На краю полигона стояло что-то вроде небольшой катапульты, в которую обслуживающий персонал закладывал крупные обломки скальной породы. По команде мужчина в темно-синей форме опускал рычаг, и каменная глыба взлетала в воздух, направляясь прямо на первогодков. Траектория каждый раз менялась, и тот, кто оказывался под ударом, поднимал вверх руки и накрывал себя и стоящих рядом одного-двух товарищей слабо мерцающим силовым щитом. Обломок врезался в него, отлетал в сторону или распадался на части, и от тех, кто стоял неподалеку, требовалась моментальная реакция, чтобы защитить себя и других. В перерывах между запусками бойцы в произвольном порядке менялись местами – перемещаться и убегать во время атаки было опасно: как предположила Алиса, можно не успеть среагировать или споткнуться о валяющиеся под ногами обломки и упасть, вынуждая согруппников прикрывать неудачнику зад.

Группа действовала четко и слаженно. Видно было, что ребята старались, ведь за ними наблюдал сам командор – Дэви сразу заметила возле катапульты знакомую фигуру с длинным металлическим жезлом в руках. Такого даже в сумерках ни с кем не спутаешь: Альн О’Рэн единственный на этой базе был темноволосым. У всех остальных эллатов, которых она до этого видела, волосы были светлыми: от пепельно-русых и рыжеватых оттенков, до яркого блонда, как у составившего им компанию офицера. Так и хотелось назвать их истинными арийцами, но сравнение получалось двусмысленным и не тянуло на комплимент.

«Надо спросить у Сиенны, почему брюнеты здесь такая редкость», – подумала Дэви и машинально обернулась. Показалось ей или нет, но между атари и тем офицером что-то происходило. В воздухе висело непонятное напряжение… но что-либо разглядеть она не успела: Алиса потянула её за рукав и возбужденно зашептала:

– Смотри, какой здоровенный! Неужели они и его отобьют?

В катапульту загружали глыбу величиной с конскую голову – это если считать вместе с шеей. Дэви удивленно присвистнула и в глубине души посочувствовала первогодкам, которых ожидало настоящее испытание на прочность. Рычаг опустился, огромный камень взметнулся в небо и…

Тут-то всё и случилось.

Оказавшийся под ударом юноша мастерски раскрыл энергетический щит, но, возможно, перестарался с мощностью или глыба была в трещинах: от соприкосновения с сияющей полусферой камень не отскочил и не распался на части, а взорвался множеством мелких осколков. Почти все среагировали, как надо, кроме одной девушки: замешкавшись на долю секунды, она слишком поздно выставила защиту, и острые кусочки камня оставили глубокие следы на её руках и лице. Стоящие рядом согруппники при виде крови испуганно вскрикнули.

– Экскора сталта⁶, – оценив ситуацию, сквозь зубы произнес белобрысый офицер. А Исцеляющая, вместо того чтобы спуститься и выполнить свои прямые обязанности, только вздохнула и осталась стоять на месте.

До сих пор державшийся в стороне командор стремительно пересек площадку, направляясь к пострадавшей, и первогодки расступились, освобождая ему дорогу. Казалось, сейчас он сделает девушке замечание и отправит в медблок… но командор резко взмахнул кадусом и ударил её под колени так, что она рухнула на спину, нелепо взбрыкнув ногами, а потом надавил острым концом жезла ей на грудь, сделав похожей на пришпиленное булавкой насекомое, и что-то проговорил, яростно и отрывисто, после каждого слова усиливая нажатие и заставляя несчастную хрипеть от боли. Остальные молча наблюдали за экзекуцией. Наконец командор убрал кадус, толкнул девушку в бок, и она, перекатившись на живот, кое-как поднялась на четвереньки и встала. Никаких перерывов или походов в медблок: О’Рэн вернулся к заряженной катапульте, дал знак, и тренировка продолжилась.

– Это было жестоко, – Дэви нахмурилась. – Почему нельзя просто отругать? Публичное унижение еще никого не делало лучше. И лояльнее.

Алиса долго молчала. А потом, глядя на вспыхивающие над площадкой энергетические щиты, задумчиво проговорила:

– Если бы что-то подобное произошло в другом месте в другое время, я бы разделила твоё возмущение. Но не сейчас. Эти юноши и девушки – будущие воины. Каким бы суровым ни был урок, который преподал командор, в бою противник поступит с ними намногое жестче.

