Она позволила Саймону уйти первым, едва ли не ощупью прокладывая путь в незнакомой темной квартире, только затем, чтобы, входя следом, закрыть дверь спальни. Чтобы позволить ему упасть на постель лицом вниз, распластываясь в тесных рамках квадрата лунного света. Сев рядом, она вслушивалась в почти звенящую тишину. Наверное, это недавнее возбуждение гудело внутри, как колокол, который внезапно поймали за язык. Протянув руку, Майя прошлась по его спине, соединяя родинки короткими движениями пальцев – на манер созвездий. Хеллстрем отозвался каким-то странным, утробным звуком, похожим на сдавленный стон и кошачье мурлыкание одновременно. Устроившись поудобнее, она продолжила, то обводя хвост и края крыльев дракона, вытатуированного у него на спине, то возвращаясь к шершавым отметинам ниже.

– Ты был прав, Саймон.

– Ммм? – в этом уточняющем возгласе почти что не было интереса. Только реакция на обращение.

– Насчет доверия.

Не дожидаясь его ответа, Майя нежно прижалась губами к звезде на его голове, чувствуя, как колюче пружинит коротко остриженный висок, откликаясь на прикосновение. Саймон повернул лицо, подставляя губы для поцелуя, а потом и вовсе переворачиваясь на спину, увлекая ее за собой. Обняв его за плечи, она чувствовала, как ладони Хеллстрема медленно, но уверенно устраиваются на ее ягодицах.

– Это приятно, – выдохнул он ей в губы, но от нового поцелуя она уклонилась.

– Быть правым?

– Нет, держать тебя за зад, конечно же…

– Саймон, в самом деле!

– Ты всерьез думаешь, что мне можно доверять? – фыркнул он и тут же продолжил, не дав ей опомниться. – Да никому нельзя. Но ты просто берешь доверяешь. Меня это… ммм… вдохновляет.

– Когда-нибудь это закончится.

– Что – это?

– Ночь. Ты. Секс. Игра. Все это.

– Когда-нибудь я определенно закончусь… – закрыв глаза, Майя чувствовала влажные прикосновения его губ, прокладывавших дорожку от ее виска вниз, по шее. – Все когда-то заканчивается. Не думай об этом сейчас. Просто делай, что хочешь…

– Мне хочется тебя ударить. Потому что я умираю от нежности к тебе.

Усмехнувшись, Хеллстрем чуть сильнее сжал пальцы на ее пятой точке.

– Не борись с этим. Ударь. Когда все закончится, ты будешь помнить меня как того, кто позволял тебе все. И доверять мне еще больше.

– Саймон…

– Детка, я совсем не идеал. Единственная роскошь, которую я могу себе позволить – это быть собой. Так и быть, я готов поделиться, черт возьми. Так что вмажь мне, если действительно хочешь.

Приподнявшись на локтях, Майя всмотрелась в его лицо: он улыбался своей спокойно-наглой улыбкой, прикрыв глаза, позволяя лунному свету протравливать его черты глубже, чем это сделало время за его неполные тридцать пять лет. Прижавшись лбом к его лбу, она ловила дыхание Саймона, пахнущее лакрицей. И почти не замечая, как этот короткий сеанс наблюдения перешел в долгий изучающий поцелуй, во время которого ее пальцы запутались в его жестких волосах, сжимаясь, оттягивая, причиняя боль. Отпрянув, она посмотрела на него снова – и снова он улыбался, облизывая губы.

Ее уже не удивляло то, что от подобных заигрываний у него стоит колом.

– Ты на верном пути, Майя. Продолжай…

То, что он считывал ее мысли, скользящие поверх инстинктов, тоже не было удивительным. В эти долгие сутки она умудрилась впустить его куда глубже, чем просто между своих ног. Резко выпрямившись, Майя замахнулась левой, успев увидеть, как Саймон закрыл глаза, плотно прижимая ресницы к щекам… Когда он посмотрел на нее снова, левый завиток его улыбки быстро наполнялся кровью, вздергивая припухающую губу чуть вверх.

От желания поцеловать его прямо сейчас просто сводило бедра.

Поцелуй вышел коротким, соленым, с привкусом металла и с шумным дыханием.

– Симме…

– Не извиняйся. Все испортишь. Ты получила то, что хотела?

– Да.

Чтобы уложить ее на обе лопатки, придавливая весом собственного тела, Саймону понадобилось всего пара секунд.

