Обстановка смущала.

Мой трон стоял на сцене в небольшом театральном зале. Подводном: стеклянные стены обросли водорослями, вместо светильников были гигантские рыбы-удильщики на цепях, водоросли заменяли кулисы, а пол отсутствовал – его роль играл белый песок.

Все места в театре были заняты: несколько десятков зрителей вальяжно развалились в коралловых креслах. Судя по дорогим одеждам и обилию украшений, это всё была местная аристократия. Половина воспользовалась рамбловскими масками, чтобы выйти в придонный квартал, другие, видимо, предпочли зелья и теперь сидели, сжимая в руках бокалы и маленькие курительные трубки. То и дело они подносили их ко рту, из трубок вместо дыма вырывались пузыри, похожие на мыльные. Они были не вполне безобидными, судя по чересчур томным лицам зрителей. Среди гостей я разглядела и блёснов, и рыбьеголовых, а в первом ряду полулежала сама подводная владычица во впечатляющей короне из ракушек…

Ой-ой. На какое шоу они все пришли? Только не говорите, что на мою экзекуцию!

Увидев, что я очнулась, владычица выжидающе вскинула брови. Я сделала то же самое. Тогда она раздражённо закатила глаза, и тут я не рискнула повторять.

Так. Ну. Предположим.

– Приветствую, владычица! – с опаской кивнула я.

Теперь она удовлетворённо кивнула, а потом прищёлкнула пальцами. Гости поднялись и плавно склонились в изящных полупоклонах и реверансах, а из дальнего конца зала к нам выдвинулся некто в мантии с капюшоном и с грифельной доской. Его окружали рыбы, много-много рыб, похожих на мини-стражников.

«Капюшон» шёл настолько медленно и уныло, что можно было свихнуться.

Я надеялась, что кто-нибудь по дороге даст ему пинка животворящего, но нет: рамбловцев такой темп совершенно устраивал. Они продолжали стоять в позах выражения почтения, пребывая в явно потрясающем настроении, шушукались и серебристо посмеивались без особой причины, а владычица полулежала, закинув голову назад и рассеянно разглядывая потолок.

Всё это было очень странно.

Рамбла, конечно, знаменита своей аристократичной заторможенностью, но происходящее сейчас совсем уж напоминало вечеринку в опиумном притоне.

Когда «капюшон» наконец-то приблизился к владычице, та что-то шепнула ему и указала на меня пальцем. Он ме-е‐е‐едленно повернулся. Ёлки-моталки. Он что, сейчас ещё и к трону двинет?! В обход сцены, так же траурно?

Помогите!

Но обошлось. «Капюшон» лишь поставил доску на выдвижную треногу и начал писать. Этот стиль общения напомнил мне дело о тихом лодочнике, которым я занималась как Ловчая.

– «Приветствуем тебя в Рамбле, дочь верхнего мира».

Место на доске предсказуемо кончилось. Человек неторопливо стёр написанное и приступил к следующей фразе.

– «Владычица Льянва Лои К`га Гэлдри предлагает тебе роль ночной рассказчицы».

Это ещё что за ерунда?

Десятки глаз смотрели на меня в ожидании.

– Спасибо, владычица Лья… Э‐э, – «капюшон» успел стереть имя королевы, а я его не запомнила. – Спасибо за предложение и за спасение спасибо, но меня ждут на поверхности. Благодарю вас всем сердцем и прошу указать нам с другом путь на материк.

Я не стала выведывать, с какого перепугу блёсны разглядели во мне рассказчицу. Ситуация была крайне сомнительная, но мысль о долгой дискуссии посредством доски угнетала.

– «От предложений Лои К`га Гэлдри не принято отказываться», – выведенные «капюшоном» буквы прямо-таки светились укоризной.

– Просто я недостойна этой роли, поверьте. Мне жаль.

К`га Гэлдри встала. Подданные с лёгкими стонами неудовольствия тоже опять поднялись.

Человек в капюшоне начал ожесточенно стирать написанное, но владычица остановила его жестом.

Она певуче обратилась напрямую ко мне:

– Вы были на корабле с пиратами. Значит, вы преступники. Преступникам – наказание. Но нынче Рамбла милосердна… Поэтому вы станете гостями. Вам будет комфортно. Плата – ночные истории о жизни верхнего мира.

