– Племяшка. Что самое интересное, папашу своего она редко о чем-то просила, а из меня веревки вила. Ну это и понятно, я почти никогда и ни в чем ей не отказывал.

– А почему ты говоришь о ней в прошедшем времени?

– Нет ее. Умерла она.

Проглатываю вязкий ком. Аппетит бесследно исчезает, и я, сложив столовые приборы в тарелку, тоже откидываюсь на спинку дивана, не сводя с погрустневшего Багдасарова глаз. С матерью мы никогда близки не были, а вот с сестрой – очень, и где-то в глубине души невыносимо болит, что ее больше нет. До сих пор не могу смириться с ее смертью. Раны свежие, а признание Яна как удар ножом в сердце. Но он так легко говорит о своей потере…

– Это давно случилось? – не могу удержаться от вопроса.

– Да не особо. Полтора года назад.

– Ты… знал об этом?

– О чем? – Ян непонимающе смотрит на меня.

Голос разума вопит заткнуться, но когда я его слушала?

– Что она умрет.

Тот разговор, когда Ян признался, что ему снятся вещие сны и мертвецы, отложился в сознании. Пару раз Игнасас беспокойно спал и будил меня своими стенаниями, а я в это время в красках представляла, как к нему во сне пришла та девочка, его первая любовь, и они сейчас общаются… Я очень впечатлительная натура, зря он этим поделился. Одно дело – знать об этом как-то в общих чертах, по рассказам Ласки, а другое – спать с таким человеком в одной постели. Немного кривила душой, когда говорила Хулио, что я скептик до мозга костей. Это совсем не так.

– А, ты про это… –  печально вздыхает Янис. – Да, знал. И она знала. Я Эрику не говорил, что дочь у него тоже со странностями, но однажды Элька проболталась, что, как и я, мертвых видит во сне. От нас, наверное, унаследовала. Незадолго до болезни она сказала, что сон плохой видела: как мы все плачем, стоя над ней. Я тогда значения не придал. Зря.

– Эрик – это твой брат? – уточняю я.

Ян кивает.

– У него тоже, как у тебя… эти странности?

– Да. Но не так выражены. Он всячески пытался блокировать в себе способности и даже преуспел в этом деле, а мне с самого начала по кайфу было все эти чудачества испытывать. Даже какое-то время пытался их развивать. У девушек спросом пользуются подобные шалости. Не все же такие специфические и осторожные, как ты.

– А в семье как к этому относятся? – пропускаю мимо ушей его замечание.

– Примерно как ты. – Ян награждает меня недовольным взглядом.

– Смеются над тобой?

– Ранят безразличием. Собственно, поэтому Элька ко мне всегда и тянулась. Из Эрика слова клещами вытаскивать приходится, многое в себе держит. Мать и отец – деловые и холодные рептилии. А я в семье, как бабуля, – с душой нараспашку. Дети это хорошо чувствуют. Да и ты сама подсознательно ко мне тянешься, просто какие-то барьеры в своей голове выстроила и царапаешь ядовитыми колючками. Так же, Алёна?

– У каждой причины есть следствие, Ян, – пытаюсь я подыграть ему и копирую его тон. – Ты юрист и образованный человек, тем более с эзотерикой на «ты», должен понимать, что ничего не бывает просто так.

– Я это уже понял. Поэтому ты взаперти и времени на подумать у тебя нет.

– Тактика верная, но она не принесет результатов. Всю жизнь ты меня взаперти не продержишь, а чувство, будто я обязательный атрибут в комплекте «Успешный миллионер», пока тебе это подходит, вряд ли исчезнет само собой. Ощущение будет лишь усиливаться, учитывая ситуацию, в которой я оказалась. Ты ведь можешь дать ничуть не меньше, чем Слуцкий, так? – припоминаю Яну его же слова.

– А говорила, что девушки рядом с респектабельными мужчинами не ради благ, а из-за чувств.  Или я ошибаюсь?

– Ну ты подари какую-нибудь безделушку, и упростим друг другу жизнь, – холодно улыбаюсь я в ответ.

Мы молча смотрим друг на друга с минуту. Желание шутить и продолжать вечер в позитивном ключе сходит на нет. Из-за разговора, который зашел не в то русло, из-за племянницы Яна и моей Ириски. Жаль, что, даже имея деньги, ты все равно ничего не можешь изменить и уберечь близких людей от надвигающейся катастрофы.