– А теперь будь как Греция… – Майя непонимающе посмотрела в его заведенное лицо, прихватывая руками горящие щеки Хеллстрема. Поцеловав ее ладонь, он усмехнулся, тут же поморщившись от боли. – Соси, не поднимая головы.

Она хотела было поинтересоваться, как он представляет себе минет в такой позе, но дальнейшие действия Саймона не оставили поводов для вопросов. Намекни ей Петер, что он хотел бы в буквальном смысле трахнуть ее в рот, она сочла бы это крайне унизительным. Но когда Хеллстрем слегка придавил коленом ее плечо, будто ненавязчиво демонстрируя серьезность своих намерений, Майя почувствовала возбуждение, сравнимое с его собственным. Доказательства его заведенности уже маячили прямо перед ее лицом.

– А ты затейник, Симме! – она успела пройтись пальцами по всей длине его члена, крайне бодро выпрыгнувшего из полузастегнутых джинсов.

– Давай-ка без рук, – попросил Саймон, почти ласково поправляя ей подушку и помогая опереться об изголовье кровати. Но гортанные нотки в его голосе только добавили перца. – Заведи их за голову, как я тогда. Если будешь паинькой, Папочка не станет тебя связывать.

Она послушно завела руки за голову, прихватывая деревянные перекладины изголовья, как он и просил, борясь с сильным искушением обнажить его узкие бедра, касаясь их ладонями так же нежно, как совсем недавно – его щек. Долгим, почти бесконечным движением Саймон задрал ее топ, оставляя эластичную ткань лежать несколько повыше груди. Сейчас Майе хотелось, чтобы он не просто прикоснулся – ущипнул в своей обычной издевательской манере, сминая один из ее сосков, пуская в ход ногти. Но он только придвинулся ближе, шершаво пройдясь джинсой по ее коже, сжимая ее ребра между своих ног.

Когда он взял ее за подбородок, заставляя чуть поднять лицо, она заерзала, в который раз понимая, что очередная зазубрина ее подсознательного надежно встала в подобранный Хеллстремом паз.

– Я… – начала было Майя, но Саймон приложил палец к ее губам, нежно обводя их по контуру.

– В курсе. А теперь – закрой глаза. И открой рот…

Закрыв глаза, она чувствовала легкий фантомный зуд – предчувствие прикосновения, будто лунный свет щекотно пытался забраться под веки. Ее губы сейчас напоминали удивленное «о», и Саймон не удержался, чтобы не обрисовать его еще раз – теперь уже головкой члена.

«Бодлер» и этот его персональный мускусный запах. Майя прекрасно понимала, что теперь и навсегда этот обонятельный коктейль станет для нее символом секса. Нет, не так. Секса, похожего на карму больше, чем что-либо, что случалось с ней раньше.

Напряжение внутри было почти болезненным – для них обоих.

Соскальзывая внутрь ее рта на вдохе, он пытался быть осторожнее, но почти сразу же забыл об этом, погружаясь в теплую влажность. Последнее, что он сделал осознанно – накрыл побелевшие от напряжения пальцы Майи своими.

Он делал то, что не позволил делать ей – смотрел. Нет, пожирал ее полуосмысленным взглядом – девушку, чья покорность выворачивала его наизнанку, заставляя заводиться все больше. Вынув, он позволил ей вздохнуть и продолжил едва ли не с более частыми фрикциями. Чувствуя, как там, в глубине, почти упирается в дыхательное горло, и едва сдерживая собственный энтузиазм, видя, как ямка между ее ключицами становится все глубже, как темные прядки падают ей на лицо, как лихорадочные пятна покрывают ее кожу от висков до сбившегося в гармошку топа. Детали оседали куда-то в шельф бессознательного, ничуть не сбивая его с привычного темпоритма.

Он то запрокидывал голову назад, щекоча лопатки кончиками голубых волос, то снова нависал над ней, пытаясь рассмотреть все, что позволяли лунные сумерки.

Ее вздрагивающие ноздри и темно-пунцовое кольцо губ, скользящее вверх или вниз.

Тонкую морщинку между бровей…

Хеллстрем был готов все бросить и зафиналить вполне традиционно, стаскивая ее штаны и забрасывая ноги Майи к себе на плечи: при мысли о том, что она позволит и это, потому что хочет его с таким же маниакальным упорством, как и он – ее, Саймон едва не превратился в фонтан. Да, он был готов капитулировать, – и его губы уже дрогнули в преддверии слов. Но все решила одна большая слеза, скатившаяся по ее щеке.

