Гектор Шульц: Рождение новой сказки

Тихо было в ночном лесу. Покряхтывали сонно деревья, задумчиво гулял меж сухих ветвей ветерок, да тягуче тянулся по земле туман, пришедший на смену дождю. С пушистых лап елей на холодную траву изредка капала вода и гулко ухала сова, предупреждая, что выходит на охоту. Тихо было в ночном лесу.

Но внимательный путник, проходя по размытой и липкой дорожке, сразу бы увидел робкий огонёк вдалеке. Быть может это лешие и русалки водили хоровод, или усталый охотник устроился на ночь, кутаясь в промокший тулуп и тянущий к огню озябшие ноги.

Путник бы подумал, почесал вспотевший лоб, да пошёл бы дальше, не рискуя углубляться в лес, так и не узнав, что за огонёк горит вдалеке и какие тайны он хранит…

За пушистыми елями, за колючими кустами и глубокими оврагами стоял одинокий домик. Крохотный, взрослому человеку по пояс, но всё-таки домик.

Стоял он на пеньке, чуть наклонившись набок. С покрытой зеленым мхом крыши стекали капли прошедшего дождя, ставни негромко хлопали, если проказник-ветер задевал их своим прохладным дыханием, но из единственного окошка сочился мягкий теплый свет и на всю округу тянуло чем-то вкусным.

Неподалеку от домика горел костер. Аккуратный, обложенный камнями, чтобы лесу не навредить, да его маленьких жителей не обжечь. Над огнём висел закопченный чайник, который весело лизали языки пламени, а вокруг костерка кружком расселись трое.

Маленький длинноухий заяц в расшитой цветами безрукавке, усталая мышка с крохотным мышонком на руках, который весело что-то бормотал и мусолил порядком потрепанную сушку, да нахохлившаяся черная ворона в совершенно не подходящей ей красной косынке.

Жители леса молчали и лишь заяц нет-нет, да поднимался с бревна, чтобы проверить чайник. Он поднимал крышку, тыкался носом прямиком в пар, зажмуривал глаза, шумно втягивал в себя вкусный запах и, усмехнувшись, возвращался на своё место.

– Пару минуток подождать и готово, – нарушил он тишину, обращаясь к остальным. Мышка согласно кивнула, а вот ворона, наклонив голову набок, недовольно щелкнула клювом.

– Пять минут назад ты сказал, что будет готово через минуту.

– Полно тебе. Чай согревающий спешки не терпит, – отрезал заяц, снова вставая со своего места. – Ночь длинная, а тепла ой как много надо. Да и остальные скоро подтянутся.

– Надеюсь, что без особых изменений, – тихо пропищала мышка, покосившись на свой домик. Ставни, словно соглашаясь с ней, громко хлопнули. А может виной всему снова проказник-ветер, который любил почудачить.

– Кто знает, – пожал плечиками заяц и удовлетворенно хмыкнул. – Готово. Давай, Мышка, чашки да кружки.

– Да поглубже, – спохватилась ворона. – Помню, как братец Аист к Лисе окрошку есть ходил…

Когда Мышка вернулась с требуемым, заяц осторожно разлил по чашкам да кружкам ароматный, крепкий чай и, усевшись на бревнышко, взял своё блюдце «по-купечески». Затем, фыркнув, сделал осторожный глоток и от удовольствия зажмурил глаза.

– Уф. Крепок чаёк, да сладок, – шумно отдуваясь, сказал он.

– Только ради чая твоего и стоит в даль тащиться, – ответила ему ворона.

– Ворчанье твоё так и не исчезло, – усмехнулся заяц.

– Чего портить ссорами хороший вечер, Зайка, – встряла Мышка. – Вы только гляньте, какие звезды…

А звезды и правда были прекрасны. Крохотные сверкающие искры на черном небе, словно какой-то богач рассыпал драгоценные камни щедрыми взмахами. Можно и тысячу лет прожить в лесу, и каждый раз дивиться, запрокинув голову и смотря на миллионы далеких огоньков.

Правда благоговейную тишину леса и наслаждение чаем нарушил странный рокот, который становился всё громче и громче. Словно огромный ворчащий монстр спешил на робкий огонек к покосившемуся теремку.

Однако троица, сидящая у костра, ничуть этому не удивилась, продолжая потягивать чай и впитывать живительное тепло костра. Лишь заяц на миг отвлекся, но увидев, кто влетел на полянку, прищурил глаза и привычно вздохнул, хотя подивиться стоило бы.

