– Не слышу-у-у-у! – беззаботно отозвался Мел, подхлестывая эх-ушкье. И вновь затрубил в устрашающе длинный изогнутый рог, который успел где-то раздобыть. Там же, где и коня, видимо…

Ещё немного доморощенной акробатики, и я, проглатывая желание визжать и ругаться попеременно, всё-таки умудрилась принять сидячее положение.

Мы так и неслись во главе табуна, стремительно удаляясь от центра Рамблы. Резко свернули перед вратами в купольный квартал, продолжая двигаться под водой – прочь, прочь!.. Аккуратные домики блёснов становились ниже, потом – реже, потом и вовсе закончились.

– Где Ол`эн?! – рявкнула я на ухо Мелисандру, сидящему передо мной. Вцепившись в Кеса что есть силы, я чувствовала, как быстро и, казалось, ликующе бьётся сердце патологоанатома в этой скачке.

– Не знаю! Где-то потерялся!

– Возвращаемся за ним!

– Чокнулась?!

Мелисандр с силой дёрнул поводья на себя. Я подумала, что он хочет остановить красноглазого вожака эх-ушкье и, спешившись, высказать мне своё фи. Наверное, Мел так и планировал – судя по удивлённому возгласу, вырвавшемуся из его груди.

Но эх-ушкье на то и морские лошади, а не придонные. Вместо того чтобы затормозить, наш конь продолжил скакать. Но уже не вперёд, а вверх, каким-то волшебным образом отталкиваясь копытами от воды.

– А-А-А-А-А-А!!! – хором заорали мы.

И вскоре вынырнули на поверхность. Море вокруг белело гребешками волн, сияло под утренним солнцем. Мелисандр сразу же сорвал с лица липкую рамбловскую маску, что означало одно: вновь нырнуть мы не сможем.

– Прах… – пробормотала я.

Табун эх-ушкье торжествующе заржал, приветствуя день, и продолжил свою бешеную скачку.

* * *

На горизонте появился материковый берег.

Остальные кони уже умчались, а наш «вожак» продолжал слушаться Мелисандра. Но при этом у него был такой понурый и несчастный вид, что моё сердце не выдержало:

– Мел, давай спрыгнем и доплывём сами! – предложила я.

Кес согласился. Обретя свободу, эх-ушкье развернулся и мощными, полными счастья прыжками поскакал обратно в синеющее июньское море. Мы же отправились к берегу: и тут я пожалела о свом сочувствии коню, потому что дистанция до берега оказалась куда длиннее, чем мне привиделось. Мы преодолели только половину, а я уже совсем выдохлась. Мелисандр, конечно же, плавал гораздо быстрее меня – один его мощный гребок был равен двум, если не трём, моим. В итоге он то и дело оплывал меня по кругу, подбадривая и ехидно веля не сдаваться, а я фырчала и стонала в ответ.

Выбравшись на пляж, мы долго лежали, отплёвываясь от морской соли и водорослей. Флора во рту оказалась побочным эффектом подводного аттракциона «покатушки с эх-ушкье». (Хорошо, хоть не фауна.)

– Ну какие же мы молодцы, Стражди! Может, прах с ним, с Шолохом, лучше вместе продолжим квест? – жизнерадостно предложил Мелисандр.

Кажется, ничто на свете не могло сбить с него оптимизм.

Я посмотрела на него и вздохнула. Кстати, удивительно, но за последние пару дней Кес очень похорошел. Он всегда был красивым парнем, но сейчас стал до неприличия привлекательным – глаза сияли, кожа под завязку набрала бронзового загара, волосы лежали так, будто над ними битый час корпел Мастер Изящных Причесок. В общем и целом, теперь господина Мелисандра Кеса окружала аура совершенства, так не сочетающаяся с его бедовым характером. А в его глазах вновь мерцал этот таинственный блеск – такой манящий, что казалось опасным долго смотреть в них.

Я не могла избавиться от ощущения, что смотрю не на Мелисандра, а на его портрет, написанный художником, который не гнушается льстить клиентам.

Странно. Может, это какая-то магия? Но ведь сам Кес не умеет колдовать, а ни к каким мастерам иллюзий он не обращался.

