8 Специалист

Взгляд Регины Ошуковой был переполнен яростью и негодованием. И ярость та потряхивала вторым подбородком и покачивала серебряными сережками в ушах, изредка впиваясь ногтями в подлокотники кресла. Словом, начальница учебно-методического отдела выглядела взвинченной.

Иногда она бросала взгляды на мозаичного Иисуса, висевшего на стене среди всяких дипломов, и буквально читала по его красным губам: «Успокойся, Регина. Когда-нибудь и она поймет». Эти увещевания подхватывал Иисус поменьше, глиняный истуканчик за клавиатурой. Он разводил свои крохотные ручки и добавлял: «Ну что же ты, Регина? Просто раскрой пошире пасть и проглоти эту вертлявую дурочку. А потом мы послушаем какой-нибудь церковный хор и бахнем по стаканчику. Что скажешь?»

Ева не сводила глаз со своей начальницы и примерно представляла, как крутятся колесики в этой русоволосой головке. Скрип-скрип-аминь. Скрип-скрип-аминь. И так – до вселенской бесконечности, в которой есть только один Бог и имя ему… Ну, вы поняли. А если не поняли – оглянитесь и непременно отыщете еще парочку Иисусов.

Когда Ева устраивалась на работу в Управление образования, а было это три года назад, ее как бы невзначай предупредили: начальница наша слегка того, повернута на религии. Сердце девушки в тот момент чуть не раскололось от восторга. Ну а как же! Направлять ее будет человек, разделяющий те же ценности, что и она!

Только ценности, как оказалось, были совершенно разными.

Ева верила в религию как в комплекс представлений о сверхъестественных силах, коим поклоняются люди. И это, надо отметить, полностью соответствовало квалификации «религиовед». Регина тоже была квалифицированным религиоведом и тоже верила в сверхъестественную силу – только сила эта, по ее мнению, была единственной в своем роде.

Словом, был, есть и будет только Иисус. Аминь. Остальным религиям предлагалось выкусить и разойтись по домам.

Эти фундаментальные расхождения и легли в основу противостояния, впервые давшего о себе знать прошлым апрелем, когда Ева подала заявку на организацию курса «Введение в религиоведение» для населения Кеми. Ничего особенного. Но Иисус бы так не сказал, и Регина верила ему.

Находясь в логове самой крепкой фанатки Сына Божьего, Ева признавала, что сегодня у Ошуковой, пожалуй, были причины злиться.

Едва часы показали десять утра, как Ева подала на имя Андрея Моисеенко, главы управления, такое же прошение, которое в прошлом году огорошило Регину. Бумажка совершила оборот в бюрократической машине и вернулась к ним в отдел, содержа жизнеутверждающую пометку: «Доложить по существу».

И докладывать, судя по всему, как казалось Еве, собирался сам Иисус.

Потому-то в темно-изумрудном кабинете, в половине третьего пополудни, и перетягивали незримый канат две женщины. Девушка, которой в январе исполнилось двадцать четыре, дышала спокойно, хоть и чуть взволнованно. Та, которой давно перевалило за пятьдесят, казалось, не дышала совсем.

– Я не буду извиняться, – наконец выдохнула Ева. – Наверное, не стоило подавать прошение в обход вас. Но какой у меня был выбор?

Уголки губ Регины опустились.

– И что с того? Как будто до тебя никто не пытался меня перешагнуть. Иисуса тоже пытались. И где они? Все поголовно в аду!

«Сумасшедшая ты стерва, я же пытаюсь помочь людям!» – чуть не ляпнула Ева, но вовремя прикусила язык. Нет, для оскорблений еще не время. Если на то пошло, для оскорблений вообще не должно быть даты календаря или стрелок часов.

– Я тебя уволю, Ивкова, – проворковала Регина. – Сейчас ли, завтра, через год – без разницы. Я даже буду поздравлять тебя с праздниками. И каждый раз, когда мне придется это делать, я буду приставлять к твоему лбу маленький невидимый гвоздик. И будь уверена, Иисус вобьет каждый со всей мощи!

Угроза была довольно странной, и Ева растерялась, не зная, как реагировать. По сути, ей пригрозили Иисусом, а это, согласитесь, кого угодно вгонит в ступор. Затем в ее груди вспыхнула злость, и неуверенность испарилась. Похоже, в календарике всё-таки нашлось окошко для маленького оскорбления.

