И вторая: «Источник сильный, стабильный, делится магией и силой. Его уже спрятали и засекретили, поэтому записываю и передаю то, что видел ранее».

– Мой самый талантливый менталист отправил. Коснитесь полоски внизу.

Император провел пальцами по грифельной полоске под буквами. Чертивший ее менталист, видимо, медленно и с силой давил на карандаш, одновременно вспоминая увиденное и вкладывая образ в простую черту. Теперь от нее горячим воздухом поднималась магия. Через несколько дней она испарится полностью, но сейчас образ, который увидел в Дигоне менталист, отпечатался перед глазами императора.

Это был действительно источник богов – такой, каковым его можно было себе представить по крошечным огрызкам информации в старых книгах. Пульсирующий, снежно-голубой, чистый – он искрил силой магии, силой Шестнадцати богов.

Император растерянно моргнул, и видение исчезло.

– Понимаете теперь? Дигон обязательно нападет и начет подчинять себе весь мир с такой силой! Пока еще не поздно, подписывайте приказ.

– Нет.

Отказ императора был в этот раз еще тверже. Дерек нахмурился – он знал, что без воли императора, запечатленной на бумаге его магией, он не может ничего сделать. Шестнадцать богов выбирали императора не просто так – они давали ему силу власти, наделяли его исключительным правом принимать решения единолично. Пойти против воли императора – значит, навлечь на себя беду, гнев магии Шестнадцати и гибель.

– Нет. Мы вернем земли Дигону, и на этом их претензии к нам исчезнут. Если они не успокоятся на этом, до все участники мирного договора вступят в альянс против Дигона, и тогда никакой источник их не спасет. Я уверен, они отступятся.

– Не отсупятся, – ответил Дерек, изучая лицо императора.

Его губы были крепко сжаты, скулы проступили четче, обычно блеклые глаза насытились грозовым цветом. Даже осанка выправилась, стала по-настоящему королевской.

– Ты упрямец, – вдруг дерзко, почти грубо сказал Дерек. Правда, взгляд его при это не изменился, оставшись таким же изучающе-равнодушным.

– Из-за твоего упрямства будут умирать люди. Твои люди на твоей земле. Ты уже лишился простых граждан, уже лишился своих законников. Не будь дураком. Подпиши мне приказ, война должна начаться сегодня.

Император чуть не поперхнулся, краснея от гнева. Такого поведения от главного безопасника он совсем не ждал.

– Пошел вон! – гаркнул император и кивнул на дверь.

– Простите… Но вы не правы! Вы не даете мне выполнять свою работу! Я должен делать все для безопасности империи. Все! Понимаете? А вы мне не даете! Сколько людей еще погибнет из-за вашего упрямства?

Теперь Дерек говорил быстро, прерывисто, обличающе он словно бы примерил на себя другой образ. Но глаза… Все те же.

– Мое слово – последнее. Выйди вон.

Император был уже зол. Грозная магия Шестнадцати сгустилась над его головой горячим заревом.

И Дерек отступил. Вышел из кабинета, приняв свое обычное выражение лица.

– Мерзкая кукла! Пустая и нахальная! – пробормотал ему вслед император. Устало откинулся в кресле.

Он собирался как следует обдумать полученную информацию. Принять решения, отдать распоряжения, сделать все, что нужно. Только бы не допустить войны.

***

Слуга на выходе из кабинета императора слегка поклонился, давая понять, что готов к распоряжениям.

– Император распорядился отвести нас к управляющему. Девушку накормить, мне – кофе, – сказал Сав, поклонившись в ответ. Хм. Весьма уважительный жест для прислуги. Или тут так принято? Я снова обратилась к памяти Йолы, но она неожиданно тяжело мне открылась. Я стояла в растерянности, как человек, который забыл, куда дел ключи за пару минут до выхода, и теперь мучительно мечется: шкаф? Тумба? Может, в сумке? Ощущение, впрочем, долго не продлилось, и я вспомнила, что ни одно дело, кроме тунеядства, тут не считается позорным или унизительным. Это они правильно, это они молодцы. Но вот что с памятью? Усилие, которое я приложила для того, чтобы вспомнить такую незначительную мелочь, напугало меня.

