За окном уже стояло утро, умытое, чистое, словно после грозы. Скоро выехали из детинца кмети – княженку встречать – и хоть немного на душе стало спокойнее. Сколько уж лет жил, а всё больше убеждался: от девиц порой забот столько, что кажется, лучше бы их и не было вовсе. А забери – и тоскливо станет.

Теперь же только ждать возвращения княжны.

К вечеру безмолвно засверкали зарницы вдалеке, озаряя холодным светом полосу надвигающихся туч. Не успело стемнеть ещё, как пронёсся над городом первый отголосок грома. Взрезалось небо яркими полосами Перунова огня над широкими лядинами, и над хмурым лесом. Загрохотало, заворчало, сотрясаясь, всё вокруг.

Леден стоял на втором ярусе терема, наблюдая за божественным буйством. Поярится сейчас, напугает, взывая к трепету, а после обильного ливня веселее зазеленятся поля, и озимые пойдут в рост ещё пуще.

Но внимание его отвлёк всадник, что спешно, едва не сбив стражника с ног, въехал во двор и остановился у крыльца, не слушая ругани, что сыпал ему вослед часовой.

– Ты кто такой? – окликнул его Леден.

Тот задрал к нему голову, смахивая с лица пыль. Оказалось оно простоватым, каких много за жизнь довелось увидеть в городах и весях, только глаза были сумрачными больно и подозрительными.

– Гонец из Логоста. Боярин Чтибор меня прислал. Намедни там нападение косляков отбили. Еле-еле удалось прогнать. Так вот люди с теми говорить хотят, кто сейчас стол княжеский занимает. Тяжко нам. Подмога нужна.

– Идём со мной, – Леден спустился во двор и повёл мужика к общине.

Передал только выскочившему навстречу отроку, чтобы Чаяна кликнул да воеводу поскорей. Похоже, жизнь в Велеборске становилась день ото дня всё хлопотней.

Скоро брат встретился с гонцом, который назвался Балой, выслушал, не перебивая – и ещё яснее стало, что степняки гораздо сильнее стали давить земли, что остались, как считали они, без княжеского надзора и помощи. Князем становиться никто из тех, кто Велеборск захватил, не спешил, а потому они справедливо думали, верно, что и заступиться за людей будет некому.

Почему-то от мысли этой становилось неприятно и муторно внутри. Словно кого-то подвести пришлось: не только тех, кто остался на землях отца, ожидая, как вернутся княжичи с добрыми вестями и Сердцем. А ещё и тех, кто невольно оказался под их надзором здесь.

Прослышав, верно, о том, с какими вестями приехал срочный, пришла в общину и Зимава, как всегда вместе со стражем своим белоголовым. Доброга, что тоже Балу слушал, попытался было княгиню прогнать, да та и не взглянула на него.

– Борила бы уж, верно, войско в Логост отправил, – заговорила она, уставившись на Чаяна, будто только они тут вдвоём были. – А вы, нахлебники, только нас стращать можете? Как мы должны теперь границы стеречь? Так косляки скоро и сюда доберутся.

И до того её, видно, пробрало, что она вовсе не остереглась резких слов. Чаян же только усмехнулся на них, словно всерьёз не принял.

– Ты присядь, Зимава, – он указал на место рядом с собой. – И ты, Эрвар.

Княгиня тут же смягчила взор, щёки её тронул румянец, будто осознала она свой излишний гнев. Или ласковый голос брата так умел её успокаивать. Но Зимава явно осмелела, накрепко поселившись в его постели, раз позволила себе так врываться.

– Так чего ты хочешь? – отозвался Леден. – Чтобы мы всё войско наше на защиту ваших владений бросили?

– Если мой отец просит помощи, – уже спокойнее проговорила княгиня, – значит, она и правда нужна.

– Если тебя это немного успокоит, я поеду к Чтибору, – добавил он. – Говорить с ним буду. Возможно, и кого-то из войска мы туда перебросим. Если Доброга позволит.

Он перевёл взгляд на воеводу. Тот покривился, конечно: не так уж много у него людей в детинце осталось, чтобы ещё их по землям рассеивать. Совсем без защиты местных воинов он Велеборск оставлять не хотел.

– Если только с других крепостей на границы стянуть… – рассудил неохотно.

– Вот об этом мы с боярином и посудачим, – кивнул Леден.

