Едва оправившись от ранения, Ясар заявил своим воинам, что колдунья предала клан. Это ведь она сказала, что он потеряет всё, и её слова сбылись. «Это было проклятие, а не пророчество», – уверенно прорычал он и сделал месть колдунам смыслом дальнейшего существования остатков своего клана.

Ясар не видел, как отчаянно сражалась Фадия, защищая вверенных ей людей. Он не мог знать, на что она пошла ради них. Магию природы нельзя использовать против человека, но когда речь идёт о спасении хотя бы нескольких жизней, своя собственная не кажется такой уж великой ценой. Юная колдунья выжгла своей магией сердца всех нападавших, когда поняла, что они никого не оставят в живых. Она обрекла себя на скорую мучительную смерть ради того, чтобы спасти хоть кого-нибудь. Увы, к тому моменту практически все беспомощные селяне уже обрели вечный покой. Выжил только один молодой воин Акиль, но и он был серьёзно ранен, а у Фадии больше не было магии на то, чтобы хотя бы согреть его.

Но у этого воина ещё оставался шанс на спасение – тайная горная тропа в земли колдунов начиналась всего в одном дне пути от уничтоженного селения. Зимой без магии соваться в горы было рискованно, но Фадия сочла, что это лучше, чем смотреть, как юноша умирает, и умирать рядом с ним. Она соорудила носилки, погрузила Акиля на них и потащила его к горам. Лечила, как умела и могла. Согревала горячим питьём и теплом своего тела.

Их путь лежал через земли трёх кланов – того, из которого пришли разрушившие деревню враги, и два горных. Нигде Фадия не встретила препятствий. Вождь враждебного клана узнал колдунью, и она честно рассказала ему о том, что никто из его воинов не вернётся, но умолчала о том, как именно эти люди погибли. Её ясные зелёные глаза из-за утраты магических сил потускнели, и вождь сам всё понял. Эта девушка потеряла свой колдовской дар, жить ей оставалось не больше года, а раненый воин не подавал признаков того, что доживёт хотя бы до следующего утра, поэтому вождь их отпустил. В знак верности богам и уважения к колдовскому роду он дал обречённым путникам лошадь, сани и немного еды.

Лошадь не пройдёт по горной тропе, и Фадия это понимала. Остаток пути по Предгорью им удалось проделать быстро, но дальнейшее продвижение было таким медленным, что девушка начала падать духом. Акиль слабел, да и сама она выбилась из сил. Надежду на благополучный исход этого путешествия оставляло только то, что зимой с равнины в горы никто не суётся, обитатели горных кланов не слишком тщательно охраняют границы своих владений, и их воины не создадут лишних препятствий.

Ей снова повезло – помех на чужих землях она не встретила, а там, где заканчивались известные тропы и начинались тайные, Фадию ждала провидица Лилейла с небольшим отрядом сильных людей из клана колдунов.

– Ты ведёшь за собой смерть, девочка, но так и должно было случиться, – ласково сказала женщина, которая уже тогда знала, чем всё это закончится.

Все знали. Для Фадии из последствий её возвращения секрета тоже никто не делал. Отравленный жаждой мести вождь соберёт под свои знамёна бесчисленную армию и приведёт её в горы, чтобы навсегда положить конец существованию магии – таким было пророчество, а провидица, сделавшая его, никогда не ошибалась.

Целительная магия спасла жизнь Акиля, но Фадии она помочь уже не могла – таково было наказание за использование природных сил против людей. Колдуны создали зелье, навсегда изменившее необычно-зелёный цвет их глаз на присущие обычным людям цвета, и постепенно покидали свои горные владения, чтобы на равнинах острова найти спасение от неминуемой гибели. Вместе с ними уходила и магия. Семья, когда-то подарившая Фадии жизнь, приняла и обречённую дочь, и спасённого девушкой воина, но и они ушли ещё до того, как опустевшие колдовские земли согрели первые лучи весеннего солнца. Остались только те из колдунов, кто был слишком стар, и те, кто не захотел с ними расставаться.

– Я не для того спасала твою жизнь и обрекла свой род на изгнание с родных земель, чтобы теперь ты умер здесь, – прогоняла Фадия и Акиля. – Уходи. Не нужно умирать из благодарности за спасение. Это глупо.

