Но когда новый преподаватель объявил о перерыве, а потом о том, что теперь он хочет, чтобы мы соло для него станцевали, и вызвал меня, я просто обомлела.

Я разглядела его.

И это не Егор Данилович. Совсем нет!

Похож немного, но нет! Это не Громов, который вёл у нас весь прошедший курс. Который, разглядев во мне талант, стал давать ещё и дополнительные уроки во внеучебное время.

И который всегда мне делал поблажки, зная, что я иногда опаздываю из-за детей, что не хотят меня куда-то отпускать и вечно что-то прячут. То телефон, то ключи от квартиры, то от машины. То ещё от чего-то.

Это не Егор!

Этот мужчина… Он…

«– Смотри, а как тебе этот? – подставляет мне фотографию клиента клиники подруга, выбрав его из своей стопки. – Симпатичный, – пожимает плечами, оценивая его.

– Ну да, – беру фотографию и разглядываю её. – Глаза красивые и черты лица приятные. А рост какой? Не карлик?

– Высокий.

– Телосложение?

– Всё в норме, – уверяет она меня. – Я его лично видела! Всё при мужике! И даже там всё хорошо, – заговорщицки шепчет, поиграв бровями. – Мне наш уролог сказала, что там очень даже хорошо.

– Здоров? – спрашиваю, оторвав взгляд от изображения человека, которого собираюсь обокрасть.

– Абсолютно!

– Значит, берём его? – с сомнением уточняю, хотя до сих пор не в восторге от идеи, которая нам с Катей в голову случайно пришла. Но она решит все мои проблемы.

– Конечно! – восклицает, коварно улыбнувшись. – Ну а что ему? Он никогда не узнает об этом, а твою проблему решит!»

– Мне просто показалось! Просто они похожи, – шепчу себе под нос, идя по коридорам в другой корпус. – Просто показалось!

Такого быть не может, чтобы в той клинике обычный преподаватель обследовался. Не может он им быть! Да, они здесь, в академии, получают нормально, но явно не столько, чтобы сдавать анализы на всю свою зарплату.

Отсидев ещё одну пару по актёрскому мастерству, которую у нас ведёт бывшая артистка театра, еду домой. Но на лекции, к своему стыду, совсем не слушаю женщину. Мысли то и дело возвращаются к преподавателю и фотографии. Сравниваю их, пытаюсь найти различия и сходства. И пока пятьдесят на пятьдесят.

Но я ведь могу ошибаться. Я тогда в первый и последний раз видела ту фотографию, и сейчас могу просто ошибаться. Просто устала очень, вот в голове ненужные ассоциации и возникают.

Ну не может этот мужчина быть тем самым!

Ну не может судьба так со мной зло пошутить! Земля, конечно, круглая, но не настолько!

Приехав домой, сразу же отпускаю няню и иду в детскую, где мило сопят мои двойняшки. Моё маленькое чудо, которое я украла. И мне вовсе не стыдно.

– Мамулечка, это ты? – сонно шепчет Инна, когда я укрываю одеяльцем. Опять раскрылась во сне, моя бунтарка.

– Тиш-ш-ш, – тяну, убаюкивая свою трёхлетнюю малышку. – Спи. Тиш-ш-ш…

– Мамулечка, – бормочет она во сне и покрепче подушку к себе прижимает.

Хмыкнув и улыбнувшись, подхожу ко второй кроватке и умиляюсь моей соне Алине, которая может спать при любых обстоятельствах. Хоть ремонт, хоть крики, хоть концерт в нашем доме и под её ухом. Полная противоположность Инны в этом ключе. Та спит чутко, но, слава богу, её можно уложить всегда обратно спать.

Быстро целую их в щёчки и выхожу из детской, направившись к себе в спальню. И, наконец, стягиваю с себя костюм для хореографии, который сразу после первой пары снять надо было. Но мне было не до того.

Переодевшись, убеждаюсь, что девочки ещё спят, и звоню родителям, которые уехали сейчас отдохнуть на море. Обожаю с ними поболтать, когда выпадает свободная минутка.

Узнаю о том, что у мамы с папой всё в порядке. Слушаю забавные и нескончаемые ворчания папы, что мама чуть его не бросила ради какого-то известного турка, которого они встретили на прогулке.