– Ты непроходимо тупа для такой работы, Регина! – выпалила она. – Тупа как пробка! На улицах полно тех, кто не знает, во что верить. Можно не верить в государство или в собственных родителей, но смысл в этом бардаке найти можно. Людям нужны ответы и выбор! – К собственному удивлению, Ева шипением процитировала четырнадцатую статью Конституции, хотя раньше и не замечала за собой тяги к закону: – «Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной»! Хоть это тебе известно?

– Иисус, – Регина неторопливо поднялась, – любит тебя, дрянь. А еще он говорит, что есть только христианство, понимаешь? Всё остальное – дым, выжигающий глаза до слёз. Хватает и того, что правительство забивает этим головы детям. А здесь правительство…

– Кто? – перебила ее Ева. Она тоже вскочила. Поняла, что готова вцепиться этой жабе в волосы. – Неужели Иисус?

Неизвестно, к чему привел бы этот разговор, но его прервал телефонный звонок. Старенький аппарат с дисковым номеронабирателем задребезжал, разрываясь от вибрации.

Коснувшись трубки, Регина сделала глубокий вдох и нацепила улыбку, хотя ее никто не видел, кроме Евы и, разумеется, Иисуса. А Иисус, как известно, любит сервис.

– Управление образования. Чем можем быть полезны?

Трубка что-то забормотала, и Ева увидела, как ярость и негодование покинули лицо соперницы, будто вода ушла в песок. Прислушиваясь, Регина неосознанными движениями поправила клавиатуру и переставила стакан с ручками и карандашами. А потом глуби́ны ее лица вытолкнули из себя нечто белёсое и отвратительное. По скулам, лбу и щекам разлилась молочная бледнота.

Встревоженный взгляд Регины вскинулся и уперся в Еву, отчего та смутилась и присела обратно в креслице для посетителей.

– Да, да, у нас найдется подходящий специалист. А это надолго? Да? Хорошо. Да, диктуйте адрес.

Завороженная необычными эмоциями начальницы, Ева вытянула шею. Регина в этот момент что-то быстро записывала на розовой бумажке для заметок. Наконец телефонная трубка со стуком вернулась на базу. Глаза Регины были на мокром месте.

– Только Иисус не боится крови, – пробормотала она извиняющимся тоном и протянула бумажку.

Ничего не понимая, Ева взяла розовый клочок и уставилась на него. Надпись, сделанная на скорую руку, гласила: «Городской морг, Энергетиков 16, НЕМЕДЛЕННО». И «НЕМЕДЛЕННО» было подчеркнуто два раза.

– Что это значит?

– Это значит, что Иисус ничего тебе не сделает. А еще ты получишь свой тарабарский курс. Но сперва придется помочь в расследовании убийства. И выложиться придется на все сто.

– Убийства? Как это? В смысле… настоящего убийства? – Ева ощутила, как желудок начал пихаться во все стороны. – Там что-то религиозное, да? Иначе с чего бы, ну… понадобились мы, правильно?

А потом случилось то, чего Ева никак не ожидала.

Броня Регины Ошуковой, этой несносной набожной особи, окончательно разлетелась на куски.

– Не всё ли равно, религиозное там дерьмо или нет?! – возопила она и, разрыдавшись, тяжело плюхнулась в кресло. – Иисус не боится крови, а я – боюсь! Разве тебе мало этого, дрянь? Мало?!

– Нет-нет, в самый раз, до горлышка, – торопливо кивнула Ева.

Она покинула кабинет. В голове была сумятица.

9 Разгадка

1

На улице бесновался промозглый ветер, но рассудок упрямо твердил, что в секционной еще холоднее. Да что там! Весь морг – обитель мороза, только и ждавшего, чтобы с похрустыванием пробежать по коже. А еще там повсюду лежали холмики с вечно белыми снегами-простынями, а прохаживались там лишь те, кто в этих самых холмиках копался.

Но отнюдь не эти фантазии вынудили Симо и Назара торчать на ступенях морга, укрывшись под козырьком центрального входа. Они ожидали прибытия специалиста-религиоведа, надеясь, что тот захватит с собой несколько ответов.

