские сказки – это жестокий мир.

– И не говори, – обреченно махнул Волк, присаживаясь на скамейку. – Вот в реальной жизни, мы, ведь, Волки – санитары леса. Пользу приносим. Между прочим, для многих народов являемся символами силы, уверенности, выносливости и свободы. А в русских сказках, Волк – он кто? Тупой дурачок, которого все, особенно Лисы обманывают.

– Лисы, они такие, хитрые, – печально вздохнул я. – сам знаешь, чем моя сказка заканчивается. Ты, кстати, в ней не самый плохой персонаж.

– Это, да. С этим согласен, – кивает Волк. – А в других сказка. То хвост в лед вморозят, то голову оглоблей расшибут. А в сказке, про «Семерых козлят» или в «Трех поросятах», там вообще, жуть!

– Ой, и не говори, я, как вспомню «Семерых козлят», холодным потом прошибает, – согласился я. – Живот вспороли, камней напихали! Кабздец!

– Ужас! – поморщился Волк.

– А я ведь, просто хотел мир посмотреть. Покататься, с народом пообщаться. Новых людей узнать. А меня каждый норовил съесть.

– Бедолага, ты, – жалобно пискнул Волк, всхлипывая. – Такой же бродяга, как я. Эх, плохо, что мне тебя заказали. Хороший ты пацан Колобок. Жалко мне тебя будет убивать, нравишься ты мне.

– Слушай, а у тебя впить есть?

– Что думаешь, раз Волк, то обязательно алкаш? – обиделся Волк.

– Нет, просто выпить охота. День был тяжелый, да и перед смертью положена последняя рюмка.

– Да, я бы и сам сейчас накатил. Но денег, ни копья, – Волк для наглядности вывернул карманы брюк. – Вот тебя съем, мне заплатят, тогда и выпью. За двоих выпью! – торжественно пообещал Волк.

– Слушай, а, ну, сними с меня шапку!

– Зачем?! – не понял Волк.

– Сними, сними, – поторопил я Волка. – Видишь, сбоку незаметный карманчик.

– Вижу.

– Выворачивай его.

Волк расстегнул небольшую молнию, которая закрывала неприметный карманчик на боку моей шапки, которую мне связала Бабка. Внутри тайного кармана была сложенная вчетверо пятитысячная банкнота.

– Опа-па! – восторженно воскликнул Волк. – Сообразим?

– Легко! А продадут, все-таки уже поздно?

– Я знаю одно место, там всегда продают. Ну, чё сгоняем?

– Давай, ты один сходишь, а то мне тут Зайцы по голове настучали, и она болит, просто жуть. А я тебя тут, на скамеечке, подожду.

– Хорошо, тогда я быстро, одна нога здесь, а другая там. Ты только дождись!

– Только ты сразу три бутылки бери, не меньше. И сосисок из кролика возьми на закусь. Мне, что-то в последнее время зайцы и кролики только в виде закуски нравятся.

– Сделаю круглый! Я мигом!

Волк, зажав в лапе пятитысячку, рванул как заправский спринтер. Я посидел минут пять на скамейке, переводя дыхание, потом спрыгнул с неё и покатил дальше.

Волки и правда в русских сказках – наивные простачки, которых любой может обвести вокруг пальца. Хоть, надо отдать должное, судьбы у них в русских сказках и, правда, незавидная, они либо тупые бандиты, либо, как бесплатное такси для извоза Ивнов-царевичей.

Вкатился на следующий уровень.

Залитый светом светодиодных светильников коридор. Как будто коридор в морг. Нет никаких дверей. Только один длинный коридор. Стены выкрашены в казенный зеленый свет. На полу советский, мозаичный бетон. То ли больница, то ли государственное учреждение. Поди, разбери.

Коридор перегорожен массивной фигурой. Огромное, лохматое существо.

Медведь!

Здоровый, могучий. Занимает практически все свободное пространство. Его не обойти и не протиснуться в просвет между волосатыми боками и крашенными стенами.

Мне этого здоровяка не обойти, сквозь него не пройти. Назад повернуть?

Оглянулся. Сзади стена. О, как?! Искривленное пространство. Значит надо идти только вперед. А там Медведь.

Что делать?!

– Дядя Миша, можно я пройду? – жалобно попросил я, сделав голос максимально детским.

– Нет.

– Почему? Мне надо. Очень надо!

– Нет, нельзя, – категорично ответил Медведь.

– Почему?

– Потому что, ты всех достал!

– Я?

– Да.

– Чем я всех достал, а главное кого?

– Ты – Колобок. У тебя детская сказка на полстранички. А ты, сколько уже живешь?

– Тридцать три года, а что?

– А, то, что ты должен был быть съеден уже раз сто! А ты все живешь и живешь!