Я с сомнением уставилась в лужицу в песке, натёкшую с моей рубахи. Вдруг я тоже преобразилась? Но нет: я выглядела как обычно. Не то что бы я жалуюсь на свою внешность; вовсе нет, пару раз я занимала почётные места в списках самых красивых аристократок; но такого нереалистичного лоска, как у Кеса, у меня не было – во всяком случае, после двух недель колдовского плена в Шэрхенмисте. Я со вздохом шлёпнула лужу ладонью, и та резво смылась в песок.

– Нет, Мелисандр, здесь наши пути разойдутся. Отправляться ещё и за пятым артефактом я точно не готова. Ни мои нервные клетки, ни моя совесть такого просто не переживут.

Кес всплеснул руками.

– Да ладно тебе!.. Ведь мы с тобой отличная команда, Стражди. И арсенал ограбили, и от пиратов спаслись, и в Рамбле навели такого шухера, что они надолго запомнят. Кстати, ты поняла, каким образом я нас вытащил? Я посмотрел на туристическом стенде, где находится конюшня этой Лья-Что-То-Там, владычицы, и свернул туда, когда мы были неподалёку. Блёсны сейчас в таком странном состоянии, что даже стойла не запирают. Только и было заботы – успеть запрыгнуть на спину эх‐ушкье, пока он меня не растоптал. Но я специально выбрал королевского: на стенде писали, что он самый нежный и покладистый – такой, чтобы даже эта экзальтированная селёдка могла с ним справиться. А вообще скачки на этих лошадях называются «дикой охотой», это большой подводный праздник, и…

– Мел, – я тихо, но весомо перебила его.

Он замолчал и нахмурился, явно предчувствуя, что я не скажу ничего хорошего.

– Мне всё это не подходит, – я устало помассировала виски.

– Что ты имеешь в виду? – буркнул Мелисандр.

– Весело, конечно, скакать на лошадях и улепётывать от стражи, но… Мы действительно чуть не погибли в плену у пиратов. А до этого обманули госпожу Сторику. А потом, прах побери, бросили Ол`эна Шлэйлу, который согласился нам помочь, хотя считал это неправильным!.. Вдруг его растоптали эх-ушкье? А что если его накажут за помощь пленникам? Мы втянули его в наше спасение, а потом оставили неизвестно где. Я не могу не думать об этом!

Лицо Мелисандра потемнело.

– Да никто не накажет Шлэйлу, – раздосадовано и, кажется, чуть пристыженно проворчал он. – Ты вообще их видела, этих рамбловцев? Им явно не до того. Ещё припомни мне охранников из Арсенала!..

– И припомню!

– И зря! Я готов поспорить, что произошедшее подарило им столько адреналина и столько интересных баек, что они будут с удовольствием смаковать события той ночи ещё пару месяцев как минимум. Так-то работа в этом Арсенале – сплошная тоска.

– Кес! – воскликнула я. – Неужели ты не понимаешь, что не для всех спокойствие равносильно скуке?!

– Но тебе-то, Тинави, тебе по душе приключения! – Мелисандр отчаянно всплеснул руками. – Я же вижу: каждый раз после каких-либо авантюр у тебя до одури счастливая физиономия. Так что сдирай уже свою пеплову маску. На самом деле тебе ужасно нравится лёгкая степень хаоса и безумия, но ты боишься признаться в этом, потому что любовь к риску расходится с общепринятой моралью!

– Не путай меня и себя!

– Я-то как раз не стыжусь своих интересов!

– А стоило бы! – рявкнула я. – Очень тонкая грань между авантюристом и преступником! Что за путь у тебя такой? Из Свидетелей Смерти в воры!..

Мелисандр замер, подавившись новой репликой. Лицо его совсем помрачнело. Он встал, резко отошёл к самой кромке моря и, приставив ладонь ко лбу, начал молча изучать горизонт.

Прах… Кажется, я переборщила. И, совершенно случайно, ударила его по больному.

Мне стало грустно. Какое-то время я сидела на песке, потом тоже встала. Сделала шаг к Кесу. И ещё один. Так, бывает, мой филин Марах приближается ко мне – бочком, очень аккуратно – если до этого умудрился кровожадно убить ни в чём не повинную мышку или как-нибудь ещё провиниться.

– Возможно, ты отчасти права, – глухо сказал Кес, увидев, как пристыженно я приблизилась к нему. – Однако поиск амулетов я не оставлю, даже не надейся. Пусть даже из-за грядущих авантюр я совсем потеряю репутацию приличного человека – изгваздаюсь в тёмных делах так сильно, что уже никогда не смогу отмыться… Всё равно. Я соберу шесть артефактов, чего бы мне это ни стоило.