– Так и есть, – удивленно глянув на неё, подтвердила Сиенна. – Малейшая заминка во время сражения может стоить здоровья и жизни не только тому, кто допустил оплошность, но и его товарищам. Поэтому командор поступил правильно. Одно подобное наказание запомнится лучше, чем сотня выговоров и замечаний.

– Не путайте жесткость с жестокостью, – упрямо фыркнула Дэви. – Она все-таки девушка. К тому же раненая.

– Зато теперь у девушки меньше шансов стать мертвой, – возразила атари. – Вы до сих пор думаете, что всё это шутки? Идемте со мной. Пора окончательно развеять иллюзии.

От полигона они направились к стоящим в отдалении, за территорией аванпоста, строгим рядам полукруглых каменных стен. Алиса и прежде замечала это необычное сооружение, но все время забывала спросить, для чего оно.

– Это Место Памяти, – сказала Сиенна. – Здесь хранятся останки тех, кто погиб, защищая Тессар.

Кладбище эллатов напоминало обычный земной колумбарий: прямоугольные ниши в стене, пластиковые дверцы с прозрачными вставками. Когда включилась подсветка, стали видны находившиеся внутри небольшие железные цилиндры – судя по всему, в них хранился прах, и мелкие вещицы, принадлежавшие погибшим: знаки отличия, украшения, разные безделушки. На каждой ячейке имелась табличка с надписью; как пояснила атари, на ней указывали имя, звание, дату рождения и смерти. И на каждой табличке сверкала золотом семиконечная звезда.

– Символ Солуса, – проговорила Исцеляющая. – Звезда героя. Её вручают за выдающиеся заслуги перед нашим народом… либо посмертно, как последнюю дань уважения. Но здесь похоронены и те, кто при жизни удостоился чести носить на груди золотые звезды. Вот, – она коснулась одной из ячеек, – ветеран войны Эш, знаменитый снайпер. Он и его друг Дерек выжили во время атаки на исследовательскую базу, и Эш стал первым, кому удалось выследить и уничтожить нескольких солдат противника. Он погиб десять лет спустя. Дерек вышел в отставку, тихо стареет где-то в столице, но распорядился, чтобы капсулу с его прахом поместили на Стене Памяти рядом с другом. Мы оставили для него свободную нишу. – Сиенна пошла дальше, разглядывая ячейки. – Мужчины, женщины… посмотрите, сколько их. За пятьдесят семь лет противостояния здесь собрано несколько сотен его жертв. Начиная с тех первых четырнадцати, которые даже военными не были.

– У вас принято сжигать тела? – спросила Алиса, пытаясь понять, где на территории аванпоста находится крематорий. Вряд ли тессарийцы, словно язычники, складывали для умерших костры: вокруг не росло ни одного дерева или куста, одни лишь высохшие колючки.

– Нет, – атари качнула головой. – Это была бы непозволительная трата ресурсов. Мы разрушаем тела умерших с помощью ксинергии, превращаем в мелкую пыль. Забавно, правда? – Она вдруг усмехнулась. – Живая энергия планеты служит для уничтожения и убийства.

– Но это вынужденная мера, – возразила Дэви, рассматривая таблички. – От трупов нужно избавляться, а врагам – давать отпор…

– Не только. – Сиенна помолчала, затем нехотя призналась: – Ксинергию также используют, чтобы казнить преступников.

Расспрашивать об этом почему-то не хотелось, поэтому дальше они шли в полной тишине, чувствуя себя посетителями настоящего музея скорби. Многие ячейки были заполнены давно и успели запылиться так, что содержимое едва угадывалось, но встречались и совсем свежие. В одной из них за чистым и прозрачным стеклом рядом с капсулой лежал разноцветный многогранник, похожий на кубик для настольных игр. «Талисман на удачу», – с горечью подумала Алиса. И отвернулась, чувствуя, как голова вновь наливается пульсирующей тяжестью.

Они обошли почти всё кладбище и наконец добрались до последней стены, стоящей особняком, в стороне от прочих. В ней было всего восемь ячеек, судя по толстому слою пыли, довольно старых, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что внутри ничего нет. И снаружи – ни табличек на дверцах, ни золотых звезд.