Рядом с домиком остановился большой черный мотоцикл, на котором восседало что-то высокое, затянутое в потрескавшуюся кожу и с наглухо закрытым шлемом на голове. Незнакомец глухо что-то буркнул, с трудом прислонил мотоцикл к стене домика и, чуть повозившись, снял с головы шлем.

– Привет, Волчок, – хором протянула троица, когда в круг света вступил самый настоящий волк. Только одетый в черную кожаную куртку с шипами, черные кожаные штаны и массивные ботинки на высокой подошве.

– Приятного чаепития, – бархатным басом ответил волк, присаживаясь на свободное бревно. Он положил шлем у своей ноги и с благодарным кивком принял от зайца дымящуюся кружку. – Ох, как всегда обжигающе вкусно. Благодарствую. А где остальные?

– Ты первый, – ответила ему ворона. – Мы-то рядышком живем. Заяц и вовсе на соседней полянке. Остальным долго добираться.

– Ночь длинная, а чаю всем хватит, – кивнул заяц, разглядывая волка. – Смотрю, не изменился ты, Волчок.

– Миновало, Зайка, – вздохнул Волчок, снова прикладываясь к кружке с чаем. – Уф, а блинов со сметанкой нет? С утра ни крошки во рту не было.

– К завтраку будут, – улыбнулась Мышка. – А пока сушек да баранок могу дать.

– Давай, – махнул лапой Волчок. – Сыт не будешь, но червячка заморишь. Вы-то тоже, гляжу, не изменились.

– Как сказать, – усмехнулся заяц, отряхивая безрукавку от невидимых крошек. – Вот, к цветам тяга появилась, да к одежде яркой. Мышке дом недавно обновили. Ну, после прошлой встречи…

– Ой не говори, – помотал головой волк, опасливо покосившись в сторону темного и кряхтящего леса. – Нечего лихо будить, пока тихо.

– А у меня все, как обычно, – перебила его ворона. – Сыр воруют. Только раздобуду, а его уже и нет.

– Так не на ветке есть надо, а в укромном месте, – подсказал Волчок. Заяц прыснул со смеху, когда ворона скептично посмотрела на него, словно ища поддержку.

– Сказка если и меняется, так со мной вместе, – проворчала она. – А у тебя что нового?

– Все то же, – вздохнул волк. – Тяжко на мотоцикле-то по лесу. Бензину еще найди, от дождя спрячь, а шуму-то… Ужас. Еще и тяга к музыке странной появилась. Грохочущей такой, как мотоцикл. Кому в голову пришло, что раз волк, то надо на мотоцикл сажать сразу, а?

– Кто знает, Волчок, – ответила Мышка, кладя перед ним пакет с сушками. Волк щедро зачерпнул горсть сушек и, отправив её в рот, весело захрустел… И едва не подавился, когда с ближайшей ели, чуть не свалившись в костер, рухнул большой пушистый кот в зеленых шортах с подтяжками и в круглых очках на сплюснутой морде. Мышка, юркнувшая было в дом, осторожно выглянула из-за двери и, вздохнув, укоризненно покачала головой, когда кот, ошалело вытаращив глаза, рассматривает удивленную компанию у костра.

– Прощенья просим, – с еле заметным акцентом произнес он и, отряхивая мягкими лапками шерстку, добавил, – не думал, что так скользко будет.

– А должен бы. Думать-то, – щелкнула клювом ворона. – Кто у нас тут учёный, а ведет себя, как балагур мёду перепивший. Года идут, а ты не меняешься, Котофеич.

– Забылся я, – виновато ответил кот и покачал головой, когда заяц протянул ему кружку с чаём. – Что у нас там? Чай? Покорнейше благодарю. Мне б медку или сметанки. На крайний случай стаканчик винца согревающий. Найдется? Вдвойне благодарен буду.

– Так что ты на дереве-то делал? – спросил его волк, когда Мышка побежала в дом за требуемым. Кот приосанился, блеснул большими зелеными глазами и самодовольно улыбнулся.

– Новые пути перемещения по лесу изучаю. Утром как-то проснулся, а у меня прозрение. Надо бы понять, чего другие звери по деревьям не бегают. Удобно же, безопасно.

