Мы поднимаемся по лестнице, покрытой лаком до блеска, переступаем через позолоченный порог, проходим сквозь черные бархатные портьеры, пропитанные благовониями, и попадаем в шатер, который почему-то оказывается больше, чем выглядел снаружи. Слуги скользят вокруг с кувшинами вина на подставках, их количество отражается и умножается на полированных бронзовых перегородках. Со стропил свисают пурпурные шелка, украшенные эмблемой феникса Империи Синь, а на подсвечниках, стоящих на золотых блюдах, скапливается красный воск.

Крестьянина можно ослепить этой роскошью, но мой взгляд устремлен на группу генералов, советников и стратегов. Они столпились вокруг большого стола, на котором разложена карта империи. Несколько лет назад карта была бы намного более пестрой благодаря инакомыслящим военачальникам, особенно на Севере. Сейчас я различаю только четыре размашистых пятна: серо-зеленые чернила для субтропических озерных долин Южных земель; бронзовые чернила для Западных земель, пшеничные для континента и цитадели рода Синь; таниновый цвет для Болот, втиснутых между Югом и Западом; и серые чернила для аридного, гористого Севера, где находится столица империи и колыбель многих рек, изображенных в виде линий цвета воронова крыла, которые стремятся вниз, на юг, прежде чем впасть в Море Трехногого Ворона.

Когда я подхожу ближе, то определяю точное местоположение нашей нынешней военной базы по флагу, развевающемуся над тройной точкой пересечения Северного, Южного и Западного регионов. Она окружена крошечными глиняными солдатиками, такими, какие любила моя сестра, но мы никогда не могли их себе позволить. Эти выглядят более затейливыми. Ручная работа. Но сейчас это не предметы искусства, а просто отображение численности войск. Расходный материал, сказала бы Жэнь, простые люди, которые умирают, когда империя вступает в войну.

Я отвлекаюсь от мыслей о Жэнь, когда во главе стола раздается голос.

– Южные земли могут казаться мощными, – объясняет говорящий средних лет. – Но наши источники сообщают, что они изобилуют внутренними распрями. Я предлагаю позволить им разорвать себя на части, и так мы покончим с Синь Жэнь сегодня же!

Нет, если я смогу это предотвратить. Когда слова говорящего встречают гулкие крики одобрения, я протискиваюсь сквозь край толпы и поднимаюсь на цыпочки, чтобы получше рассмотреть карту.

В Южных землях также стоят ряды глиняных солдат. Меньше, чем на Севере, но достаточно, чтобы окутать всю речную долину. Их недавно коронованная леди, Цикада, представлена нефритовой цикадой – не очень оригинально, – а их новый стратег, таинственная фигура, известная под прозвищем Ноябрь, стоит рядом с цикадой в виде статуэтки из слоновой кости.

– Они не будут осознавать, что их ждет, пока их прах не развеется по ветру! – выкрикивает генерал справа от меня, осыпая Жэнь рядом оскорблений.

Мой глаз дергается. Затем карта ведет к тому месту, где находится Хэвань.

Ничего. Ни глиняных солдат, ни Жэнь, ни тем более фигурки для меня, ее стратега. Нет даже пренебрежительного «Милосердная Жэнь» в качестве владельца места на карте, которая крайне пуста по сравнению с Западными землями, управляемыми дядей Жэнь, Синь Гуном. Бесхребетный червяк. Он игнорировал Жэнь – и мои письма с просьбой о поддержке – вероятно, потому, что слишком боится встать на нашу сторону против Миазмы. Я сомневаюсь, что империя беспокоится о его выходе из союза, но, по крайней мере, он представлен на карте.

С другой стороны, мы даже не существуем. Мы похожи на всех местных военачальников, на подавлении которых Миазма построила карьеру. Совсем недавно это был Сюань Цао. Но, в отличие от Сюань Цао, мы все еще здесь. У нас есть я. Я обеспечу нам союзников. Цикада Южных земель не питает большой любви к империи. Если бы я только смогла убедить ее, что Миазма – наш общий враг…

…Сразу после того, как мне удастся убедить Миазму в том, что ее главный враг – Цикада, а не Жэнь.

Все еще звучат бурные овации, когда я произношу:

– Ты ошибаешься. – За столом умолкают голоса, начиная с тех, что ближе всего ко мне. Головы поворачиваются в мою сторону, открывая вид на говорящего во главе.