– А как же я мог быть съеден, если мне на пути ни рауз не попадались зайцы, волки и медведи.

– Уверен?

– Да-а, – неуверенно ответил я.

– Как только ты родился, возле твоего дома, ежедневно караулили все персонажи твоей сказки. Ежедневно!!! А, ты? Где был ты?!

– Где? – попытался вспомнить свое детство я. – Дома сидел.

– Вот именно! Дома сидел! А должен был? Бежать, гулять!

– Я родился зимой, на улице холодно было, меня Бабка не отпустила. Говорила, пока шапку не свяжу, на улицу не пойдешь. Я что ли виноват, что она шапку три года вязала? А потом Дед домой притащил видеомагнитофон и я мультики смотрел два года. А потом надо было Деду на рыбалке помогать, а промежутках между этим еще и дистанционно учиться. А потом мы в Москву переехали.

– Между прочим, этот переезд в Москву, руководству сказочного холдинга пришлось организовать, устроив липовым обмен засранной лачуги на квартиру в пределах Садового кольца. Только чтобы ты в Москве встретил свою Лисицу, и она тебя съела. А ты? Ты хоть представляешь, какие это убытки?

– Представляю. И что теперь? Съешь меня?

– Нет. Я сдобой не питаюсь, тем более, после того, как тебя полчаса по полю, зайцы мутузили. Кстати, на кой черт, ты нашу сборную по футболу из строя вывел? Кто теперь будет защищать честь страны?

– Можно подумать они бы защитили? Опять бы накурились кальяна в раздевалки, и профунькали все матчи, – раздраженно хмыкнул я. – Так, а если ты меня есть не будешь, тогда, что? – удивился я.

– А ничего. Постоим тут с тобой часок, да разойдемся. Время Игрищ закончится, первая десятка придет к финишу. Я вернусь в свой рабочий кабинет, а ты – в небытие и забвение.

Вот оно как! Ничего себе! Получается, от меня хотели с самого начала избавиться. Вот ведь заразы такие, сказочные!

Я начал злиться. Очень сильно злиться!

– Медведь пропусти меня! – закипая, прошипел я. – Лучше по-хорошему пропусти. Не доводи до греха!

– Не пугай, – отмахнулся Медведь, – ничего ты мне не сделаешь. Видел я, как ты с зайцами разобрался, но с моей шкурой мне это не страшно, – с этими словами, Медведь достал из-за спины армейский шлем, именуемым в простонародии – каской и нацепил его на голову. – Но если хочешь, можем подраться. Я буду не против.

– Медведь, я с трех лет помогал Деду на рыбалке.

– И что?

– А то, что сказочник Пушкин захотел, чтобы Дед ловил рыбу, закидывая с берега невод. А то, что в те времена невод плели из веревки, и чтобы хоть что-то поймать, надо было его закидывать метров на сто-двести в море, да и сам невод должен был быть в длину, хотя бы метров пятьдесят. По правилам невод заводят с помощью лодки, а потом тянут несколько здоровых мужчин. А мы с Дедом вдвоем тягали. Я с пяти лет швырял невод в море. С пяти, Медведь! Охапку веревочной сетки, весом в сорок кило, швырял на двести метров. Сорок кило, на двести метров – в пять лет! И все из-за того, что так захотелось сказочнику, – гнев окончательно захватил мой разум, последнее, что я помню, это рык, вырвавшийся из моей глотки. – Медведь уйди с моей дороги!!!

Что было дальше, я не помню. Удары сыпались, как из пулемета, я остервенело пинал Медведя, он в ответ рвал меня. Я круглый шар, меня так просто не схватить, но у Медведя когти и огромная масса. На моей стороне – злость и обида на весь мир, на стороне Медведя – опыт чемпиона по сказочной борьбе и завышенное самомнение. У него – толстенная, лохматая шкура и здоровенные лапища с огромными когтями, у меня – огрубевшая за долгие годы насмешек и унижений черствая корка, превратившаяся в кевларовую защиты, в динамическую броню.

Бились мы долго, в итоге я победил. Злость маленького куска черствого хлеба взяла вверх над опытом и самомнением чемпиона.

На следующий уровень, я вкатился, медленно перекатываясь через бок, в котором не хватало здоровенного кусмана. После меня на дороге оставался след из панировочных сухарей. В глазах темнело от усталости и жуткой боли. Я катился из последних сил.

Вот и финишная прямая.

Всего-то каких-то триста метров прокатиться осталось. Два столба, наверху светящимися неоновыми буквами написано – «ФИНИШ».

Тут же, на одном из столбов, поддерживающим надпись, цифровое табло, показывающее количество участников пересекших финишную черту.

На табло – «0».

Ух, ты! Я буду первый!