– Насколько мне известно, вы окончили Строгановку.

– Ее, родимую. Но это было миллион лет назад.

– Да хоть миллиард. Ни в жизнь не поверю, что вы перестали интересоваться и любить живопись.

– Писать не пишу уже давно. Но без картинок не могу. Вы правы.

Кузнецов разлил чай и вернулся в свое кресло напротив клиента.

– Нисколько в этом не сомневался. А также в том, что большую часть мировых шедевров вам удалось посмотреть в подлиннике.

Григорий кивнул.

– А это значит, – продолжил психолог, – что вам доводилось бывать и в Париже, и в Мадриде, и во Флоренции, и в Вене, не говоря уже о Питере.

– И не только в них.

– И как вам там? Понравилось?

– Вы меня извините, но зачем задавать дурацкие вопросы?

– А где больше всего?

– Если говорить про галереи, то, как ни странно, в Вене. Там потрясающая коллекция! Какой Брейгель! А Дюрер! Могу возвращаться туда постоянно.

– Григорий! Отличный выбор!

– Почему?

– Потому что Вена – далеко от Амстердама, – позволил себе рассмеяться Кузнецов.

Клиент улыбнулся.

– При этом в Вене спокойно, много музеев на небольшом пятачке, можно ходить часами, днями, неделями и совершенно не уставать, – продолжил психолог.

– Я смотрю, вы хорошо осведомлены в вопросе, – сыронизировал Григорий.

– Есть слабость, люблю Европу. Но в данном случае важнее, что ее любите вы. Кстати, почему?

– Хм… – Собеседник задумался. – Наверное, потому, что там есть то, чего нет больше нигде, – зафиксированная связь истории с современностью. Прошлое, которое можно буквально пощупать, и настоящее, мирно с ним уживающееся. И главное – они друг другу не мешают, что меня всегда удивляло. Мне нравится погружаться во все это. Анализировать по тому, что осталось, как менялся быт, представлять себе, как жили люди, в том числе и известные. Изучать то, что их окружало, и догадываться о том, какие они были на самом деле, и понимать, насколько они настоящие отличаются от образа, зафиксировавшегося в массовом сознании. Это безумно интересно.

Глаза Григория стали оживать. Апатию как рукой сняло.

– А как вы думаете, это могло бы стать интересным вашим детям?

Клиент снова сдулся.

– Да откуда же я знаю?

– Но вам бы хотелось это узнать?

– Еще как!

– Так в чем же проблема, Григорий? Вы можете передать им свой интерес к искусству и истории. В том, что это получится, я стал уверен после того, как увидел ваши заблестевшие глаза. Думается, бабушка будет не против слегка инвестировать в этот процесс.

– Тут «слегка» не получится.

– Значит, инвестирует много, – опять рассмеялся психолог. – Но, поверьте мне, она будет рада это сделать, так как для большинства трудоголиков, к которым она относится, семья является безусловным фетишем. А тут такой шанс объединить сына и внуков. Не думаю, что ваша мама пройдет мимо него.

– Она-то, может, и не пройдет. Но детям это зачем?

– По той простой причине, что любой ребенок, выросший без родителя, на подсознательном уровне очень хочет его узнать. Однако шанс на узнавание может быть только одним, и важно его не испортить.

– Именно этого и боюсь.

– Не переживайте, все получится. Особенно если вы им предложите что-то необычное.

– Но что?

– Автомобильный трип по Европе! – Аркадий победно взглянул на пациента. – Скоро же каникулы. Экзамены быстро закончатся. Вы можете почти на три месяца поехать. И показать им старушку-Европу со всех сторон. И тут уж они от вас никуда не денутся, потому что выбора не будет.

– Слушайте! А ведь это мысль.

– Конечно. А я вам помогу подготовиться к этой поездке, чтобы вы чувствовали себя уверенно. Ну и да – Амстердам из маршрута я бы настоятельно рекомендовал исключить. Хоть там есть Рейсхмузеум и галерея Ван Гога. В данном случае необходимая жертва. Как считаете?

– Полностью поддерживаю.