– А здесь у вас кто? – полюбопытствовала Дэви и вдруг заметила, каким отрешенным и печальным стало лицо Сиенны. Целительница подошла ближе, коснулась одной безымянной дверцы, провела кончиками пальцев по другой, оставляя след на стекле, дотронулась до третьей и замерла, склонив голову, словно беззвучно читала молитву. А потом повернулась к подопечным и тихо ответила:

– А-Нон-Тар.

Глава шестая

– Не знаю, в чем дело, – Дэви постучала пальцем по усилителям, – но последнее почему-то не перевелось. Можете повторить?

– Дело не в агменторах. – Сиенна вновь посмотрела на Стену Памяти. – Я же объяснила, для чего они нужны. И перестань их трогать, сломаешь.

Каждое сказанное ими слово проносилось в мозгу горячей волной. Алиса несколько раз моргнула, пытаясь избавиться от возникшего перед глазами расплывчатого пятна, но оно не исчезло: наоборот, стало увеличиваться, лишая возможности четко видеть предметы. К горлу подступила тошнота, и Алиса поняла, что её вот-вот снова накроет приступ. Возможно, более тяжелый, чем предыдущий.

Нужно сказать Сиенне. Но та отправит её в медблок, а ей хотелось побыть здесь еще немного. Она чувствовала, что должна узнать что-то важное. И это «что-то» было связано с…

– «А-Нон-Тар», – повторила целительница, – слово на языке ямиту, пришельцев из сопредельного мира, которые до закрытия Порталов приносили тессарийцам немало бед. Прирожденные убийцы, неуправляемые и жестокие, они были одержимы войной и могли устроить бойню просто ради развлечения. Взять заложников и пытать их, выдвигая невыполнимые требования… – Сиенна помолчала, затем продолжила: – В переводе оно означает «Безжалостные». Именно так была названа группа особого назначения, созданная для борьбы с агрессивными иномирцами и террористами. Её история началась здесь, на этой базе.

Алиса кусала губы: боль становилась сильнее. Казалось, серое вещество в её голове начало жить своей жизнью и двигаться, увеличиваясь в объеме. Мерцающее пятно заняло почти всё зрительное пространство и вызвало кратковременные галлюцинации: она вдруг увидела в одной из ячеек фиолетовое свечение, которое быстро исчезло, а затем появилось вновь, словно сигнал маяка, говорящий «я здесь… я здесь». Но, проморгавшись, Алиса пригляделась и поняла, что ниша по-прежнему пустая.

– Отдельная стена для спецназа? – Дэви стерла пыль с одного из стекол и заглянула внутрь. – Но там же нет капсул. – Она проверила соседние ячейки. – Вообще ничего нет. Только в этой… какие-то колючки.

Сиенна молча подошла, вытащила из кармана что-то вроде складного ножа, сунула его в щель между стеной и дверцей и, надавив в нескольких местах, открыла ячейку. Смахнула на землю колючие стебельки с засохшими белыми бутонами, захлопнула дверцу и отодвинула ногой выброшенные цветы подальше от стены. Потом отряхнула ладони и, не поднимая глаз, пояснила:

– Хаматис. Единственные цветущие растения Сетты. Будучи сорванными, сохраняют свежий вид несколько декад. – И, увидев, что Дэви собирается задать очередной вопрос, резко сменила тему: – Да, останков погибших здесь нет. И памятных табул со звездами – тоже. Скажу больше: десять лет о существовании «А-Нон-Тар» стараются не вспоминать. По разным причинам. Иногда потому, что не хочется бередить раны. Но чаще – потому что эта часть тессарийской истории находится под запретом и любое упоминание о группе или её лидерах может навлечь неприятности. Вам это понятно?

– Еще бы, – хмыкнула Дэви. – У нас тоже есть Аль-Каида и прочие экстремисты, которых не принято обсуждать. По крайней мере, без пометки о том, что это запрещенная организация. Но вот что непонятно: группа, созданная для борьбы с террористами и злобными иномирцами, вдруг оказалась вместе с ними в чёрном списке. Как же так вышло?

– Мне не хочется об этом говорить, – сдержанно ответила Сиенна.

– Почему? – Дэви склонила голову набок. – Потому что мы чужаки и нас это не касается? Но вы же вроде готовы были принять нас, учить своему языку и сделать полноценными членами общества. Или всё дело в официальном запрете? Судя по тому, что я вижу здесь, по принесенным тайком цветам и печали, которую трудно скрыть, вам, по большому счету, плевать на него. Выходит, вы нам просто не доверяете.