– Это и так понятно. Никто не знает. Главный инженер поедет на три недели учиться в Вильнюс, там одна германская фирма проводит обучение по специальной программе и на специальных курсах. Вот и подбираю такого человека, который в состоянии будет обучиться всё правильно и по технологии делать, а потом организует работу здесь, всех обучит. Расскажите о себе. Если хотите, мы можем перейти на русский. Вы инженер?

Я решил перейти на русский, для точности.

– Да, у меня гражданский диплом инженера. Но я бывший военный.

Кратко изложил Эдгарасу все свои этапы образования и службы.

Простились нормально. Я оставил секретарю номер домашнего телефона. Эдгарас сказал, что мне обязательно позвонят.

Нет. Ничего не выйдет, ему нужен самый обычный гражданский инженер, скорее всего, с опытом работы на производстве. А так хорошая, видимо, работа. Но не для меня. Куда податься? Чёрт! Поеду домой, пообедаю. Потом «адмиральский час», потом поеду в ресторан, буду ужинать с Вильте. Придётся у отца деньги занять. Стыдоба.

Вильте вела себя сначала очень сдержанно, но к концу ужина выглядела весёлой и раскованной. Год назад она закончила институт, а сейчас работала программистом в местном отделении одного вильнюсского НИИ. Как и я, жила с родителями. Поэтому все мысли о «после ресторана» я оставил в стороне.

Два года назад я поссорился со своей возлюбленной, учительницей, с которой познакомился на последнем курсе училища, она была младше меня на три года и не захотела разделить судьбу офицера, не хотела уезжать из Ленинграда. Дальше в этом направлении тоже ничего путного не получалось. А теперь я вообще не представлял, как жить дальше, и тем более не имел никаких идей о создании семьи.

Когда прибыл служить в Афганистан, думал, что в первом же отпуске найду себе жену. Такую, чтобы на всю жизнь. Не встретил такую. А потом… Потом, уже после Афганистана, насмотрелся на то, как семьи женатых офицеров мучаются, тогда уже передумал жениться. Да и сама служба после расформирования бригады была пыткой, без всякой мотивации, почти без личного состава, с мрачным и ужасным бытом, беспробудным пьянством, от которого мне удалось удержаться каким-то чудом. С дисциплиной такой, что это можно было уже называть анархией. Вспомнилось, как на меня с ножом кинулся хлеборез-туркмен за то, что я ему, расстёгнутому почти по пояс, с огромной гривой, ушитому до безумия, сказал привести себя в порядок. Как он стоял и раскручивал на пальце цепочку со связкой ключей, припевая: «Польгода х..ви погода, польгода савсэм…». И как потом меня таскали в прокуратуру за его переломанные рёбра. Чудом не посадили.

А что теперь делать? Где они, мои новые ориентиры? Как жить-то дальше? Есть ли жизнь вне армии? Если ли жизнь на этом Марсе теперь, после развала Советской армии? Вроде бы есть. Но я как бы не в ней, как бы всё вижу, а меня никто не видит. Меня для них нет!

Утром спонтанно решил начать делать зарядку. Не спешить, тянуть время до 10 часов утра. Потом идти в центр пешком и покупать газеты. Искать объявления и трудоустраиваться. Подходить к этому делу, как к работе. Отрабатывать по максимуму всё, что только можно. Ждать звонка невыносимо тяжело, надо себя занять.

Станет теплее – буду сидеть на лавочках и изучать газеты, а пока что буду ходить в кафе и заказывать кофе, не так это дорого, и родители поддерживают как могут.

Прошло два дня, никто так и не позвонил. Я ещё пять раз сходил по разным объявлениям. В основном всё сводилось к различным делам по распространению (продаже) товаров, один раз даже именно Гербалайфа.

Первоначальное наблюдение о разнице в объявлениях в литовских и русских газетах быстро закрепилось в правило и аксиому.

Вильте я тоже не звонил. А что делать? По ресторанам не находишься. Специально тянул время, гулял и приходил к тому моменту, когда родители уже поужинали.

Зашёл домой, и мама с порога объявляет, что мне звонила «какая-то Вильте», но перезванивать не просила.