– Вот и славно! Что же, думаю, нам с вами надо начать подготовку уже сейчас. Давайте-ка пройдем небольшой гипнотический сеансик?

Падший

Разговор с Григорием выбил Кузнецова из колеи. Лишь только закончив его, психолог понял, как же он устал! И это было не утомление от длинного дня. А глубинная, хроническая усталость, выработанная годами недосыпа, стрессов и вредного питания. Сейчас как раз было ее время – вторая половина дня, за пару часов до окончания рабочего времени. Можно сказать, что уставание ввело в свой ежедневный график своеобразный five o’clock с непременным участием Аркадия. Впрочем, он поднаторел в сопротивлении. Благо, между клиентами возникали перерывы, которые можно было пустить на краткую регенерацию.

Пользуясь тем, что в офисе он один, Кузнецов не сильно обременял себя поиском каких-то замысловатых способов отдохновения. Методы были простыми и эффективными. Главное, чтобы помогали достичь основной цели – снять напряжение с мозга, главной точки усталости любого человека, занимающегося интеллектуальным трудом. В этом хорошо помогали незатейливые компьютерные игры типа шахмат или преферанса, литература или просто полудрема под музыкальное сопровождение.

Сегодня он решил прибегнуть именно к последнему способу и просто помечтать, удобно развалившись в кресле для клиентов – более удобном для таких экзерсисов, чем его собственное. К тому же в подсознании еще зудел разговор с Григорием, а вместе с ним и воспоминания о шикарном способе, призванном помочь клиенту воссоединиться с близкими и решить тем самым свои психологические проблемы. Путешествие по Европе, не ограниченное ни временем, ни средствами, – ну чем не мечта? Если бы у Аркадия было много свободного времени, он бы точно собрал семью и рванул бы в автотрип по просторам «старушки».

Мысленно он давно обкатывал маршрут: из Москвы в Питер, оттуда на пароме через Хельсинки в Стокгольм, потом по мосту до Копенгагена, после – на север Германии, где обязательно завернуть в Кельн, оттуда через Баден-Баден в Страсбург, потом – Брюссель, Амстердам, где можно совершить небольшой праздник непослушания, и уже после этого на несколько дней в Париж, в этот грязный, нагловатый, но все равно притягательный город. После же надо бы обязательно докатить до Нормандии, увидеть Атлантику, поесть самых свежих и вкусных в мире устриц вместе с молодым, еще не успевшим стать вонючим камамбером. А после – долгое возвращение домой через Прованс, Тоскану, Рим, конечно же, где после фресок Микеланджело сделать техничный разворот и зигзагом между восхитительными итальянскими городишками, где понимаешь, что все тлен, кроме них, покатить в сторону Венеции, а оттуда в Вену, Прагу, Будапешт.

А дальше у Кузнецова обычно случался затык. Потому что возвращаться обратно через Польшу, равно как и через Украину, ему совершенно не хотелось, чтобы не испортить себе впечатление от исполнения мечты. Не то чтобы он с ненавистью относился к сим двум достойным славянским народностям, но богатый жизненный опыт всегда подсовывал некоторые личные примеры неудачных коммуникаций с представителями именно этих стран. Возможно, ему просто не везло, но повторных экспериментов не хотелось. По крайней мере, в сочетании с поездкой мечты. Поэтому Аркадий склонялся к тому, что из Будапешта надо спускаться в Сербию, оттуда в Грецию, где, используя активно развитое паромное сообщение, можно довольно успешно метаться между островами и материком и проплыть с западной границы страны до восточной, потом заглянуть в Стамбул. А далее, по логике вещей, следовало бы ехать в Болгарию и уже оттуда как-то выбираться на Родину.

Но проблема в том, что пока сделать это возможным не представлялось, так как паромного сообщения Россия – Болгария не было. Он где-то слышал краем уха, что вот-вот должны открыть маршрут Новороссийск – Варна, но пока это были лишь прожекты. Хотя если бы это произошло, Кузнецов сразу же выкупил бы билеты на это корыто, тут же собрал бы жену и детей и, плюнув на все, рванул. Но парома пока не было. И Аркадий просто не представлял себе, как же закончить маршрут. Временами он склонялся к коллаборационистской идее все-таки проложить часть пути через Польшу, но потом мысленно бил сам себя по рукам. Тупик.