– И мне кофе и мясо, и десерт, и воды. Много воды, – вставил Малек и расхлябанно развалился в кресле, отвлекая меня от неприятного тревожного ощущения. Хотя, может, я зря нагнетаю? Я вообще в последних событиях немного потерялась, не успевая анализировать, вот и растерялась немного. Еще бы: с утра на голодный желудок урок истории, взрыв, страдания людей, кабинет императора и личная встреча. Боже! Да тут имя свое забудешь!

Немного успокоившись, я поравнялась с Савом. Он переставлял ноги как машина – шел, глядя прямо перед собой.

– Эй, ты как?

Сав с трудом сфокусировал на мне взгляд, и я вздрогнула. Он явно не был сейчас настроен на поболтать по душам.

– В порядке.

Ага, таким голосом отвечают в американских боевиках. «Билл, тебе ногу оторвало, в плече торчит нож, у тебя сломано семнадцать ребер, бедро и пенис. Еще гангстеры забрали твою собачку и спустили в унитаз твоих любимых гуппи. Ты как?». «Я в порядке», – отвечает Билл, вынимает из плеча нож и идет мочить обидчиков, вытирая скупую слезу печали по несчастным гуппи. Мужчины… Все-то у них всегда в порядке! А потом бедным женщинам остается только смотреть на последствия этого «порядка».

Я вздохнула и взяла Сава за руку. Он меня поддержал и успокоил, когда я билась в истерике в его кабинете, теперь и мне положено его поддержать. Сав такого жеста от меня не ожидал – отдернул было руку, но я ободряюще сжала его запястье.

– Все будет хорошо. Все живы, всех вылечат. Ничего непоправимого не случилось.

Сав на секунду задумался, мягко высвободил свою руку из моей, но все же улыбнулся мне уже нормальной, спокойной улыбкой.

– Спасибо, – благодарно шепнул он и пропустил меня вперед. Мы входили вслед за слугой в гостиную, в которой нас, слава богу, наконец накормят. Мой организм настоятельно требовал еды, и чем больше, тем лучше. Видимо, от стресса.

Слуга с коротким поклоном оставил нас втроем и, пообещав, что скоро все будет, ушел.

– Ты вообще как? Дерек тебя не обижает? – спросил Сав, опускаясь в кресло и разглядывая меня. – Хотя темных обижать – такое себе удовольствие.

Я хмыкнула.

– Я сама еще не до конца разобралась. Знаю только, что могу держать тьму под контролем. И что я теперь не рабыня.

– Да ты вообще на рабыню не похожа, наглая слишком – влез Малек, скривив лицо.

Я обернулась к нему. Конечно, на рабыню я не похожа. Я ею никогда и не была, в отличие от Йолы. И я просто физически не могла вести себя по-рабски. Может, меня хватило бы на пару часов, но постоянно… Но это вроде бы не было проблемой в глазах других. По крайней мере, все можно списать на тьму, которая изменила мое восприятие. К тому же, я сейчас, конечно, выглядела, как нежная юная ромашка с миленьким личиком, но на самом деле реальной мне уже четвертый десяток идет, не девочка. И развязная речь и поведение этого сопляка меня раздражали. Но я сдержалась.

– Конечно, не похожа. Я же не рабыня, – спокойно ответила ему и снова отвернулась.

– Но ты была рабыней! С детства! Подчинялась всю жизнь, как собачонка своему хозяину.

– Малек… – предупреждающе начал Сав, поднимаясь с кресла, но договорить не успел.

В груди кольнуло от злости. Я в два шага подлетела к пацану, схватила его за воротник и, приблизив свое лицо к его, заговорила свистящим от гнева голосом:

– Я ведь темная. Разозли меня посильнее – и я могу пожелать, чтобы и на твоей лодыжке появилась цепочка. Хочешь? А потом ты будешь каждый день делать работу своего хозяина, выполнять все его дурные приказы – и не дай боги тебе выполнить их плохо. И каждую ночь твой толстый, старый, потный хозяин, которого ты ненавидишь, будет тебя насиловать, просто потому что ты хорошенький блондинчик и не имеешь права отказать. Хочешь?

«Давай! Сделаем это? Давай? Я могу, я хочу», – пронеслось шепотком в голове, и я выпустила воротник перепуганного насмерть мальчишки.

Шепот, как всегда, отрезвил меня, и вырывающаяся было тьма отступила, спряталась.

