– Доверие! – усмехнулась атари. – Именно оно погубило «А-Нон-Тар». Абсолютное, безусловное, слепое доверие… кто же знал, что сильная сторона, делавшая группу сплоченной и непобедимой, однажды станет её уязвимым местом! Кто мог предположить, что дружба способна разрушить всё, что было с таким трудом создано, и уничтожить всех, кто был причастен… – Она не договорила, увидев, как Алиса тихо сползает по стене, глядя куда-то перед собой широко раскрытыми, покрасневшими от лопнувших сосудов глазами.

– Я же просила сообщать!.. Дэви, помоги мне! – Сиенна бросилась к подопечной, обхватила ладонями её голову, сосредоточилась… и поняла, что успела вовремя: еще немного – и Алиса потеряла бы сознание. На этот раз быстро справиться с приступом не удалось, а когда боль всё же утихла, женщина вдруг разрыдалась, прижавшись щекой к шероховатой стене.

– Нужно немедленно вернуться в медблок. – Атари вытерла вспотевший от напряжения лоб и протянула Алисе руку: – У тебя хватит сил, чтобы дойти?

– Да, – всхлипнула она. – Только я встать не могу… голова кружится.

– Значит, так. – Сиенна огляделась и приняла решение: – Побудьте здесь, а я сбегаю за помощницами и носилками. Во избежание осложнений, тебе сейчас лучше не двигаться. Только не вздумайте отсюда уходить!

– Было бы куда, – фыркнула Дэви, глядя ей вслед. А потом села рядом с Алисой и, помедлив, тронула её за плечо: – Сильно болит?

Алиса кивнула, хотя вызывавшая слезы боль была не физической, скорее, душевной. Давно она не испытывала такой смеси отчаяния, тоски, обиды и непонятно на кого направленной злости. Обрывки мыслей метались в голове, словно рой насекомых вокруг лампы. Перед глазами мерцало фиолетовое пятно, и голос внутри повторял: «я здесь… я здесь…», словно кто-то издалека пытался до неё достучаться. Алиса стиснула зубы, и внезапно уловила во всем этом хаосе одну четко звучащую мысль:

«Прошлое всегда дает о себе знать, и многие остро чувствуют его отголоски. Особенно те, кто пришли сюда из других миров».

– Безумие какое-то, – еле слышно прошептала она.

Позже, когда её накачали успокоительным и поставили капельницу, Алиса наконец забылась глубоким спокойным сном. Сиенна осталась сидеть рядом с ней, расстроенная случившимся. Дэви не спалось, поэтому она придвинула стул и села напротив.

– Как же я не догадалась, – через некоторое время проговорила она. – Это же очевидно.

– Что именно? – Атари устало взглянула на нее.

– Проблема не в доверии, – Дэви вздохнула и опустила глаза, – а в том, что воспоминания об «А-Нон-Тар» до сих пор причиняют вам боль. Вы сказали, что потеряли близкого человека. Думаю, одна из безымянных ячеек сделана в память о нём. Простите, что не поняла этого сразу.

– Две, – глухо сказала Сиенна. Настроение всё равно было хуже некуда, и она вдруг подумала, что откровенный разговор может принести облегчение. – Две ячейки. Хотя, по большому счету, почти все из группы были моими друзьями. Многих я знала еще первогодками, видела, как беспечные, неуклюжие новички становятся великолепными воинами. Я была старше их, – пояснила она, видя, что Дэви с неподдельным интересом её слушает, – поэтому появилась здесь на несколько лет раньше. И фактически стала свидетелем зарождения «А-Нон-Тар».

– Почему они выбрали такое название? – Дэви наморщила лоб. – «Безжалостные»… да еще на языке иномирцев, которых тут явно не жаловали. Почему не «Возмездие», «Лига справедливости» или, скажем, «Мстители»?

Скрытой иронии в её словах атари, разумеется, не уловила.