Я возразила:

– То, что мы были на корабле с пиратами, означает как раз-таки, что мы жертвы!

– Вещи твоего друга говорят об обратном. Фальшивые удостоверения. Перстень-оружие. Это – признак нечистой совести.

– А как насчёт презумпции невинности?

– В бездну презумпцию! – сонно отмахнулась К`га Гэлдри.

М-да. А мы с Мелисандром на днях ещё нашу политику осуждали…

Между тем владычица стукнула о песок серебристым жезлом с сияющим наконечником.

– Идея с рассказчицей гуманна и справедлива, – поведала она. – Жаль, что ты не оценила её, чужачка… Тогда поступим иначе.

Несколько рыбьеголовых внесли в зал клетку с Мелисандром. Кес двумя руками вцепился в прутья и клял «этих дохлых селёдок» на чём свет стоит.

– Мы ждем историю, – К`га Гэлдри подняла подбородок. – А скаты ждут дозволения…

Вышеупомянутые обитатели глубин, облепившие клетку изнутри, неожиданно напрыгнули на Мелисандра. Блестящие разряды тока саданули его по плечам. Мел зашипел, как масло на раскалённой сковороде. Вельможи заахали от удовольствия.

– Хей, полегче! – сказать, что я была в шоке от этих психов, – ничего не сказать. – Будет вам история. Не знаю только, зачем…

– Хочется, – объяснила К`га Гэлдри.

И действительно: чем не серьёзная причина.

Вдруг капюшон упал с головы человека, писавшего на доске.

Ох! Не зря во мне всколыхнулись воспоминания!

Ибо подле морской владычицы стоял Ол`эн Шлэйла, тихий лодочник. Ни блёсен, ни рыбьеголовый, серединка на половинку. По его собственным словам – рыбий хозяин. Перехватив мой взгляд, он отвернулся.

Ол`эн Шлэйла… Я вспомнила нашу встречу. Мы с Кадией должны были уладить конфликт между Шлэйлой и рыбаками-тилирийцами. Казалось, мы всё сделали правильно, но… потом тилирийцы подожгли дом Шлэйлы. Видимо, тогда он и решил вернуться в Рамблу.

Я мрачно уточнила:

– О чём хотите историю?

– О чём угодно, – К`га Гэлдри склонила голову набок. Все её подданные мгновенно сделали то же самое. Зеркалят, подхалимы.

И тогда я просто пересказала им дело о тихом лодочнике. Ну как – просто.

Превратила её в сказку: перевела всё в третье лицо, добавила красок. Представила себя рыцарем-паладином. Заменила рыбьеголового на птицеголового – живут же на западных островах люди с головами орлов.

Человек-птица в моей истории пытался понять, о чём поют небеса над Шолохом – так же как настоящий Ол`эн пытался выяснить, о чём шепчет речное дно. Человек-птица узнал, что кто-то во вселенной допустил страшную ошибку и теперь мироздание рушится, ибо в него пришёл Зверь… Он напутствовал паладина, чтобы тот разобрался в происходящем.

Наша реальная история со Шлэйлой тут бесславно заканчивалась, но в вымышленной я продолжала.

Я рассказала о том, как паладин, молодец такой, раскопал своим двуручным мечом все секреты неба. А потом направил «ошибившегося» человека на войну со злом – и война эта идёт прямо сейчас, втайне от непосвящённых. По страшному секрету я поведала, что паладин хочет рассказать человеку-птице о происходящем, но не может! Потому что его похитили глупые раскормленные голуби, которые клюют его прямо в макушку своими идиотскими требованиями.

Однако, возможно, в следующей серии человек-птица спасёт паладина? Тогда он узнает немало всякого интересного.

Тут я мстительно замолчала.

– И что, дочь верхнего мира? – владычица обиженно надула губы.

– И всё. Это конец первой части. На сегодня достаточно.

– Так нечестно!

– Так пишется половина историй.

– Ты плохая рассказчица.

– Что же вы хотите от преступницы! Мой скудный ум не может с ходу придумать продолжение, увы. Надо будет как следует поразмышлять в тишине.

Ол`эн Шлэйла смотрел на меня во все глаза. Стая рыб вокруг него в волнении трепыхала хвостами.