Мы обменялись номерами телефонов, поэтому я ей сразу перезвонил.

Она предложила вместе погулять и сходить выпить кофе. А что? В любом случае лучше, чем сидеть у телевизора или читать книги.

Погуляли, попили кофе с пирожными, я проводил её до дома. Уже перед самым подъездом она мне сказала, что их НИИ разгоняют, в современной Литве его некому и незачем финансировать. Всех предупредили, чтобы искали работу, так как деньги будут платить ещё только шесть месяцев, и то из бюджета.

Мы слегка и очень по-дружески обнялись, стали смеяться над собой: горемыки, лишние люди.

Так шли дни. Через день, в будни и каждые выходные встречались с Вильте. Единственная моя отдушина.

В один из дней я увидел, что новых объявлений нет, все уже отработаны. Наступил самый критический период – отчаяние.

Начало марта. В один из дней утром звонок. Бросился к телефону как сумасшедший. Звонят из кадрового агентства (новомодная штука). Это агентство я посетил несколько дней назад. Предлагают устроиться мотористом на какой-то рыбный сейнер, документы оформят, зарплата достойная, рейс примерно 6 месяцев. Просили приехать уже завтра. Я ответил, что согласен.

Никогда не думал, что занесёт меня нелёгкая на рыболовный сейнер мотористом.

Мне никогда не снятся сны про войну. Я этому только рад. Но вот после такой новости вспомнился случай на сторожевой заставе недалеко от Кушки-Нахуд под Кандагаром. Вспомнилось, как беру часть взвода, сажаю их на все три свои БМП-2 и на огромной скорости совершаю бросок в сторону колодца. Как, перестроив на ходу взвод в боевой бронированный порядок, открываю огонь из всех трёх машин, как перепуганные афганцы потом пытаются нас задобрить апельсинами, а мы их с удовольствием берём, не найдя в их небольшом караване ничего плохого. Это была другая жизнь, другая служба, настоящая мужская работа под флагом государства, которого нет.

Начал процедуру оформления документов и прохождение медкомиссии. Познакомился с мужиками, которые уже давно ходят в море. Обстоятельно выяснял, что из себя представляет работа моториста на сейнере.

Как-то вечером в середине марта раздался звонок. Это был Эдгарас. Он поинтересовался у меня, не нашёл ли я работу. Ответил, что уже оформляюсь, а он предложил прямо сейчас приехать к нему в офис и поговорить.

Это был уже немного другой разговор. Теперь, когда я разговаривал с позиции человека, который нашёл работу и вот-вот должен к ней приступить, я мог быть смелее. Эдгарас мне сказал:

– Я со многими разговаривал, и машины у них есть. Но мне нужен очень ответственный человек, на которого я могу полностью положиться, к тому же мне нужен человек, имеющий опыт руководства людьми.

После этого мы обсудили мои финансовые перспективы «в морях», и Эдгарас выдвинул свои предложения.

Торговаться я не стал. Меня всё устраивало: в первый месяц, на время обучения, я получу 300 долларов, в дальнейшем буду получать 500 долларов и 5 % от каждого заказа. Устранение всех ошибок и неисправностей, связанных с установкой, полностью за свой счёт и в свободное от других заказов время. Кроме того, Эдгарас обеспечит меня микроавтобусом «Фольксваген».

Ударили по рукам. Получил в качестве аванса 200 долларов. Через два дня я должен быть в Вильнюсе, там начинается обучение группы.

На радостях прямо из приёмной позвонил сначала Вильте и позвал её на ужин в ресторан, а потом обрадовал родителей.

В Вильнюс приехал накануне начала занятий, в воскресенье. С помощью Вильте заранее договорился с заведующей общежитием одного из заводов, что за 50 долларов мне на все 3 недели предоставят комнату. На субботу и воскресенье я буду приезжать в Клайпеду.

Наша группа состояла из 6 человек, а само обучение было не чем иным, как практикой: я и один парень из Каунаса под руководством мастера ездили и устанавливали кондиционеры. То есть мастер получал рабочую силу, которая ещё и платила за свой труд. Зато очень эффективное обучение, очень быстро и хорошо я освоил свою новую специальность.