Тогда она ещё не понимала, что молодым воином движет не благодарность, а любовь. Акиль был влюблён в неё ещё до того, как погиб Кадан, и Ясар своей непростительной ошибкой уничтожил собственной клан. Юноша любил зеленоглазую колдунью всем сердцем, но не решался сказать об этом, а потом она спасла ему жизнь, и взамен он без тени сомнений готов был пожертвовать своей. Акиль знал, что Фадия умирает. Целители сказали, что ей не дожить до следующей зимы. Её чудесные золотистые локоны постепенно тускнели, нежная кожа становилась всё более бледной, а с приходом весны начались боли, от которых девушка часто стонала во сне.

– Мы можем потратить остаток отпущенного нам времени на споры, но я никуда не уйду и никогда не перестану тебя любить, – решился наконец-то на признание Акиль.

Свадебные венки из весенних цветов на головы обречённой пары надела та самая провидица, которая в начале зимы вышла встречать Фадию и Акиля на горную тропу. Она тоже осталась в селении, хотя знала, что погибнет. Праздника не было, а единственным подарком молодожёнам стали последнее пророчество Лилейлы и необычный клинок с двумя тонкими лезвиями по краям и инкрустированной золотом рукоятью в середине.

– Символом нашего клана всегда были зеленоглазые золотые драконы, поэтому по моей просьбе на рукояти изображены именно они. Этот клинок выкован специально для вас двоих, и в нём нет магии, но у него есть имя – Последний Поцелуй. Любите друг друга каждое мгновение, потому что для вашей любви есть только эта весна. С приходом лета магия покинет эти земли вместе с нами, но когда-нибудь она обязательно вернётся в эти края на крыльях зеленоглазого золотого дракона и останется здесь навсегда. Я знаю, что так будет. Я это видела.

И они любили. Пусть медленно ухудшающееся состояние девушки и не позволяло сделать этот брак полноценным, но им хватало и нежности. И Акиль, и Фадия сразу поняли назначение клинка. Провидица не сказала, что спятивший от ненависти и жажды мести Ясар готовит жестокие мучения каждому из колдунов, который попадётся ему на пути, но она позаботилась о том, чтобы влюблённые избежали этой участи – два золотых дракона, два лезвия, два любящих сердца. И последний поцелуй.

Она позаботилась обо всех. Когда в один из первых дней лета Ясар привёл в земли колдунов своё войско и жестоко расправился с целителем, под пытками выдавшим тайную тропу, он не нашёл здесь ни одной живой души – только тела, которые ещё не успели остыть. Фадия и Акиль лежали в объятиях друг друга на краю утёса, и они тоже были мертвы. Ясар приказал сбросить тела в море и разбить лагерь – он намеревался остаться в этих землях, поскольку их было легко защищать. Добровольно расставшихся с жизнью влюблённых он сам спихнул ногой вниз со скалы – хотел порознь, но разнять тела не получилось, поэтому сбросил сразу обоих.

Бушующее под утёсом Грязное море приняло эту жертву и унесло её в свои глубины, чтобы спустя несколько мгновений выпустить из пенных волн двух восхитительно прекрасных драконов, чешуя которых сверкала на солнце чистым золотом, а глаза сияли зеленью луговых трав. Драконы взмыли вверх, обняли друг друга крыльями и сплели хвосты, а потом разделились, ринулись вниз и обрушили на владения исчезнувшего клана колдунов пламя, которое выжгло каждую пядь земли до самого камня.

Акиль и Фадия были первыми золотыми драконами, и их любовь неоднократно давала жизнь прекрасным крылатым существам, которые обитали в этих краях много сотен лет. Никто не знает, почему природа сжалилась над этой парой и позволила им жить, пусть и в другом облике. Все верят, что природная магия ни при чём, и дело только в любви.

Золотые драконы никогда не нападали на драконов других видов и не охотились на людей, но они ревностно охраняли принадлежавший когда-то клану колдунов полуостров за границей Лунных гор. По именам Акиля и Фадии эта маленькая часть острова Сеар получила сохранившееся по сей день название Акильфадия. Магии здесь не осталось, и земли стали совершенно непригодными для жизни человека, поэтому золотых драконов долгое время никто не беспокоил – крылатые хищники быстро поняли, что соваться за лунные горы себе дороже, а людям в этих гиблых, пустынных краях делать было нечего.