Слива, старший советник империи. Ее дед служил двенадцатой императрице Синь Дяо, ее мать служила Синь Чан. Ее предки, должно быть, переворачиваются в могилах от осознания того, что Слива посвятила себя не Синь Бао, дочери Синь Чан, а Миазме. Когда-то она сама была молодым талантом; сейчас Сливе под тридцать. Винного цвета одеяние ниспадает по ее чуть сутулой фигуре. На подбородке у нее родимое пятно, похожее на синяк. При виде меня ее лицо приобретает кислое выражение.

– Это не место для детей, – рявкает она, когда я прохожу мимо.

Старше не всегда означает умнее, о чем свидетельствуют названые сестры Жэнь.

– Цикаде Южных земель, возможно, не хватает опыта, – говорю я, подходя к столу. – Но она не так слаба, как ты думаешь. Она и ее новый стратег, Ноябрь…

– Фарс! – кричит генерал справа от Сливы.

– …сокрушили пиратов Фэн, – заканчиваю я.

– Пиратов? – фыркает кто-то. – Скажи лучше дегенератов!

Дегенераты, которые годами совершали набеги и грабили Южные болота и водные пути. Они убили Сверчка, наследницу Южных земель, воительницу, которую уважали за ее мозги и мускулы. Теперь ее младшей сестре Цикаде удалось разгромить Фэн, сжечь корабли и убить их лидеров всего через несколько месяцев после ее вступления в должность. Она сделала то, что не смогла империя. Не думаю, что есть необходимость в том, чтобы вдаваться в подробности.

Я постукиваю веером по зеленой секции карты.

– Южные земли используют мирное время для накопления излишков и укрепления своей мощи. Империя окажет Цикаде услугу, отправившись за легкой добычей.

– Да кем же ты себя возомнила? – щелкает зубами Слива.

– Моим новоиспеченным талантом.

Гул стихает, когда над толпой разносится голос Миазмы вместе со звоном колокольчика у ее уха.

– Слива, пожалуйста, поприветствуй Восходящий Зефир. Ты должна проявлять к ней такое же уважение, какое проявляешь ко мне.

– Пожалуйста. – Я вытягиваю руки в разные стороны и делаю поклон. – Это честь для меня.

Слива ничего не говорит. Когда я выпрямляюсь, ее щеки темнеют, родимое пятно налилось кровью.

– Ты человек Жэнь.

– И тем самым также знаток положения дел у Жэнь. – Я оставляю Сливу, шипящую от возмущения, и поворачиваюсь к своей публике. – Синь Жэнь слаба. Ей понадобятся годы, чтобы создать свою базу. Но на Юге есть армии и серебро. Их ряды стратегов и генералов растут с каждым днем. Дайте им месяц, и они будут представлять более серьезную угрозу, чем когда-либо исходила от Жэнь.

– Так что бы ты сделала? – спрашивает советник.

Я? Я пытаюсь подстрелить двух фазанов одной стрелой. Если я смогу отвлечь войска Миазмы от Жэнь и обеспечить себе переправу на лодке до Цикады, тогда я буду соответствовать каждому из своих прозвищ.

Потянувшись через карту, я поднимаю глиняного солдатика и ставлю его на место слияния Слюдяной и Гипсовой Рек.

– Разве не очевидно? Перенести войну в Южные земли. Хотя Юг и близко не так слаб, как Жэнь, победа над пиратами Фэн им слишком дорого обошлась. И, как сказала Старший Советник Слива, при дворе Цикады не обошлось без междоусобиц. Ей еще предстоит заручиться поддержкой своих притязаний на суверенитет. Империя тем временем находится на пике своей мощи, и наша Премьер-министр предусмотрительно расширила морской флот. – Я беру горсть маленьких кораблей и толкаю их вниз по чернильной линии реки Сымин. – Плывите к утесу и привезите могущество империи к Южному порогу. Заставьте их поклясться в верности и отдать дань Императрице Синь Бао. Если они откажутся… – Я взмахиваю веером над столом, опрокидывая Южную флотилию и солдат. – Вы окажетесь в идеальном положении, чтобы преподать им урок.