Во вторые выходные ко мне приехала Вильте, мы заранее договорились. С деньгами у нас было очень плохо, поэтому мы с ней решили не ходить в ресторан, но снять нормальную гостиницу на эти 2 дня. Купили вина и еды, устроили настоящее пиршество в номере.

Вильте с самого начала произвела на меня впечатление недотроги, знающей себе цену, поэтому я совсем не форсировал события. Натуральная блондинка, с гладкой причёской, широкая в плечах, стройная, весьма спортивная, ростом не менее 172 сантиметров. Самое обворожительное – это её широкая улыбка и очень доброжелательный, приветливый тон, потрясающий мягкий прибалтийский акцент, когда она говорит на русском языке.

В воскресенье гуляли по центру Вильнюса, и Вильте меня огорошила:

– Я собираюсь заняться английским и предлагаю тебе заняться этим же.

– Не моё это. Не люблю. Да и зачем? Я не вижу такой необходимости.

– Ты хоть смотришь новости?

– Иногда. Честно говоря, я после того, что произошло с Союзом, после вывода войск из Афгана вообще от всей этой дряни отвернулся. Тяжело и противно.

– Напрасно, надо всё-таки чем-то интересоваться, да и вообще смотреть, что в мире происходит.

– А что толку? От нас ничего не зависит. Что это даёт?

– Наше правительство честно всё говорит. Говорит о том, что у нас впереди очень сложный путь в Европейское сообщество, что нас ждут сложные и тяжёлые реформы. В самое ближайшее время начнётся массовое закрытие предприятий, будет огромная безработица, у людей денег не будет вообще.

– Это и так понятно. Можно и телевизор не смотреть, чтобы это понимать.

– Я вот не знаю, где буду работать. Пока что вообще ничего не получается найти.

– Я начну зарабатывать. Не пропадём. Выкрутимся как-то.

– Твой Эдгарас – это тебе не государственное предприятие. Посмотрим, как он тебе платить будет, если у него заказов не будет. И что тогда ты скажешь?

– Не знаю. С работой и так плохо, а если начнут закрывать предприятия, то вообще не представляю.

– Придётся уезжать в другие страны, ехать туда, где будет хоть какая-то работа, поэтому я уже сейчас начинаю вспоминать английский. Давай вместе!

– Давай. Действительно не помешает.

С этого момента мы решили в нашем разговоре начать использовать по максимуму английские слова, те, которые кто-то из нас знает и помнит.

По окончании обучения меня ждала обещанная Эдгарасом машина и несколько заказов.

Права у меня были, но практики вождения не было совсем. Начались настоящие трудовые будни. Я числюсь главным инженером нашей фирмы, а также монтажником и водителем. Всё делаю один, а это очень тяжело. Но самое главное – у меня есть работа! Я нужен хоть кому-то.

С мая работы прибавилось, меня это только радовало. Я быстро приобретал все необходимые навыки. Но ещё больше меня радовало, что не было никаких претензий к моей работе: я не допускал никакой «шары» или «халявы», делал всё на совесть.

В начале июня получил деньги за май, почти 1500 долларов. Но и работал я совсем без выходных. Эдгарас мне резонно говорил, что отдыхать будем, начиная с осени.

В день зарплаты я позвал Вильте в ресторан и там предложил снять квартиру, для того чтобы нам начать жить вместе, ведь наше общение с ней продолжало оставаться «пионерским». Ни я, ни она не могли привести друг друга в квартиру к родителям. Точнее, я мог, но не хотел.

Вильте с восторгом встретила моё предложение. Я тут же предложил объединить наши бюджеты, озвучил ей свой, пусть и временный (сезонный), заработок.

Вильте занялась подбором квартиры. Нашла отличный вариант за 150 долларов в месяц – по тем временам большие деньги.

По случаю начала совместной жизни закатили домашний банкет, куда пригласили наших родителей.

Всеобщее знакомство. Моим родителям Вильте очень понравилась. Отец был доволен. Я тоже понравился её родителям. Её мама вообще не отрывала от меня глаза, очень по-доброму смотрела, с надеждой. Родители также общались с удовольствием. Идиллия и очень тёплый момент.