Сказка ложь, да в ней намёк. Судя по всему, мой намёк успешно дошёл до цели.

– Ну ладно, – зевнула К`га Гэлдри и неожиданно сменила гнев на милость. – Тогда продолжишь завтра. Но если ещё хоть раз оборвёшь историю – несдобровать твоему другу.

…А, нет, не сменила.

Она томно махнула рукой, и клетку с ругающимся Мелисандром куда-то утащили. На груди Мела я мельком заметила все четыре артефакта. Ну хоть какие-то плюсы – не отобрали наш трофей.

Перламутровая ночнушка наконец-то позволила мне пошевелиться. Более того, неугомонная одежда стала настойчиво подталкивать меня к выходу из зала, заставляя кланяться вельможам по дороге. Изысканные поклоны не помешали мне, впрочем, корчить им зверские рожи.

По длинным коридорам живая одежда увела меня в маленькую комнатку и там насильно бросила на кровать.

Ох.

6
Дикая охота

Над Шепчущим морем глубокая ночь,
И старец в усталой лодчонке уснул,
Сомненья и страхи откинуты прочь,
Как будто Небесный Проказник слизнул.
О бортики хлещет волна за волной,
Но сон старика безмятежен и тих.
Не знает, что прямо под ним, под водой,
Королевской охоты бушует прилив…

Старинная песня

Я долго пыталась уснуть. Получалось плохо. Спать на спине я не умею, а волшебная ночнушка не позволяла выбрать другую позу.

В итоге до рассвета я просто страдала от бессонницы и костерила подводное царство на чём свет стоит. Я прошлась по каждой рыбёшке, по каждой водоросли в Рамбле… Естественно, и себя не оставила без внимания.

Прахова кошёлка! Ядрена мандаринка! Ну кто тебя, Тинави, просил снова связываться с Кесом по вопросу об амулетах? Почему я тогда заявила, что помогу ему найти четвёртый артефакт? Что за минутное помешательство это было?

Есть же люди – чуешь за версту, что у них любимые духи – «Пахнет Керосином». И всё равно почему‐то идёшь с ними, приворожённый ароматом необычного… Зачем нам это? Почему в нас нет какого‐то мудрого предохранителя, не дающего сделать неверный выбор?

Или неверных выборов в принципе не существует? Любая ситуация, с точки зрения вселенной, имеет равное количество достоинств и недостатков, смотря какую позицию займешь?

Единственным слушателем моих скорбных псевдофилософских стонов была мраморная скульптура драконихи.

На то, что это именно девочка-дракон, недвусмысленно намекал венец на чешуйчатой ящериной голове. У драконов, знаете ли, матриархат. Вернее, был матриархат. Пока последняя королева не умерла, а новой почему-то не оказалось. Не нашлось вообще ни одной самочки, которая могла бы занять трон.

С тех пор драконы спят беспробудно… Как будто чего-то ждут. Или просто не хотят жить без своей королевы.

Дверная ручка в мою комнату медленно повернулась. Тихо тренькнуло – это звякнули бутылочные стекляшки, которые у блёснов играют роль звонка.

Ночная рубашка, прибившая меня к кровати, заинтересовалась происходящим. Она дёрнулась вверх, как разбуженная собака, и я с невольным любопытством приподнялась на локтях.

На пороге стоял Ол`эн Шлэйла. Прежде чем закрыть за собой дверь, он привычно подождал, пока внутрь проскользнёт его рыбья гвардия.

«Здравствуй, Тинави», – поставив на пол доску, накорябал на ней Шлэйла.

– Привет, Ол`эн.

Он замялся перед следующей фразой:

«А ты… расскажешь мне продолжение истории?»

– Да, – я усмехнулась. Слишком уж это было похоже на приход грустного сынишки к маме поздно вечером: «Мам, а можно сказку на ночь?»

– Там дальше про богов-хранителей, Ол`эн. Тебе понравится, – я подмигнула тихому лодочнику.

Он молитвенно коснулся пальцами лба. Щель, заменявшая ему рот, улыбчиво выгнулась на крупном, нечеловеческом подбородке. Рыбье лицо, казалось, не было предназначено для таких эмоций. Оно было тугим и неподвижным, как резиновая маска.

Ол`эн присел в ракушечное кресло, и я рассказала ему всё.