– Поначалу группа была безымянной. Просто одно из подразделений, обязанное решать проблемы, возникшие по вине чужаков. В те годы военным часто приходилось сдерживать нападения, ликвидировать беспорядки и отбивать заложников у радикально настроенных алиенов. В последнем случае, если террористы угрожали жизни эллатов, правительство пыталось идти на уступки, договориться, выполнить требования. Это не всегда давало ожидаемый результат. – Сиенна помолчала. – Однажды банда ямиту захватила ксантрийский схолос…

– Схолос? – удивленно переспросила Дэви. – Знакомое слово. Это же… это… госпиталь?

– Нет. Схолос – учебное заведение для детей и подростков, оставшихся без семьи. Видишь ли, дети рождаются не только у гражданских. Да, те, кто находится на службе, обязаны иметь предохраняющий от зачатия гормональный имплант, но иногда его забывают обновить или происходит сбой… или женщина просто хочет родить ребенка. В этом случае у неё два варианта: выйти в отставку и посвятить себя семье, либо взять отпуск, выкормить малыша, а потом отдать его в схолос, где о нём будут заботиться. Чаще всего выбирают второй вариант. Потому что Устав позволяет родителям навещать ребенка каждую декаду, а вот завершить карьеру и вместе с ней потерять все права и свободы – на это решится не каждый. – Сиенна мягко улыбнулась. – Я чувствую, о чем ты думаешь. Схолос – не сиротский приют, где бедных маленьких эллатов морят голодом и обижают. Там работают прекрасные педагоги, воспитатели и наставники, способные в каждом разглядеть призвание и помочь реализовать его. Я сама выросла в схолосе и знаю, что говорю.

– Ваши родители были военными?

Улыбка Сиенны померкла.

– Нет, они были гражданскими, – спокойно ответила она. – Работали в столичном медицинском центре… который был взорван иномирцами за отказ поделиться лекарствами. Это случилось около тридцати лет назад, задолго до появления «А-Нон-Тар». Я была совсем маленькой и, как большинство сирот, попала в схолос. Там было здорово. – Атари снова улыбнулась. – Думала, стану ксиологом, буду работать с детьми… а потом у меня проявились способности Исцеляющей и я предпочла военную карьеру. За столько лет службы могла бы уже стать офицером… но увы, не при этой власти. – Она вздохнула. – После ликвидации «А-Нон-Тар» женщин лишили возможности занимать руководящие и тем более офицерские должности. Слава гребаному Патриарху.

Некоторое время они сидели молча, наблюдая, как анальгетический раствор капает из резервуара в трубку и медленно стекает по ней в катетер, закрепленный на руке мирно спящей Алисы.

– Значит, банда ямиту захватила схолос, – решила вернуться к прерванному разговору Дэви, – и разбираться с ними отправили безымянное подразделение…

– Группу особого назначения под командованием офицера Инн’Джаил, – уточнила Сиенна. – В заложниках, кроме воспитателей и детей, оказалось несколько наставников-офицеров, с одним из которых Инн в то время встречалась. Поэтому она и вызвалась. – Дэви заметила, что глаза собеседницы наполнились влагой. – Офицер Джаил настаивала на решительных мерах, но власти потребовали вести переговоры, которые длились несколько дней. В конце концов Патриарх приказал выполнить все требования захватчиков и позволил им уйти, но… Ни один из заложников не выжил. Их не просто убили, их замучили. Взятым в плен офицерам удалось уничтожить нескольких террористов, но их самих буквально разорвали в клочья. Говорят, даже у опытных бойцов сдали нервы, когда они увидели, что стало с заложниками. Женщины, дети… погибли все.

– Боюсь даже представить, что там творилось, – пробормотала Дэви.

– Этот случай вызвал волну негодования, особенно среди военных. Старшие офицеры требовали пересмотреть протоколы реагирования на террористические атаки и правила ведения переговоров. Главнокомандующий, прим-маршал Экх, поддерживал их требования, но достучаться до Патриарха ему так и не удалось. Тогда он ушел в отставку. А потерявшая возлюбленного Инн ждать изменений сверху не стала. И когда та же банда взяла заложников в другом месте, вызвалась пойти на переговоры. Собственно, никаких переговоров и не было: она выслушала угрозы и требования, пообещала всё обдумать, а через час группа офицера Джаил штурмом взяла здание и уничтожила террористов, всех до единого. Свидетели говорили, там была страшная бойня, часть заложников погибла, но большинство остались живы. Ямиту застали врасплох: они просто не ожидали, что тессарийцы ради уничтожения банды пойдут по трупам своих соотечественников. Вот тогда их умирающий главарь, которому Инн’Джаил лично выпустила кишки, прохрипел ей в лицо: «А-нон-тар…» – и уважительно склонил голову, которую она через мгновение отсекла.