– Так что же ты, один поедешь? – Зимава недоверчиво прищурилась.

Уж неприязнью своей так и бьёт. Будто он виноват, что сестрице её приглянулся. Тут уж сердцу не прикажешь, хоть и самого случившееся с Вышемилой и стремление её к нему тяготила.

– Отряд с собой возьму. Веси объеду ближние к Логосту. Решим что-то.

Гонец, который недобрые вести принёс, только глазами на всех поочерёдно зыркал, не вмешиваясь в разговор. Его дело маленькое. Скоро все разошлись, каждый со своей думой в голове.

Как ни хотелось Ледену дождаться возвращение Елицы, прежде чем покидать детинец, но дело случилось важное: тут не до промедления. Пусть уж лучше бояре их с Чаяном за кого-то вроде друзей держат, чем втихомолку начнут вои против остёрского войска собирать.

Как забрезжил рассвет над рваной полосой леса, все кмети из детинца, что должны были ехать в Логост, уже собрались во дворе у ворот. Было их немного, да у становища ждал ещё почти десяток воинов: всё же что бы ни говорил Чтибор, как бы ни просил помощи, а совсем без охраны в укреплённый город соваться неразумно. Воевода Буяр ворчал, конечно, мол, княжичи чужими делами заниматься надумали, хоть Елица их всё равно потом прогнать хочет. Он становился сварливее, кажется, с каждым днём, подтачивало его нетерпение: поскорее с земель этих убраться. Слишком долго войско здесь стоит без надобности. И даже увещевания Чаяна не помогали унять нарастающий гнев его. Но кто сказал, что поиски Сердца окажутся лёгкими? Если князю Бориле так долго удавалось его скрывать, значит, запрятал он его очень хорошо. Да ещё и следы запутал, как заяц стреляный.

Леден принял у конюшонка повод своего жеребца и оглянулся на терем, будто бы даже невольно, поднял взгляд на открытую часть верхнего яруса, но никого пока, кроме Зимавы, что неотрывно смотрела на Чаяна, там не увидел. Да и как увидишь? Елица ещё не вернулась и, коли была бы здесь, вряд ли пошла бы провожать. А Вышемила сестры старшей боялась едва не до слёз, всё таилась от неё, мысли прятала, хоть и пыталась с Леденом столкнуться хоть где-то ненароком.

– Кого высматриваешь? – раздался позади зычный голос Чаяна.

Леден повернулся к нему, перебирая повод и сомневаясь, что отвечать надо.

– Кого высматриваю, того здесь нет, – он уж взялся за луку седла, но остановился, заслышав тихий скрип выходящей на крыльцо двери.

Та распахнулась, и показалась из-за неё напуганная, словно от няньки скрыться надумала, Вышемила. Огляделась быстро, мазнув взглядом по лицам кметей – и Ледена наконец заметила.

– А вот и есть уже, – усмехнулся братец.

Боярышня быстро сбежала по ступеням и, даже не глядя на сестру, что уставилась на неё сверху, подошла, сжимая у горла пальчиками накинутый на плечи платок. Леден встретился взглядом с княгиней, которая, кажется, уж и через перила готова была перепрыгнуть, чтобы девчонку пылкую остановить, но продолжала хранить невозмутимое и твёрдое выражение лица. Это ей удавалось лучше всего, что бы о ней ни говорили на каждом углу Велеборска.

– Может, ты останешься? – шепнула Вышемила, потупив взор. – Пусть бы Чаян ехал. А то сидит тут, словно князем его уже вече выбрало.

Леден покачал головой, рассматривая её склонённую макушку. Кмети уже все садились на лошадей и неспешно проезжали мимо, поглядывая на них с любопытством.

– Так уж мы решили, что я поеду. Остаться не могу.

Девушка подняла взгляд, придвинулась ближе к боку коня, словно прячась за него. Ухватила Ледена за рубаху на груди и к себе чуть потянула, заливаясь румянцем до самых кончиков ушей. Ох, и влетит ей от Зимавы. Точно влетит. По полным губам девушки пробежала лёгкая улыбка, и Леден склонился к ним, коснулся своими коротко, ощутив, какие они почти землянично сладкие. И что ж её влекло к нему? Эту тёплую и беззащитную, как цыплёнок, девушку. Ведь пострадала уже за своё упрямство. Так пострадала, что встреть он тех татей где – свернул бы шею каждому, ни на миг не задумавшись.

