– Нравится, – серьезно ответил Ренни. – Только немного непонятно.

– А как ты хотел? – усмехнулась Рита. – Всё еще впереди. Скоро всё поймешь. Пока придется потерпеть.

– Ой, прости, – Ренни поспешно встал, – у меня вызов.

* * *

Вэн Тон было совершенно нечего делать. У нее был выходной день, а у всех друзей дни, как назло, оказались рабочими. Полдня Тон промаялась бездельем, полазила по Скивет, немного поиграла с незнакомой компанией в какую-то новую и довольно сложную игру, потом извинилась и вышла – для нее игра оказалась скучноватой, и слишком заумной. Конечно, можно было вникнуть, но Тон, против обыкновения, в этот раз лень было это делать. Друзья на вызовы не отвечали, у одних на работе блокировались детекторы, у других, типа Лина с Дзеди, за ответ на вызов с рабочего места полагались такие штрафы, что Тон даже не стала рисковать.

– Возьми катер и погуляй, – посоветовала мама, увидев, что дочь, пригорюнившись, сидит на подоконнике.

Тон пожала плечами. Она сейчас с удовольствием помогла бы маме с уборкой, но после того, как они переехали в эту часть Саприи, необходимость что-то убирать пропала сама собой. Квартира, в которой жила семья Тон, была из дорогих – большая, восемь огромных комнат, причем все комнаты – наружные, с огромными окнами, светлые и просторные. Стены, даже внешние – мало того, что симбиотические, с возможностью фиксировать малейшие оттенки настроения, так еще и способные имитировать почти любой синтезируемый материал. Потолки высоченные, максимально можно поднять чуть не пять метров. Сейчас в комнате, где Тон разговаривала с мамой, стены имели вид синего матового стекла с разноцветными вкраплениями. Блуждающие огоньки в их толще казались светлячками. Естественно, когда платишь такие деньги, гильдия строителей на мелочи не скупится. Блоков очистки – по четыре на комнату. И даже есть свой обеденный зал, да такой навороченный, что поев пару раз там, в столовые для простых людей не захочешь идти. Конечно, лет двадцать назад семья Вэн о такой квартире и не мечтала, но потом дела папы резко пошли в гору…

– Не знаю, мам, – протянула Тон. Провела пальцем по окну, оно спружинило, потом поддалось, и палец оказался на улице. – Там холодно.

– Ну и что? – удивилась мама. – Не хочешь отдыхать, так иди на работу. Тебе полдня зачтут.

– Не-е-е-е… – Тон сморщила нос. – Не пойду. Ладно, мам. Ты права. Мало я летаю, папа обидится.

– Да, катер у тебя теперь хороший, – улыбнулась мама. – Жалко, что Лэй от нас уехал. Папа и ему бы подарил.

Тон вздохнула. Брат был старше ее почти на сто лет. Именно он разделил с семьей все испытания, которые выпали на их долю – тотальное безденежье, десяток лет унизительной жизни за счет клана, постоянные мамины слезы. Он вырос в совершенно другой квартире, четырехкомнатной, маленькой, на одном из самых нижних жилых этажей. Он прекрасно знал, как Саприи относится к тем, кто беден. Благополучие пришло в семью лишь через сорок лет после того, как двадцативосьмилетний Лэй ушел и от родителей, и из Саприи. Он женился на женщине вдвое старше себя, отнюдь не на китаянке (двадцать лет потом отец говорил, что не простит, но всё же простил), и теперь жил в маленьком поселении на противоположном берегу океана. Его младший сын был старше Тон на пять лет.

А мама до сих пор переживала. Несколько раз она пыталась наладить контакт с сыном, летала в гости, звала вернуться. Всё было напрасно – Лэй, рано повзрослевший и озлобившийся на весь белый свет, принимал мать сначала просто холодно, а потом с такой неприязнью, что та в конце концов поняла – лучше не приезжать. И потом, после рождения Тон, мама просто не отходила от своей девочки. Словно пытаясь заботой о втором ребенке компенсировать потерю первого.

– По-моему, сегодня выходной у Ренни, – нарушила молчанье Тон. – Может, стоит его разыскать, мам?

– Найди, погуляете, – покивала мама. – Он хороший мальчик. Нравится тебе?

– Не знаю. Он какой-то… – Тон подняла глаза, задумалась. – Нерешительный очень. Вроде всё у него есть, да? А в то же время…

– Он просто в себе еще не разобрался, – подумав, сказала мама. – Подожди. Он еще возьмет своё.

* * *

Не разобравшегося в себе Ренни Вэн Тон нашла на берегу, в самом дурацком месте – на каменном пляже. Сажать катер там было негде, поэтому Тон пришлось оставить машину у маленькой рощи береговых сосен, приземистых, с узловатыми искривленными ветром стволами, а потом прыгать с валуна на валун, проклиная всё и вся. А в особенности этого идиота, который по какой-то непонятной причине не захотел даже на вызов отвечать.

Ренни сидел на камне, с которого они летом обычно любили нырять. Камень полого спускался к самой воде, а потом его словно срезала чья-то неведомая рука – глубина под ним была метров двадцать пять. Уже издали Тон поняла, что с Ренни не всё ладно – уж больно непривычно выглядел ее приятель. Он сидел сгорбившись, обхватив колени руками, и неподвижно смотрел на воду. Ослепительно-белое солнце порой выскальзывало из-за несущихся облаков, и тогда вода словно взрывалась мириадами бликов.

– Ты где катер оставил? – спросила Тон, присаживаясь рядом.