В общем, у этой весёлой парочки ничего не меняется. И это всегда поднимает настроение.

И почему судьба надо мной поглумиться решила, подарив мне дурацкую болезнь? Разве не могло всё случиться позже? Когда я нашла бы своего мужчину?

Теперь я мать-одиночка, но, к счастью, мать.

– Мама! Мама! – кричат двойняшки и врываются в мою комнату почти сразу же после того, как я заканчиваю разговор с папой. – Давай иглать?! Пошли иглать! Пошли! – хватают меня за обе руки и тащат на коврик. – Мы хотим иглать! – заявляют они мне, и у меня в голове тут же возникает лицо преподавателя и его слова о том, что он хочет, чтобы я танцевала соло.

У него и у девочек даже манера говорить и требовать одинаковая.

Боже! Паранойя какая-то началась уже!

Мне кажется! Мне просто кажется! Это всё усталость, не более того!

Не может новый преподаватель быть отцом моих девочек! Не может! Нереально!

***

Всю ночь ворочаюсь и не могу уснуть. То одни, то другие мысли посещают меня, заставляя думать и лишний раз паниковать. И все они связаны с новым преподавателем.

Не может быть такого, что в таком огромном многомиллионном мегаполисе я встретила его именно в академии, в которую мечтала попасть с раннего возраста. Либо судьба играет со мной злую шутку, либо я настолько везучая.

«Утром первым же делом поеду в клинику и выпрошу его фотографию, – обещаю себе, злясь на свою паранойю. – Может, всё же это мои глюки и мне показалось?» – пытаюсь себя до последнего успокаивать, но не помогает.

Понимаю, что ночью ничего не решу, но дурацкие мысли не дают даже глаз сомкнуть. Поэтому решаю отвлечься и в очередной раз посмотреть фотографии моих крошек, начиная с самого их рождения. Я готова рассматривать их вечно. Каждую минутку. Каждую свободную секундочку.

Мои девочки – самое лучшее, что со мной происходило в этой жизни. Даже танец для меня давно уже не на первом месте.

Дойдя до их второго дня рождения, кидаю взгляд на часы. Начало пятого утра. Рано, но, в принципе, можно «просыпаться».

Принимаю душ и начинаю собираться в клинику. Как только няня придёт, сразу же поеду в клинику. Как раз к её открытию подъеду и пары не пропущу.

«Выезжаю к тебе, жди» – пишу сообщение подруге, которая как раз таки и помогла мне тогда провернуть нелегальное дельце. Давлю на газ и направляюсь в знакомое мне место, в котором не была около трёх лет. Которое и подарило мне радость материнства.

– Катя, у нас ЧП, – влетаю в кабинет репродуктолога и усаживаюсь в кресло напротив рабочего стола подруги. – Мне нужно его фото, – прыгаю в омут с головой, сразу же начав с требования.

– Ну, привет, – намекает на мою невежливость.

Катя ненавидит, когда к «её величеству» относятся не соответствующе. А я же привыкла, наоборот, сразу переходить к делу и не тратить время на лишние слова. Тем более сейчас, когда ситуация на грани нервного срыва.

– Кать, мне срочно нужно видеть его фото, – повторяю как попугай, потому что мою просьбу Савельева, кажется, решила проигнорировать.

– Вика, успокойся! – цокает она языком, поняв, что не добьётся от меня приветствия. – Ты чего как заведённая с утра пораньше? Чью фотографию ты хочешь видеть? – закидывает вопросами, видя моё состояние.

– Мужика, чей материал мы тогда использовали, – объясняю, неосознанно крутя письменную ручку в руке. Закусываю губу и жду от неё ответа.

– Вика, тише! – шикает на меня и переходит на шёпот, потянувшись ко мне через весь стол. – Мы же ещё четыре года назад договорились молчать и больше не вспоминать эту историю, – сверлит меня серьёзным и злым взглядом. И я понимаю почему… Если наша тайна раскроется, то Катю по статье могут уволить или вообще посадить. А что будет со мной и букашками – даже думать не хочу.

– Да просто решила познакомить девочек с отцом, – наигранно улыбаюсь, но паника в глазах выдаёт.

– Ты его видела? – вмиг догадывается, округлив глаза. Видимо, я всё же заинтриговала соучастницу преступления.