Но как бы там ни было, подобного рода ни к чему не обязывающие размышления позволяли психологу отлично провести время и перезагрузиться. Он как раз мысленно блуждал где-то по дорогам Прованса, любуясь замками и цветущей лавандой, когда дверь в кабинет открылась и вошел последний на этот день клиент. Аркадий, сидевший к двери спиной и увлеченный самогипнозом, пропустил момент, когда он вошел. Реагировать ему пришлось, только когда воздух разрезала фраза: «Могу ли я увидеть Аркадия Аркадьевича?»

Застигнутый врасплох Кузнецов подскочил в кресле и обернулся к вошедшему.

– Здравствуйте. Это я, – сказал он немного смущенно.

– Очень приятно, – мягко ответил посетитель, сопроводив свои слова спокойной и искренней улыбкой, – меня зовут Серафим, обратиться к вам мне порекомендовала Лариса Петровна Введенская.

– Да-да, я помню, – сказал Аркадий, выключая музыку. – Извините, что встретил вас спиной, но в кресле для клиентов удается потрясающе отдохнуть.

– Что вы! Не беспокойтесь. Очень хорошо вас понимаю: уже вечер, а день был, наверное, долгим?

– Да. И насыщенным. Хотите чая или кофе?

– Чай, пожалуйста, черный без сахара.

Аркадий подошел к чайнику, встав таким образом, чтобы иметь возможность разглядеть клиента, пока совершаются необходимые манипуляции. Надо сказать, что психолог был сильно заинтригован. Не то чтобы ему приходилось иметь дело с законченными психами, но профессиональный взгляд на первом приеме всегда мог определить какие-то черты, которые могли бы свидетельствовать об особенностях клиента, по крайней мере о некоторых деталях характера. У Серафима они были, но психолог пока затруднялся дать им оценку. Потому что как только Аркадий занялся приготовлением чая, клиент сел в кресло, но не погрузился в него целиком, как это делало 90 процентов пришедших, включая тех, кто навещал Кузнецова в первый раз, а выпрямился, сложив обе руки в замок на коленях. При всей странности позы в ней не было напряжения. Было заметно, что такое положение ему привычно. В свою очередь, взгляд клиента, казалось, был обращен внутрь себе, хотя смотрел он прямо перед собой. Но было заметно, что корешки книг, расставленных на стеллажах за кузнецовским креслом, его абсолютно не интересуют. Думал Серафим, сидя в такой странной позе, о чем-то хорошем, хотя не хмурился и не улыбался, но глаза его как будто излучали спокойный ровный свет.

Аркадия это удивило. Обычно все, кто приходил к нему впервые, были в разной степени напряжения и сосредоточенно думали над тем, что рассказывать психологу, а что опустить. Серафима же, по всей видимости, предстоящий разговор интересовал мало. Определить профессиональную принадлежность клиента психолог не смог. На первый взгляд, он должен был заниматься интеллектуальным трудом, но руки пришедшего говорили об обратном – слишком много на них было мелких порезов и мозолей для в чистом виде творческого человека. Хотя всякое бывает. Одно порадовало Кузнецова – возраст клиента. По всей видимости, они были ровесниками, а это означало, что не нужно будет погружаться в чуждый культурный код. В конце дня это всегда неприятно.

– Пожалуйста, – сказал психолог, пододвигая столик с чаем поближе к Серафиму. – Давайте приступим.

– А вы что же?

– Очень прошу меня извинить, очень много сегодня было выпито. Боюсь не вместить.

– Не буду настаивать. – Клиент снова взглянул внутрь себя, но теперь во взгляде читалась работа уже невеселых мыслей. – Что же, давайте. Я так понимаю, мне нужно рассказать о себе и о том, зачем же я к вам пришел?

– Совершенно верно. К сожалению, Лариса Петровна не потрудилась ввести меня в курс дела. Сказала только, что надо обязательно помочь.