От этого зрелища его окончательно расплескало, без оглядки на то, насколько глубоко ему удалось втиснуться: даже кончая, он продолжал падать куда-то вглубь своей персональной пропасти, закусывая губу и почти упираясь лбом в оконное стекло прямо перед собой. Его будто выключило на несколько долгих секунд, прежде чем до мерцающего в полузабытьи сознания дошло, что надо бы вынуть.

Майя всерьез боялась, что этот пахнущий мускусом кляп будет последним, что ей довелось пробовать.

Вынув, Хеллстрем разжал и пальцы, отпуская ее руки. Краем глаза он увидел пару ярко-лиловых отметин на ее запястьях, с мрачным удовлетворением понимая, что его патовое положение там, в ее кабинете, отомщено здесь и сейчас.

Не дожидаясь, пока он слезет, Майя вытерла рот тыльной стороной ладони и хрипло закашлялась, все еще не открывая глаз. Чувствуя, как прохладные пальцы Саймона ласкающим движением касаются ее щеки, она покачала головой, будто пытаясь отказаться от этой его нежности.

– Не извиняйся. Все испортишь, – повторила она его собственные слова.

Несмотря на то, что это прозвучало вполне искренне, он не поверил.

– Дай, поцелую, – глухо отозвался он, оказываясь рядом, сгребая ее в охапку и в который раз чувствуя собственный горько-соленый привкус на ее губах. – Королевна моя…

Он знал, где болит. Уже через мгновение там были его вездесущие пальцы. А потом были несколько долгих минут, в течение которых Майя вспомнила все известные ей шведские ругательства. И даже парочку финских.

– Саймон… – она запнулась на полуслове, пряча лицо у него на груди, прижимаясь губами к его горячей коже и выдыхая. – Я тебя ненавижу…

Он усмехнулся, ничего не ответив. Потому что пульс под его пальцами там, внизу, говорил ему об обратном. На остальное Саймону Хеллстрему было плевать.

Он остался спать в ее постели, а она позволила ему раздеть ее, уложить рядом и даже напевать что-то смутно знакомое, пропуская скомканный бархат голоса сквозь прогретые сигаретным дымом горькие губы.

Майя не знала, что Саймон заснул только ближе к рассвету, уткнувшись лицом в ее макушку. Поэтому слабый жалобный визг дверного звонка разбудил только ее одну. Выпутавшись из объятий своего гостя, она сперва села на постели, а потом принялась лихорадочно соображать, какого черта происходит.

Чума?

Война?

Соседи снизу?

Идея о том, что это может быть Петер, пришла в ее голову самой последней. Значит, надо бы поторопиться, покуда он не надумал высадить дверь. Вытянув из комода свежую белую футболку, она натянула тонкий трикотаж на пахнущее сексом тело. Времени посмотреть на себя в зеркало у нее уже не было: сверкнув едва прикрытым задом, Майя юркнула в коридор, пробираясь к входной двери. Набросив цепочку, она осторожно выглянула, не сразу встречаясь взглядом с Петером Снорком, который присел на корточки, закуривая.

Его руки дрожали. В пальцах прыгал мобильный.

Майя нервно сглотнула, переступая босыми ногами.

– Привет, – глухо сказала она, понимая, что голос падает, а щеки заливает краска стыда. Легкий сквозняк щекотно прошелся по щиколоткам, вползая в квартиру, где сон все еще прятался по углам. – Ты… Ты здесь откуда вообще?

– Хороший вопрос, Майя. Ты пропала на два дня. Вот, решил проверить, появляешься ли ты дома, – он протянул ей свернутые в трубку газеты, явно вынутые из ее же собственного почтового ящика, но девушка рефлекторно отпрянула, будто испугавшись этого короткого жеста. – Да что с тобой происходит? Ты где была?

– Там меня уже нет. В клубе было слишком много дел, Петер. Мы же не договаривались встретиться сегодня, правда?

– Ну, как сказать… Сегодня день рождения мамы. Надеялся, что ты составишь мне компанию, – Петер попытался войти, но приметил цепочку, которую она так и не сбросила. Открытие было явно не из приятных. – Что-то новенькое… Впусти меня! Поговорить нормально нет желания?

Майя покачала головой отрицательно.

– У меня был трудный день, и я планировала спать до обеда.

– Давай обсудим, – настаивал Снорк, упираясь рукой в край дверного полотна и медленно отжимая его в сторону. – Что тебе стоит просто надеть что-то милое и съездить со мной?

– Что-то милое? – рассеянно переспросила она, невольно вспоминая свое злополучное красное платье тогда и полное отсутствие белья теперь. – Нет, Петер, нет…