– Преподаватель в академии, – выпаливаю и убираю с лица всю фальшь. Катю мне не провести. Никогда не удавалось. И сейчас не вышло.

Савельева без лишних слов поворачивается к компьютеру и принимается искать информацию по нашему делу.

В официальной базе клиники меня, как пациента репродуктолога Екатерины Савельевой не найти. Для всех у меня естественная беременность. Даже для родителей и всех родственников. Лишь я и Катя знаем об истинной истории моей беременности.

Но в закопанных папках под девятизначными паролями Катя хранит все свои тайны. Одна из них связана со мной.

Ведь около четырёх лет назад, когда мне поставили диагноз «истощение яичников» и сказали срочно рожать либо лечится гормонами, я приняла решение и выбрала первый вариант.

Врач прогнозировал успех при втором варианте лишь на пятьдесят процентов. А я всегда мечтала о детях, пусть не в таком раннем возрасте. На тот момент я не могла себе позволить рисковать и прожить жизнь, не ощутив всю прелесть материнства.

Да, можно было бы в будущем усыновить или удочерить, но хотелось свою кроху. Родную. На меня похожую.

Сегодня я ничуть не жалею о принятом тогда решении. Но во всей этой истории есть одна маленькая загвоздка. Я сделала ЭКО.

Рожать от кого попало я не хотела. А тем более спать с первым встречным. А узнавать, встречаться с кем-то и строить отношения было долго. У меня было слишком мало времени. Слишком мало шансов.

Экстракорпоральное оплодотворение я делала нелегально. То есть кандидаты, которые добровольно сдавали материал для будущих мамочек, меня не устраивали. Какие-то все не такие.

Поэтому Катя предложила провернуть аферу. Мы, конечно, были тогда не в самом трезвом состоянии, но наутро решение не поменяли и начали готовиться.

Она достала список клиентов клиники, которые ежегодно сдают анализ для проверки состояния своего здоровья. Вот среди этих мужчин и нашёлся один, который по всем параметрам подходил на эту роль.

Высокий, здоровый, крепкий, с хорошими генами и без каких-либо аномалий. И до чёртиков красивый.

Почему-то тогда я думала, что у меня обязательно будет сын, и хотела дать ему хорошую внешность, поэтому меня интересовало всё в будущем отце моих девочек.

И сейчас, естественно, мужчина и не подозревает, что где-то на этом свете бегают две милые трёхлетние девочки, которые одним только взглядом могут сразить всех окружающих наповал. С его глазами и ростом. Высокие у меня малышки. Явно не в меня.

– Нашла, – произносит Савельева, покусывая нижнюю губу. С сомнением смотрит на меня, не зная, показывать или нет.

– Показывай! – кидаю раздражённо. И когда Катя поворачивает монитор в мою сторону, сердце на мгновение останавливается.

Это он!

Чёрт!

Это он!

– Ну, он? Или не он? – вырывает меня из моих собственных мыслей Катя. – Это он?

– Он, – киваю и откидываюсь на спинку стула, понимая, что это конец! Я родила и украла материал у преподавателя по хореографии. И самое ужасное, что мы встретились.

– Точно? – скулит подруга, понимая, что это значит.

– Да точно! Точно! – недовольно кривлюсь. – Я его хорошо запомнила. Ты же знаешь мою память на лица. Он как очки снял, я сразу его узнала, но решила, что мне показалось. Глюки думала. А теперь… Это точно он.

– Н-да, проблема…

– Ага, – киваю.

– Но он ведь не знает, что ты родила от него, – принимается меня успокаивать. – Он вообще не знает, что его живчиков тогда пустили в дело в конечном счёте. Поэтому можешь не переживать! Он не тронет девочек.

– Но он ведь их отец, – пожимаю плечами. – Меня и так каждый раз совесть на части разрывает оттого, что мы тогда провернули это дело. Стыдно перед человеком. И гораздо приятнее было страдать, не зная его в лицо.

– Вика, даже не думай! – шипит подруга, поняв, что я задумала. – Он не знает о том, что мы сделали, и не должен узнать! Ты мне тогда, в конце концов, обещание дала! Что никто ни о чём не узнаёт!

– Помню я!