Назар грел руки о пластиковый стаканчик. Это была уже третья порция кофе, но тепла в теле так особо и не прибавилось. Оперуполномоченный по-прежнему напоминал музыканта, который слышал музыку, но не имел инструмента, чтобы ее сбацать и унять тремор. Симо же ограничился чаем из кафетерия.

Оба поглядывали на небо. Облака в западной части словно сгустились и застыли. Те, что находились прямо над головой, выдавливали из себя морось, порождавшую полчища мурашек. Апрель казался мертворожденным ребенком двадцать третьего года.

– Ты хоть раз сталкивался с подобной дикостью? – вдруг спросил Назар, шаря отсутствующим взглядом по дороге и проезжавшим машинам.

Симо не было нужды уточнять, о чём шла речь.

– С такой необъяснимой – только единожды, – отозвался он с сухой грустью. – В Леснереченске одна мамаша перебрала и решила, что неплохо бы разрезать трехлетнего сына на шесть частей. Бог знает почему именно на такое количество, но она справилась с задачкой на отлично. Потом приколотила всё это к кухонной стене и спокойно села ужинать. Ела консервированного тунца. Полицию вызвала соседка. И еще несколько людей.

– Да, я слышал об этом. Больная сука.

– Больнее некуда. Сказала, что голоса ангелов заставили ее так поступить. А еще спросила, почему тунец такой кислый.

Они помолчали, обмозговывая кривые закоулки человеческого разума.

– Банально, да? – усмехнулся Симо. – Но это была просто дура, сумасшедшая одиночка.

Назар взглянул на следователя:

– Думаешь, на Сиренах Амая завелась какая-то секта?

– Возможно. Как долго обитатели острова посещали Красную Нерку?

– Чёрт, знаешь, я как-то не догадался спросить.

Симо кивнул, словно именно такого ответа он и ожидал.

– Я думаю, не меньше полугода. Минимум. И еще столько же, а то и больше, могли торговать с каждой прибрежной деревней Карелии.

– Люди-призраки, ей-богу.

Оперуполномоченный выкинул пустой стаканчик из-под кофе, и одновременно с этим перед моргом остановилось такси. Из машины с растерянным видом вылезла девушка. Спохватившись, она забрала сумочку с заднего сиденья и воззрилась на мужчин.

Симо всмотрелся в нее. На широком лице девушки колебалось нечто среднее между злостью и нерешительностью. Умная, но не зазнайка. Этакий женственный борец за идею. Очки в металлической оправе – дешевые, но вместе с тем элегантные. Каштановые волосы. Теплые прорезиненные сапожки с заправленными в них джинсами. Горчичного цвета парка и оранжевый свитер.

Назар окинул ее скептическим взглядом и отвернулся. Губы оперуполномоченного шевельнулись, произнеся тихое проклятье.

Симо сделал шаг вниз по ступеням и протянул руку.

– Вы из Управления образования?

– Да, всё верно. А вы?

Касание девушки, как и ожидалось, было мягким, но в то же время твердым, как взгляд одинокой матери. Симо ощутил расположение к ней.

– Симо Ильвес, следователь, – отрекомендовался он. – Это Назар Евсеев.

– Тоже следователь?

– Опер. – Уловив в глазах девушки непонимание, Назар с неохотой пояснил: – Оперуполномоченный, уголовный розыск.

– О, хорошо. – Девушка показала на себя рукой и, смутившись, сразу убрала ее. – Ева Ивкова.

– Вы тепло одеты, Ева, – сказал Симо с загадочной улыбкой. – Это хорошо.

– Почему?

– В морге холодно.

– Л-ладно.

Поманив девушку за собой, Симо подошел к тяжелой входной двери городского морга и распахнул ее.

– Не переживайте так. Вам нужно будет взглянуть на фотографии и кое-какие предметы. Лучше сделать это внутри.

– А труп?

– Только если вы будете к этому готовы.

Это полностью устроило Еву, и она заметно расслабилась.

2

Они зашагали унылыми зелеными коридорами, по которым витал костный душок, похожий на тот, что возникает, когда сверлят зуб. Ева спрятала нос в воротник свитера и постаралась не дышать.