– За рощей, – не оборачиваясь ответил Ренни. Он продолжал не отрываясь смотреть в волны, словно боялся пропустить что-то важное.

– Чего такое? – Тон попробовала заглянуть Ренни в лицо, но он отвернулся.

– Ты говорила, что я дурак, – Ренни покачал головой. – Но ты не знаешь, до какой степени… я еще и наивный дурак, оказывается.

Тон решительно взяла его за плечи и развернула лицом к себе. Она ожидала увидеть всё, что угодно – кроме того, что увидела. Горе, страх, разочарование, даже слезы. Но совсем не это отрешенное и даже чуть циничное выражение. Ренни усмехнулся.

– Знаешь, Тон, на самом деле мне сейчас очень гадко, – медленно проговорил он. – Но это вовсе не значит, что я с собой не справлюсь.

– Что случилось? – Тон даже растерялась.

– Да, пожалуй, случилось. Я через месяц получу статус, – горько сказал он. – Первый статус. В некотором роде рекорд.

– Так быстро? – не поверила она. – А почему?

– Ты действительно хочешь это знать? – вопросом ответил Ренни. – Ох, Тон… ты себе просто не представляешь, что в мире творится…

– Ренни, не выводи меня из себя, – Тон слегка встряхнула его за плечи, он опять усмехнулся. Невесело, криво.

– Ладно. Хочешь, считку дам? – предложил он.

Тон своим ушам не поверила. До этого момента Ренни ее такими знаками внимания не оделял. Считка – это по большей части нечто свое, личное, даже интимное. Давать ее любому другому человеку, даже родителям, далеко не всегда приятно. Конечно, те же сэртос считками торгуют. Но отнюдь не всеми подряд. Когда друг с тобой вечеринкой делится – это неплохо. Но тут (Тон это прекрасно понимала) будет что-то действительно важное. По крайней мере, важное для Ренни.

– Давай, – кивнула она. – А то ты словами говорить явно не хочешь.

* * *

– Хорошо, – сказал Дауд. – Можно сказать, с ерундой ты справляешься более ли менее сносно. По крайней мере, лучше многих, даже опытных. Сейчас вот вызов пришел, опять очередь наша.

– Я не понял, откуда, – встрял Ренни.

– Паршивый это вызов, – Дауд поморщился. – Из поселка. Ладно, что Бог не делает, всё к лучшему. Рано или поздно ты бы всё равно туда попал. Пойди, возьми восемьдесят пятый комплект, и полетели.

Ренни присвистнул. Восемьдесят пятый – это серьезно. Это полный набор наноконтролёров, это два авто-хирурга, это отдельный дорогущий блок питания… Впрочем, Ренни за месяцы работы уже пообвык, и перестал сходу задавать дурацкие вопросы – куда, зачем, когда? Сказали делать – делай по возможности быстро, и обязательно десять раз самого себя перепроверь, когда делаешь.

Комплект в катер они впихнули за рекордно короткий срок – в минуту управились, и стартовали. Дауд вёл молча, на лице его застыло странное, незнакомое Ренни выражение – отвращение, смешанное с неподдельной болью. Наконец Ренни не выдержал.

– Так куда летим-то? – спросил он. Маршрут был незнакомым. Они приближались к Эстену – огромному горному хребту. Внизу потянулось предгорье – группы скал, склоны, на которых почти не было деревьев.

– Про Горный поселок слыхал? – мрачно спросил Дауд. Он щелкнул по висевшей в воздухе панели, переводя машину в автоном, и повернулся к Ренни.

– Ну да, – кивнул тот.

– А был там?

– Нет. Что мне там делать? – недоуменно спросил Ренни.

– Правильно. Ты туда даже дороги не знаешь, – Дауд вытащил сигарету, прикурил. – Теперь послушай меня внимательно. Во-первых, что бы ни происходило – молчи, в разговоры без крайней необходимости не вмешивайся. Во-вторых, работай по возможности быстро.

Ренни кивнул. Он немного растерялся.

– Хорошо, – Дауд стряхнул пепел на пол, и задумчиво посмотрел, как пепел втянулся в щель. – Прах к праху… То, что тебе сегодня предстоит увидеть… Ренни, ты вообще в курсе, что это такое – поселок?

– По-моему, туда уезжают те, кто не хочет жить в Доме, или… – Ренни запнулся, выжидательно посмотрел на Дауда.

– Как же, уезжают. Нет, несколько сотен обычных психов там живет. Свечки, кстати, делают, кое-что из растений выращивают, своё, уникальное, на продажу. Опять же – ткани ручной работы, из дерева всякие штуки, – покивал Дауд. – Но еще… туда ссылают. Поселок поделен на две части – верхнюю и нижнюю. Верх для тех, кто сам решил там жить. Низ – для… этих. И нам сейчас – вниз.

Ренни промолчал.

– Две тысячи человек, – продолжил Дауд после минутного молчания. – Большая часть не имеет права покидать зону изоляции. У части живущих блокированы или сняты детекторы.

– А зачем? – спросил Ренни.

– Зачем? – повторил Дауд. – Затем, что это преступники. Поселок – место высылки. И я терпеть не могу, когда меня туда вызывают! Я ненавижу всю эту сволочь!

– А… – Ренни подумал, что спрашивать о том, о чем хотелось, бестактно, и замолчал.

– Ты хотел спросить, почему? Нет ли у старого нехорошего Дауда личной причины ненавидеть пациентов? – Дауд крутанулся на кресле, снова перевел катер в мануал. – Есть. Только не спрашивай меня сейчас, Ренни.