* * *

– Продолжение я знаю, – вздохнула Вея, выслушав провидицу. – Люди научились убивать драконов и постепенно из жадности истребили всех золотых, как и многие другие виды. Остались только чёрные, которые живут в северных горах Сеаркаты, и речные, обитающее на востоке острова в другом королевстве. Всё это, безусловно, очень печально, но я-то здесь при чём?

– Твои глаза, – напомнила ей Иола. – Они зелёные. После того, как колдуны покинули Акильфадию, такой цвет глаз оставался только у тех, кто ушёл на равнины раньше и не пил зелье. От союза колдуна и обычного человека зеленоглазые дети не рождаются – так заведено природой. Я с самого твоего рождения знаю, кто ты такая.

– У Элеота тоже глаза зелёные, – возразила девушка. – У Амри, у Сита, у Мельны… Это не редкость.

– У твоих глаз цвет особенный, – покачала головой провидица. – И в тех, кого ты перечислила, ни капли магии нет.

– И что? Во мне её тоже было с ячменное зёрнышко, а теперь нет и этого, – пожала плечами Вея. – В любом случае, это всё вообще сейчас никакого значения не имеет. Легенда говорит о том, что золотой дракон принесёт сюда магию, которая останется в этих краях навсегда, а ты пророчишь, что мы через пару дней все умрём. В чём смысл?

Иола посмотрела на неё долгим взглядом, а потом вынула из-под плаща тканевый свёрток длиной в две ладони и протянула его девушке.

– Разверни. Я нашла это на утёсе в день твоего появления на свет.

Вея положила свёрток на стол, развязала стягивающую его бечёвку и развернула ткань.

– Нет, – замотала девушка головой. – Я поняла, к чему ты клонишь.

– Это единственный способ спасти клан, – упрямо сдвинула брови провидица. – Не драться с чёрным драконом, а сдаться на милость его хозяина. Полюбить мужчину. Неважно, кем он будет, нужна только искренняя взаимная любовь. А потом ты выпустишь золотых драконов, чтобы навсегда положить конец власти людей над теми, в чьих жилах течёт магия.

– Эту идею тебе тоже видение подсунуло? – сухо осведомилась Вея и повернула клинок так, что отблески огня от факелов заплясали в изумрудных глазах золотых дракончиков, вплавленных в рукоять. – Легенду ты знала с детства, клинок нашла двадцать лет назад, бой драконов привиделся тебе сегодня, а я должна сиюминутно уверовать, что всё это взаимосвязано, заставить себя влюбиться, а потом покончить собой и убить возлюбленного в надежде, что это спасёт мой народ. Попахивает сумасшествием, не находишь? Конечно же, это всё нужно хранить в строжайшей тайне, чтобы хозяин дракона не догадался о наших намерениях, да? И клинок выглядит как новенький, хотя ему уже больше тысячи лет. Хм… Почему мне кажется, что так ты хочешь просто отыграться на мне за годы, которые Тангур Ког потратил на свои странные чувства к моей матери? Давно придумала этот гениальный план мести, и просто ждала подходящего случая его реализовать, да?

Девушка подняла глаза и встретилась с холодным, но совершенно спокойным взглядом провидицы. В нём не было ни обиды, ни злости, ни страха. Возможно, печаль, но эта женщина всю жизнь умело скрывала свои истинные чувства, поэтому гадать о том, что она испытывает после такого обвинения, было бессмысленно. И голос, которым Иола произнесла ответ, тоже был совершенно бесцветным.

– Когда люди из северного селения, которые придут сюда в надежде спастись, начнут умирать на твоих глазах один за другим, ты придёшь ко мне и спросишь, нет ли среди выживших хоть кого-нибудь, кто в тебя влюблён. Таких достаточно, ты просто никогда их не замечала. Ты попытаешься полюбить в ответ, но тогда уже будет слишком поздно. Если хочешь подарить своим людям жизнь, подумай хорошенько над моими словами и приходи до того, как сюда заявится чёрный дракон. Я буду там же, где была всегда.