Вышемила попыталась удержать поцелуй, но Леден отстранился.

– Не нужно, – шепнул.

И вновь покосился на княгиню поверх спины жеребца. Та коли взглядом убивать умела бы, он, верно, сейчас валялся бы мёртвым. Леден убрал руку Вышемилы, которой та гладила его по груди, и запрыгнул в седло. Мелькнула в голове мысль: может, и правда жениться? Как закончится это всё, как вернётся Сердце туда, где ему быть положено. И проклятие, может быть, рухнет.

Как свершится всё – поехать к отцу Вышемилы со сватовством. Не одобрит тот, возможно, и прогнать попытается, да всё равно против воли дочери не ступит. А уж тем более когда узнает, что с ней сталось. Пока же, хоть и нерадостный, а случился повод для знакомства с ним.

Леден тряхнул головой, словно волосы в глаза попали. Выбросить бы эти надежды об избавлении из мыслей начисто. Только вредные они, душу размягчают. Да и не чувствовал он ничего к юной боярышне, что заставило бы его и правда желать на ней жениться. Вон, Чаян горит прям, аж во взгляде словно всполохи пляшут, когда на Елицу смотрит. Да и поведал тут, что на Лельник и целовал её как будто, отвечала она даже. А он что? Что подарить может будущей жене, кроме терпения и холода?

Он развернул коня к воротам и поравнялся с десятником Дежибором, который уже ждал его. Взглянул напоследок на братца – тот усмехнулся криво, распознав как будто все его нерадостные мысли.

Тронулся отряд прочь из детинца. Дорога впереди хоть и не слишком длинная, а с теми, что уже были в последнюю луну, складывались они в одно сплошное бесконечное полотно. Скоро добрались и до становища, где присоединились к ним ещё воины. Тот гонец Бала, что приехал накануне с просьбой, ещё затемно умчался вперёд с вестью, что княжич едет в Логост, чтобы встретили, как полагается.

И первые два дня пути прошли спокойно, даже скучно, как кому-то могло показаться. Наезженную дорогу, конечно, слегка размыло грозами, которые то и дело громыхали тут и там. Иногда они протягивали к путникам огромные кулачищи туч и ударяли в землю неистовым Перуновым огнём, сотрясали всё вокруг утробным грохотом. И тогда клонились зеленовато-синие остроконечные ели под страшными порывами ветра, гнулись, стеная на неласковую бурю. Стихало всякое зверьё в чаще, и только уповать оставалось на надёжные укрытия из промасленной холстины, которые ставили по возможности в низинах или под сенью деревьев, где задувало не так сильно.

Потом же, как стихала ярость Богов, становилось кругом снова ясно и тихо. Лукавое Дажьбожье око всходило на небосклон, сияло приветливо, будто с полдня назад сумасшедший ветер не рвал плащ с плеч.

Так и ехали, то укрываясь, то подгоняя лошадей, чтобы восполнить те вёрсты, которые могли бы минуть, не случись грозы. Оставалось до Логоста не больше полутора суток пути. Тропы стали не столь хожеными, хоть и город впереди стоял не то чтобы большой, но старый. Туда люди охотнее добирались по Олянке, полноводной дочери Велечихи, что тянулась едва не через всё княжество с востока на запад.

Дорога вилась впереди нескончаемой лентой, а Леден подумывал о том, как случится знакомство с боярином Чтибором, о чём они говорить станут да как решать, что делать с участившимися нападениями косляков. Иногда в такие мгновения хотелось выслушать и совет отца: он-то правил давно. И какие бы трудности ни случались в Остёрском княжестве, Светояр всегда умел успокаивать людей и справляться с большими трудностями.

– Эй! – раздался вдруг впереди звонкий оклик.

Из-за некрутого поворота дороги навстречу, покачиваясь на подсохшей после нынешнего дождя колее, выехала телега, запряжённая пегой кобылой. Животина, знать, видела на своём веку не одно вспаханное на её горбу поле, а потому плелась вперёд с явной неохотой и большой усталостью. На облучке сидел молодой парень в небелёной, однако справно вышитой косоворотке. Он то и дело откидывал со лба светлые вихры, которые ветер, дуя в спину, снова и снова бросал ему в лицо.