Я собираю тарелки и иду на кухню. Загружаю их в посудомоечную машину и включаю ее. Обнимаю себя за плечи и подхожу к окну. Красивый вид. Вот бы накинуть пальто и выйти на улицу. Чтобы выбросить из головы гнетущие мысли. Заодно проветриться. Мы и впрямь давно не выходили из квартиры. Сколько еще будет длиться мое заточение?

– Давай погуляем? – предлагаю я, когда слышу, что Ян подходит сзади и останавливается за моей спиной.

– Уже поздно, – отзывается он. – И темно. Бродячих псов мне во Владивостоке хватило. Секс в общественных местах я не жалую.

– Максимум, что нам грозит, – это пьяные хулиганы и групповуха. Но ты отправишь всех в нокаут и предотвратишь беду, да?

Ян выдает глухой смешок и подходит еще ближе.

– Уверена?

– Абсолютно. Хук справа ты делаешь зачетный.

– В другой раз, Алёна, – смеется он. – Не хочу одеваться и куда-то идти.

Все жду, что Ян положит руки мне на талию и опять потащит в спальню, но вместо этого он берет сигареты с подоконника и протягивает мне пачку.

– Будешь?

Отрицательно качаю головой.

– Но от бокала вина не отказалась бы.

Ян закуривает и идет к бару. Достает бутылку вина, наливает его в бокал и ставит передо мной.

– Ты обещал мне ужин в ресторане и прогулку, помнишь?

В глазах Яниса опять ад. Они с поволокой, и в них много желания. Снова думает о сексе? Ненасытный.

– Тебе скучно со мной, что ли, Алёна? Мы уже замучились тебя развлекать. – Он опускает взгляд на свой пах. – Какая-то ты привередливая. Все хлеба и зрелищ подавай. Остановись. Иначе меня сердечный приступ бахнет.

– А если серьезно?

Ян подходит вплотную, и я улавливаю его запах вперемешку с сигаретным дымом.

– Куда ты хочешь? – тихо спрашивает он.

– На каток и на концерт. Ладно. На концерт без тебя схожу. А с катком предложение в силе.

– У меня командировка на днях. Давай, когда вернусь? Ты как раз диплом защитишь. Будет повод отметить. Потом в ресторане посидим. И что там за концерт? – Игнасас вопросительно изгибает бровь.

– Ласка любит на них ходить. Мы с Нелли обещали составить ей компанию. Все время попадаем под раздачу.

– Кстати, – кивает Ян, сбрасывая пепел в стекляшку за моей спиной. – Настя выглядит очень молодо. Сколько ей лет?

– Мало. Ласка совсем еще девчонка. И очень близкий для меня человек, за которого я теперь несу ответственность.

– Мало? – Ян прицокивает языком. – А тебе, значит, в двадцать три с хвостиком много? Не слишком ли рано, чтобы ответственность за других на себя брать? – Его верхняя губа чуть поднимается, демонстрируя оскал.

– В самый раз. Это лучшая подруга сестры. Я помогла Насте перебраться в столицу и теперь за ней присматриваю. Ближе меня у нее никого нет.

– А сестра где?

– Там же, где и Эля, – еле слышно отвечаю я. – Это очень грустная тема, Хулио. Ты же не хочешь, чтобы я остаток вечера и ночи выглядела печальной и плакала?

– Не хочу, – говорит Ян и снова затягивается. – Коньки, значит, да? – переводит он тему. – Смерти моей захотела? Только ногу осталось сломать и из строя выйти. Меня и так на работе уже потеряли. Еще чуть-чуть, и получу нагоняй от отца.

– А ты вернись на работу, – улыбаюсь я. – Хватит держать меня в заложницах. Я же не убегаю, не вырываюсь и добровольно иду в твою темницу каждый раз, когда ты меня туда тащишь.

– В командировку уеду, и отдохнешь. А пока терпи и с достоинством носи свои кандалы, – усмехается Ян. – К тому же ты сама ко мне пришла, – напоминает. – И притворяешься уже не так убедительно. – Он протягивает руку и поглаживает большим пальцем мой подбородок. – Втянулась, да? Нравится?

