Агентурная разведка. Часть 1. Внедрение «Спящих» (страница 3)
В конце июня Вильте сообщила, что их отделение НИИ, работавшего ранее на советский ВМФ, полностью закрывается с июля. Единственный вариант трудоустройства, который она смогла найти, – это работа официантки в кафе в Паланге, и то на два оставшихся летних месяца.
Я запротестовал против такой работы, немного приревновал даже. Объяснил, что пока что мы можем прожить и без её заработка. Она согласилась.
В один из дней Эдгарас предложил мне купить его «опель», так как сам он купил пригнанный из Германии подержанный «мерседес». Я уже знал его автомобиль, так как несколько раз ездил на нём. Он была в отличном состоянии, и я согласился взять его в рассрочку, Эдгарас три месяца будет удерживать по 500 долларов моего оклада в счёт этой машины.
Вильте пошла учиться на права.
Жизнь налаживалась, но я часто возвращался мысленно к своим друзьям, офицерам моей роты и батальона, на той войне. Мне всё ещё казалось, что всё, что сейчас происходит, – это не со мной, это временно, что всё вернётся, и я приму под командование мотострелковую роту. Сложное и тяжёлое дело, но крайне интересное. Настоящее дело, моё дело. Но реальность брала своё. Кондиционеры взяли верх над военным делом.
В конце лета Вильте объявила, что нашла работу в открывающемся отделении шведского банка, должность системного администратора. Зарплата 400 долларов в месяц, стабильная, независящая ни от чего, какой-то неслыханный ранее социальный пакет.
Одновременно с этой новостью Эдгарас мне сообщил, что на сентябрь нет ни одного заказа, как мы с ним и предполагали. Но, несмотря на это, Эдгарас нашёл заказы на видеонаблюдение, и теперь мы будем и им заниматься. Он предложил мне изучить брошюру по монтажу и пусконаладочным работам.
Я решил взяться и за это дело. Тяжело, медленно, но выполнил первый заказ. Заказчик оказался непростой: бандит, крутящийся вокруг порта, в открытую носит оружие. Постоянно прихлёбывает виски. За день ему три раза готовили свежие шашлыки. Собрал целую банду. Как я понял, среди них есть и те, что в Афгане служили. Один из них явно в десантуре, а другой из кадровых офицеров, но его специальности не понял. Банда не из блатного мира и не тюремного сословия. Много напускной дерзости, похоже. Тот, что из офицеров, самый молчаливый. Сплошные какие-то выезды и приезды. Проходной двор, а не дом. Хотя строение шикарное, в богатом месте.
По завершении этой работы Эдгарас мне сказал, что она не будет оплачена. Типа это дань бандитам, но взамен они нас не будут трогать. Я только спросил его, знал ли он об этом сначала. Ответил, что знал. Я промолчал и только выразительно посмотрел ему в глаза, а он изобразил печаль.
Заказы по монтажу видеонаблюдения поступали регулярно, и наша фирма нормально выживала. Но доход мой сократился до 400 долларов и без всяких процентов. Нам с Вильте вполне хватало.
Ближе к Новому году Вильте объявила, что нам надо подать документы на «грин-кард» США, тем более там есть регулярные лотереи, и многие уже выиграли.
– Зачем? – спросил я.
– Надо уезжать отсюда. Здесь нет перспектив. Уедем в Америку – это огромная страна с гигантскими возможностями. Давай попробуем! Ну что мы теряем? А вдруг выйдет?
– Нам пока что и здесь нормально.
– Пока. Только пока. А что дальше? Давай попробуем! Всегда сможем вернуться и уж то, что мы здесь зарабатываем, всегда заработаем, вернувшись. Это гроши. А стабильности нет никакой.
– Страшно. И язык мы не знаем.
– Язык мы неплохо с тобой уже подтянули. Продолжим. Там вообще быстрее пойдёт.
– Кем там работать?
– Я найду себе работу. Читаю, что у них очень востребованы такие специалисты, как я. И ты себе работу найдёшь. Говорят, что тот, кто умеет работать руками, в Америке всегда работу найдёт.
– Страшно. Это уже совсем чужбина.
– Это страна эмигрантов. Там все когда-то туда впервые приехали, засучили рукава и начали пахать. Кто пахал, тот добился успеха. Там труд ценят, не то что у нас. Ну что мы с тобой, такие глупые? Мы глупее других?
– Вильте, я не хочу!
– Да не бойся ты! Ну ты же у меня такой сильный, настоящий мужчина! Воевал. Командиром был на войне. А тут боишься?
– Язык. Нет языка – нет работы.
– Нам не скоро ещё представится возможность уехать. Всё это очень долго. Ну что, мы не в состоянии язык выучить? – воскликнула Вильте, произнеся эту фразу полностью по-английски.
Я рассмеялся не только оттого, что она смогла произнести фразу, не только оттого, что в ней впервые не было ни одного русского слова, но и потому, что я её полностью понял. Наши занятия языком уже приносили плоды.
– Витя, я не оставлю тебя в покое. Связав свою жизнь со мной, ты не будешь спокойно лежать на диване у телевизора. Не с той женщиной ты решил связать судьбу. Мы постоянно будем к чему-то стремиться. Неужели тебя устраивают эти рэкетиры, эти бандиты, это беззаконие? Ты так и будешь терпеть, когда тебя всякие бандюки, вдруг вынырнувшие из подворотни, будут обирать? Или ты сильный, смелый, решительный? Ну ты же офицер в душе, в конце концов!
Эти слова меня задели.
– Чёрт с ним! Давай попробуем.
Перед самым Новым годом съездили в Вильнюс и подали документы, прошли собеседование.
Я думал, что моя биография смутит американцев, но на собеседовании я ничего такого не заметил. Однако некоторые вопросы были очень неприятные:
– Вам приходилось убивать афганцев?
– Я в них стрелял.
– Вы видели результаты?
– Иногда видел.
– Понимали, что именно вы их убили?
– Возможно, я их убил. Но такой уверенности у меня нет. Взвод – это 30 человек, 3 боевых машины пехоты, на каждой из них автоматическая пушка со спаренным пулемётом. Коллективное оружие. Но вполне возможно, что именно я убивал. Это война, я был на этой войне, воевал, хорошо воевал, командиры меня хвалили. Более того, я радовался поражению противника. Там всё очень просто: или ты, или тебя.
– Почему же вы уволились из армии? Почему не переехали в Россию?
– В России мне никто не предлагал служить.
– А если бы предложили?
– Я уже не хотел служить вообще.
– Почему?
– Армия в очень плохом состоянии. Вам наверняка известно, какие там порядки, какая дисциплина и вообще всё. Туркмения для меня вообще чужбина самая настоящая.
– Но в России не так плохо, как в Туркмении.
– Не знаю. У меня родители живут в Литве. Я здесь вырос. Решил вернуться. Меня ничего не связывает ни с Кушкой, ни с Туркменией.
– Но почему в Литву?
– Здесь родители, здесь у них квартира. А куда мне ещё ехать?
– То есть, если бы у вас была квартира в России, вы бы в Россию уехали?
– Скажу вам предельно честно. Я уехал бы в Россию только в случае, если бы там была нормальная армия и нормальная служба. Я люблю армию, любил свою профессию и ради неё готов был бы ехать куда угодно без всяких квартир. Теперь, когда всё изменилось и получилось вот так, я хочу уехать в большую и сильную страну. Хочу реализовать свои способности. Буду много работать и учиться. Просто хочу всё начать с чистого листа. Хочу начать новую жизнь. Точнее, я её уже начал, думаю, у меня ещё тот возраст, когда можно это сделать.