– Совсем ты с ученостью своей дурной стал, – усмехнулся Зайка. – Морда уже седая, а все эксперименты да эксперименты.

– Не по своей воле, а волею чужой, – поправил зайца Котофеич, принимая из рук Мышки большой бокал вина. – Благодарю, прелестная мамзель.

– Что уж там-то… – зарделась Мышка и юркнула на свое место. Котофеич пригубил горячего вина, и его мордочка расплылась в улыбке от блаженства.

– А нас немного сегодня, посмотрю, – хмыкнул он и замер, увидев рядом с зайцем странную фиолетовую вазу. Ваза была совершенно обычной, только покрытой сеточкой трещин, словно бедняжку кто-то сбросил с высоты, а потом решил все исправить и склеил тысячу и один осколок. – А это кто? Не припомню вас на наших собраниях.

– Это ваза, – коротко ответил Волчок, пряча ухмылку и стараясь не рассмеяться.

– Я вижу, что это ваза. Что она тут делает? – кот поправил очки и, подойдя ближе, внимательно изучил некогда прекрасное произведение искусства.

– То же, что и мы, – обронил Зайка. – И вообще, не приставай. Она молчалива, но на то есть причины.

– Какие же? – не унимался Котофеич.

– Донельзя странное происшествие с одним черным магом, который в порыве ярости… разбил меня, – тихим и шелестящим голосом, словно по гальке прошлась ленивая волна, ответила ваза. Котофеич нахмурился, но через мгновение кивнул и даже сподобился на кивок.

– Не буду вас пытать, ma chere. Придет время, и вы сами поведаете, – со знанием дела сказал он и вздрогнул, когда кусты за домиком слишком яростно зашевелились. – Баба Яга моя тётка! Неужели это он?!

– Он, – коротко кивнул Волчок, придвигаясь поближе к костру.

Послышался громкий треск веток и на поляну вылетело что-то быстрое, круглое и оранжевое. Оно было таким быстрым, что звери, не в силах уследить за ним, глупо вертели головами. Нечто, влетев по пути в дерево и обрушив на землю тысячи капель, переместилось ближе к костру и лишь чудом, как и Котофеич, не влетело в него.

Тогда-то и стало понятно, кем же оказался странный гость. Был он идеальной круглой формы, пах свежим хлебушком, имел два огромных голубых глаза, в которых блестела чертовщинка, и нагло улыбающийся большой рот.

– «В ночном лесу костёр горел, а у костра усталый дедушка сидел», – сообщило существо, заставив Котофеича и Волка прыснуть со смеху. Однако существо, на миг задумавшись, продолжило. – «Какой таинственной казалась мне та ночь».

– Здрав будь, Колобок, – ответил Зайка, ставя перед гостем блюдце с горячим чаем. Существо радостно взвизгнуло и на бешеной скорости махнуло через костер, после чего жадно припало к блюдцу. – Как поживаешь?

– «Я безнадежно влюблен в паруса,

В скрип башмаков и запах дорог,

Вижу чужие во сне небеса,

Но иногда вижу твой порог», – нараспев, произнес Колобок. Котофеич, подойдя к нему, хмыкнул и ткнул лапкой в румяный бок.

– Так, получается теперь он песнями разговаривает? Вроде как мое призвание, дамы и господа.

– Это ты раньше шел налево песни заводил, направо сказки говорил. Сейчас вон изучаешь, чего это звери по деревьям не скачут и способы варки элберетовки в домашних условиях, – сварливо ответила ворона, косясь на Колобка. Тот аж подрагивал от нетерпения, пока Зайка наливал ему в блюдце новую порцию чая. – Хорошо хоть не как в прошлом году.

– Это да, – кивнула Мышка. – Чудом теремок мой устоял. Бедненький…

– «Я красавиц таких, лебедей,

С белизною такою молочной,

Не встречал никогда и нигде,

Ни в заморской стране, ни в восточной», – пропел Колобок, подмигнув Мышке и вновь заставив хозяйку теремка смутиться.

– По крайней мере поёт со смыслом, – кивнул Волчок. – А не как в прошлый раз – носился и орал, что дурной.

– «Пряный запах темноты,

Леса горькая купель,

Медвежонок звался ты,

Вырос – вышел лютый зверь», – ответил Колобок и тут же раздался хруст кустов и тяжелые шаги.

– Тута я, круглый, тута. Не шуми…