Я отвернулась, пытаясь отдышаться, успокоиться. Мне не нужны такие приступы. Контроль, контроль… Вот так. Хорошо.

Успокаиваясь, я не увидела, как Сав наотмашь бьет Малека по лицу. Я обернулась на хлесткий звук и увидела, что пацан скулит на полу, зажимая кровоточащий нос. Сав же схватил его за многострадальный воротник и спокойно сказал:

– Извинись немедленно! Ты перешел все границы. Это не достойно сына императора и мужчины. Не позорь себя и отца.

– Да пошли вы! – вспыхнул Малек, покрываясь некрасивыми красными пятнами. Всхлипнул, выбегая из комнаты, и чуть не сбил входящих слуг с подносами. За ними шел, видимо, тот самый управляющий – седой старичок, напоминающий Ходжу Насреддина. Такой же невысокий, с белой бородой и хитренькими узкими глазками. Он внимательно посмотрел на убегающего и всхлипывающего Малека, рассмотрел сорвавшуюся с его лица каплю крови, и я поняла, что император будет в курсе случившегося очень скоро. Интересно, Саву будет что-нибудь нехорошее за то, что руку на наследника поднял? У нас бы его уже волокли на казнь.

Но Сав не выглядел испуганным. Он с улыбкой на меня посмотрел и кивнул на мой благодарный взгляд, а потом коротко поклонился вошедшему управляющему. Я повторила его жест. Как-то само всплыло – видимо, память тела.

***

– Все будет сделано в самые кратчайшие сроки! – заверил Ирий Ват Горем, управляющий, который слушал, кивал и записывал за Савом, дополняя и давая дельные советы. На меня внимания он не обращал никакого, даже не смотрел в мою сторону. Поддельная рабская цепочка делала свое дело. Сав тоже ее заметил – очень уж ярко блестело это «украшение». Он даже в лице изменился, но отвернулся от меня и продолжил обсуждать дела с управляющим. И чего мне? Стоять и ждать?

На столике стояла еда, накрытая прозрачными колпаками. Красивая, очень аппетитная и очень ароматная. Я не ела со вчерашнего дня еще и от нервов, а сейчас время перевалило за полдень. И чего я жду?

Я смело подошла к столу, расстелила на коленях салфетку, налила воды в бокал и откинула колпак на блюде с мясом и яичницей. Вверх поднялся ароматный парок. Я воткнула вилку в желтый яичный глазок, подхватила мясо, набила рот теплым хлебом… М-м-м! Класс!

Из рук управляющего на пол шлепнулась папка с бумагами, а сам он смотрел на меня со священным ужасом. А что такого то? Ну ест себе девушка и ест.

– Что? – спросила я у него, поспешно выпивая кофе.

Но управляющий возмущенно передернулся и отвернулся.

Что-то не так. Что-то серьезно не так. И я напрягла память. Ничего. Пустота. Воспоминаний Йолы не было! Паника подступила к горлу. Как я без них?! Я не смогу читать, писать? Знать то, что знала она? Мне же конец придет! Быстрый и неотвратимый!

Аппетит пропал, в голове забилась паника. Я громко положила вилку на столик.

– Сав! Принеси мне книгу!

– К-какую?

Но я не обращала внимания на удивление в его голосе и возмущенное кряхтение управляющего «Насреддина».

– Какую угодно! Любую страницу с текстом!

Сав протянул мне листок со списком, который держал в руках.

– Подойдет?

Я попыталась прочесть, но незнакомые буквы остались незнакомыми! Память Йолы меня покинула! Черт! Да я теперь спалюсь, только идиот не поймет, что со мной что-то совсем не то. Одно дело – вести себя немного странно, получив под кожу тьму, а совсем другое – забыть историю, традиции, этикет, правила поведения, суеверия, людей, которые знали Йолу, забыть, как читать и писать, да вообще – все забыть! Я же тут не выживу!

Страх бился в висках, и, откликаясь на нее, закололо сердце. Ну, началось.

Тьма выплыла из пальцев, ногтей.

– Сав, проводи управляющего, – сказала я, изо всех сил пытаясь себя контролировать и пряча руки за спину. Да, еще глаза в пол.

Он, умничка, понял. Подцепил управляющего под локоть, собираясь вывести его из комнаты. Правда, Насреддин не собирался подчиняться приказам, как он думал, рабыни.