– Правильно сделала. – Дэви усмехнулась. – Значит, название прижилось?

– Да, и стало своеобразным девизом группы. Никакой пощады, никакой жалости, никаких переговоров: любой из врагов Тессара будет уничтожен. Кем бы он ни был.

– А как на изменения в протоколе отреагировал Патриарх?

– Дарсем? А что он мог сделать? «А-Нон-Тар» стали героями. С каждым разом количество жертв при зачистках становилось всё меньше, а когда в группе появилась второй офицер, – губы Сиенны дрогнули, – потери среди заложников свелись к нулю. Иномирцы предпочитали сдаться, лишь бы не вступать в противостояние с «А-Нон-Тар». Но, поскольку Порталы оставались открытыми, до конца решить проблему не удавалось, и тогда офицеры группы выдвинули предложение: либо уничтожить Порталы с помощью ксинергии, либо создать неодолимую преграду для тех, кто пытается проникнуть в наш мир. Архонты были не против, а вот Патриарх…

– Дайте угадаю: тянул время или находил сотни причин, по которым этого делать не стоит. А возможно, и то и другое сразу. Но почему? Его не заботила безопасность собственного народа?

– Тем же вопросом задавались офицеры Инн’Джаил и Мэллори…

Алиса шумно выдохнула во сне, застонала, попыталась перевернуться на другой бок. Сиенна успела её удержать, но капельницу после этого сняла: всё равно резервуар к тому времени опустел.

– Уже поздно, – сказала она. – И тебе и мне пора отдыхать. Увидимся завтра, Дэви.

– И, надеюсь, продолжим разговор, – дружески подмигнула ей алиенка. – Доброй ночи, Сиенна.

Атари вышла в коридор, прикрыла за собой дверь. Как ни странно, настроение у неё и правда улучшилось, несмотря на то, что о многом до сих пор было трудно вспоминать без слёз. Но её подопечная оказалась чутким, внимательным, а главное – понимающим собеседником. Неужели она ошиблась и Дэви на самом деле вовсе не ходячая мигрень, как ей казалось раньше?

А вот Алиса с её приступами начала напрягать. Придется срочно выяснить, что с ней происходит.

«Я здесь…»

Алиса открыла глаза. Фиолетовое сияние сменилось желтым светом электрических ламп. Она огляделась: её соседка, сидя на кровати, сушила волосы полотенцем.

– Хорошо выглядишь, – раздалось вместо утреннего приветствия. – Больше не похожа на кролика-альбиноса. Почему ты вчера опять не сказала, что плохо себя чувствуешь? Мы так испугались.

Слово «мы» прозвучало как-то по-новому, Алиса это почувствовала. И без зазрения совести соврала:

– Не успела. Боль накатила так неожиданно, что я на какое-то время выпала из реальности… – Тут в её голове родилась любопытная мысль, и Алиса, приподнявшись, спросила: – Слушай, ты ничего необычного не заметила в тех пустых нишах? Ну, в которых похоронен тессарийский спецназ?

– Кроме засохших цветов – нет, – отозвалась Дэви. – А что я должна была там увидеть? Надпись на Синдарине или замочную скважину?

– Странное свечение или цветные вспышки. Нет?.. – Алиса вздохнула. – Значит, показалось.

– Это и были предвестники приступа, – с видом знатока проговорила Дэви. – Я читала, что перед мигренью часто мерещится всякая ерунда. Еще раз случится подобное – сразу зови на помощь.

– Обязательно, – пообещала Алиса. И отправилась умываться.

Стоя перед зеркалом и расчесывая свои непослушные рыжие волосы, она вдруг поймала себя на том, что обдумывает повод, который сегодня позволит ей вновь оказаться на кладбище.