Я поднимаю взгляд на каменные, обветренные лица свиты Миазмы. Однажды они вспомнят этот момент и поймут, что наше возрождение началось прямо у них под носом. Однажды звук моего имени будет преследовать их. Однажды…

Миазма приближается ко мне. Она знает. Не может быть. Она знает, что всем, чем ты рисковала, ты рисковала ради своей единственной истинной леди, Жэнь.

Она останавливается на расстоянии вытянутой руки от меня, и я напоминаю себе, что я не беспомощна. Не слаба. Ее рука движется…

Останется ли на лезвии кровь?

…чтобы жестом подозвать служанку.

Девушка в красном цвете империи скользит к ней с подносом, полным кубков на треногах. Миазма берет кубок и поднимает его вверх.

– За Восходящий Зефир.

Генералы спешат последовать ее примеру, произнося тосты в мою честь.

– За Восходящий Зефир!

– За Восходящий Зефир!

– За Восходящий Зефир!

Миазма приказывает своим генералам позаботиться об обеспечении перемещения миссии на юг. Это мой звездный час; я должна выступить добровольцем. Вместо этого я извиняюсь и ухожу, ссылаясь на усталость. Я плыву по темным коридорам, обрамляющим шатер, цепляясь на ходу за позолоченные колоннады.

Почему у меня так кружится голова? Мне нечего бояться. Я одурачила Миазму, Премьер-министра империи.

Я ввела в заблуждение комнату, полную воинов.

Я подхожу к концу коридора и оказываюсь под открытым небом. В ночном небе сияет луна, и я отмечаю ее фазу. Меньше чем через месяц я вернусь к Жэнь героем. У Лотос не будет другого выбора, кроме как называть меня моим настоящим прозвищем. Облако извинится за то, что пыталась застрелить меня. Жэнь заработает отметку на этой карте, и я буду рядом с ней, как ее стратег.

За Восходящий Зефир.

Из уст врага это звучит еще слаще. Я смеюсь, сначала неуверенно, потом более непринужденно. Мой веер поднимается ко рту, скрывая мою улыбку. Я успокаиваюсь и начинаю поворачиваться…

Чья-то рука сжимает мое предплечье.

– Я знаю, что ты планируешь.

4. Глиссандо

Я знаю, что ты планируешь.

Нападающий разворачивает меня. Лезвие лунного света разрезает воздух между нами, освещая нижнюю половину его лица. Его рот кривится в ухмылке, когда я поднимаю свой веер.

– Славное оружие.

– Спорим, тебя никогда не шлепали веером. – Не паникуй. Я молчу о том, что у меня на самом деле есть оружие. Я была не в восторге от идеи испортить свой аксессуар, но Жэнь настояла на этом. Теперь, как бы полоснуть его, не угробив мои одежды…

– Ты хотела сказать «не пронзали веером насквозь»? – Одним движением он хватает меня за другое запястье, прижимает его к колоннаде над моей головой и откидывает бамбуковую ручку моего веера. В уголке моего правого глаза зловеще сверкает лезвие острого серебряного складного ножа.

– Не волнуйся, – говорит он, пока я сопротивляюсь, пытаясь вырваться. – Я хочу, чтобы ты излила на меня свои тайны, а не кровь.

– Какие тайны? – Должно быть, он следил за мной. Вопрос в том, как долго.

Я щурюсь, всматриваясь в его лицо в поисках ответов. Он делает мне одолжение, подставив лицо лунному свету. Сухопарый, на грани истощения, как будто его морили голодом, украшен парой острых скул и глазами с тяжелыми веками. Цвет его кожи даже какой-то более анемичный, чем у меня, а его бледные виски поразительно контрастируют с длинными, черными, как вороново крыло, волосами. Часть их собрана в хвост, а оставшиеся пряди свободно свисают вниз. Пряди щекочут мне лицо, когда он прижимается губами к моему уху.

– Может быть, для начала обсудим настоящую причину твоего появления здесь?

Он отступает назад, выпадая из лунного света. Тень снова вуалью закрывает его лицо, и я костенею. Что-то в нем кажется знакомым. Он молод, как и я, что должно выделять его на фоне всех этих тучных взрослых, столпившихся вокруг стола с картами. Но я его не узнаю. Не помню, чтобы видела его в шатре. Как я могла его не заметить? Может ли он быть слугой?