Мелисандр говорил так серьёзно и честно, что моё сердце непроизвольно сжалось.

– Ты тоже кое в чём прав, – вздохнула я, помолчав. – Мне действительно нравится… влипать в ошеломительные истории, скажем так. И самой выступать их катализатором. Но я предпочитаю всё же играть на светлой стороне. И поэтому, когда у меня вызывает улыбку то, что кажется мне безнравственным и аморальным, я чувствую себя очень паршиво.

Мел фыркнул:

– Я считаю, что иногда нравственность можно и отложить. Недалеко и ненадолго, просто чтобы не сойти с ума от суровых правил и не сорваться однажды по-настоящему.

– Ты какой-то деструктивный, ты в курсе?

– Отчего же? Просто я верю, что лучше позволять себе понемногу грешить, нежели всю жизнь пытаться быть святым, а потом сорваться самым ужасным способом. А ещё мне кажется, что своя счастливая физиономия в зеркале – самый лучший ориентир по жизни. И если для того, чтобы увидеть её, тебе иногда нужно побыть плохишом – почему бы и нет?

– О, да, ты очень, очень деструктивный… – пробормотала я, убеждаясь в своей первоначальной оценке. – Эх, Мелисандр, а вообще, это ты не видел мою физиономию, когда я сижу на веранде «Воздушной гавани» со своим любимым капучино! Вот там – истинное блаженство! Знаешь, кажется, я начинаю проникаться твоей старой философией «счастье в мелочах» – помнишь, ты склонял меня к ней в день нашего знакомства?

– Ого! – Мелисандр счастливо разулыбался. – Ну тогда ладно, беги, куда хочешь, госпожа Страждущая. Моей последовательнице – моей первой последовательнице, прах побери, – можно всё. Даже бросать меня – грустного, одинокого, никому не нужного Мелисандра Кеса.

На «грустного и одинокого» этот загорелый белозубый счастливчик был похоже меньше всего на свете.

– Спорим, ты будешь скучать по мне? – подмигнул он.

– Буду, – признала я.

– Обнимемся на прощанье?

– В другой раз, мне и так мокро, – я фыркнула. Мелисандр разочарованно цокнул языком. – Что ж, собери амулеты, Кес, и разгадай их тайну. Я верю, что у тебя получится.

– Когда судьба сведёт нас в следующий раз, ты узнаешь меня по имени… – мечтательно протянул он.

– Что, опять Кадий Мчун?

– Нет. Теперь – Тинав Стражди.

– О, боги…

Мы рассмеялись. Потом это рослое чудовище всё-таки заключило меня в объятия и, взъерошив волосы, пинком отправило в сторону Смахового леса. Я еле сдержалась, чтобы не оглянуться: ведь от этого прощания всегда становятся ещё горше.

За спиной у меня долго ещё слышалось мелодичное посвистывание Мелисандра Кеса, саусберийца, псевдоисторика, ужасного планировщика преступлений и смелого наездника красноглазых эх-ушкье…

7
Господа добровольцы!

Стоит мне сказать: «Как всё здорово складывается!» – и тотчас неприятности сыплются одна за другой. Судьба равняет благополучие со скукой.

Дайен из Дома Пляшущих, придворный церемониймейстер

Смаховый лес. Наконец-то!

Путь от побережья до столицы занимал немало времени. По дороге я крутила головой, как сумасшедшая: не могла налюбоваться изумрудной роскошью родного королевства.

Я шла по светлым полянам, и солнце било мне в спину, прошивая насквозь. Против его жёлтых, как цыплячья шейка, лучей летели пух и пчёлы; пчёлы и пух… Ровное жужжание набухающего лета, белая лёгкость неторопливых тополей.

Цветущие пролески встречали меня клёкотом птиц, сине-зелёные реки – кваканьем лягушек. Я поглаживала мшистые дубы и подмигивала своему улыбчивому отражению в безмолвных озерах, в плеске которых слышался шёпот забытых тайн. Лес дышал, как парник, утопая в ошеломительном запахе свежей листвы.

«Небо голубое, – думала я. – Небо голубое, я наконец-то вернулась домой».