– Возможно… – уклончиво отвечаю я.

Ян хитро улыбается и сканирует меня горящим взглядом. Словно в душу им проникает. Особенность это его глаз или действительно я ему так нравлюсь – не хочу анализировать. А еще интересно с ним болтать, забравшись на широкий подоконник. Этот треп растягивается надолго, мы впервые так много разговариваем с того дня, как я появилась в стенах этой квартиры. Лишь спустя пару часов ополаскиваю бокал в раковине и мы идем в спальню. К счастью, просто спать, а не заниматься сексом. Наконец-то.

Утром просыпаюсь от раздражающего шума и сажусь в кровати. Ян, заметив, что я встала, с грохотом закрывает дверцу шкафа. Я непонимающе тру сонные глаза и смотрю на Багдасарова, который вытирает полотенцем влажные волосы и при этом выглядит очень бодро.

– Я уже потренировался, выпил кофе, успел немного поработать. Хватит дрыхнуть. Вставай, – спокойно бросает он через плечо.

– Мне разве не полагаются привилегии? Выходной там или отгул? – недовольно бормочу я и опять тру глаза.

Картинка перед ними никак не обретет четкость. А еще немного подташнивает после вчерашней попойки, хотя и выпила всего ничего.

– Погнали на каток, Алён, а потом в кафе где-нибудь посидим. Ты же хотела. Завтра я в командировку уезжаю, потом куча дел намечается. Нескоро увидимся. Дома буду редко бывать.

– Каток, да? – довольно улыбаюсь я. – А ты знаешь, с какой стороны подойти к девушке.

– С тобой все знания обнулились. Встаешь?

– Да. – Спускаю ноги на пол и иду в душ, пока Игнасас не передумал.

Разве я упущу шанс поиздеваться над ним? Сомневаюсь, что Багдасаров умеет стоять на коньках. Уже предвкушаю эти захватывающие часы триумфа.

Мóю голову и быстро принимаю душ, затем сушу волосы и, скрыв макияжем следы усталости, возвращаюсь в спальню, думая о том, что у Ласки железная выдержка. За эти дни Настя писала и звонила коротко и по существу, взяла на себя всю работу в магазине, и иногда даже кажется, что это больше ее детище, чем мое. Может, они с Яном пообщались втихаря, пока я не слышала, и он по ушам ей поездил? Нужно будет потом уточнить у Насти при личной встрече, в чем все-таки подвох. И обязательно сходить с ней на концерт. Она давно об этом просит.

Спустя полчаса мы с Янисом выходим из квартиры. Оказавшись на улице, я дышу полной грудью и, расставив руки в стороны, улыбаюсь солнышку.

– Господи, свобода… Наконец-то! А на сколько у тебя командировка? – спрашиваю с радостью, отчего Игнасаса перекореживает. Обожаю его злить.

– Можно подумать, я тебя силой удерживал в квартире, – хмыкает он, дерзко ухмыляясь.

– Ну вот будь в тебе пятьдесят килограммов, а сверху груз в два раза тяжелее, я бы посмотрела, как ты сопротивлялся бы. Если еще перед этим и так все соки выжали… – с ехидством замечаю я.

– Ну не преувеличивай, Алёна. Во мне нет центнера. – Ян хлопает себя по плоскому животу. – Но имей в виду, на коньках я давно не стоял. В случае падения на тебя сможешь точно прочувствовать на себе тяжесть моего тела. Как бы потом в травму кое-кого не пришлось везти.

– Сон какой-то приснился? – настораживаюсь я, услышавпро больницу.

– Блядь, я уже жалею, что сказал тебе об этом. Не снится мне сейчас ничего, ясно? – начинает раздражаться Ян.

– Просто спросила. Чего ты заводишься с пол-оборота?

– Поверь, у меня к тебе подобного рода встречных вопросов не меньше накопилось. Что ни скажу – тут же в штыки воспринимаешь. Но, оказывается, у меня не все так плохо с терпением и выдержкой, да? Оценила ее вчера? Я к тебе даже не прикоснулся перед сном.

Янис открывает дверь и ждет, когда я заберусь в салон.

– Оценила, – коротко отвечаю я.