Я, они и тьма (страница 21)
Дит садится, недоуменно моргает глазами. Трогает лоб, размазывая по лицу красное. То навоз, то кровь… Не везет мальчонке.
Достаточно. С Дитом все хорошо.
Я пытаюсь остановить поток магии, но неожиданно у меня ничего не выходит. Сердце уже горит от силы, оно не успевает биться и отбивать волны жара.
Я стекаю на пол, ложусь на него, подтянув колени к груди. Пытаюсь сдержать.
Больно… Так дышать больно! Магии становится все больше, еще больше. Это не волны. Это лавины.
Жар нестерпим. И он сворачивается чернеет, превращаясь в дым.
Я слышу крики, чей-то плач, чувствую прикосновения. А потом меня накрывает тьма. И сама становлюсь ею.
Последнее, что я вижу – медный блеск браслета на запястье.
А потом – покой.
***
И снова сон. И в этом сне я смотрю на лицо Дерека Ват Йета, и кажется оно мне таким родным, таким знакомым, что дергает что-то внутри. Мне тепло на него вот так смотреть, и я протягиваю руку, почти материнским жестом глажу его по лицу. Ну что же он так плохо смотрит? Он должен смотреть по-другому! Он не чужой мне! Он родной мне!
Я обиженно хмурюсь, пытаюсь подняться, чтобы все же коснуться его, погладить, потрепать по идеально уложенным каштановым волосам, но он не дается мне, отодвигается дальше.
Я встаю, опираюсь на руку, вскрикиваю – отлежала, затекла кисть. Больно… И тут только я прихожу в себя.
Ват Йет недоуменно смотрит на меня, а я тяну к нему ручонку. Это как это так? Я вообще кто? Вера? Йола? Петра?
Все еще находясь в непонятном отуплении, я продложаю тянуться к нему и замечаю то, что не раз видела раньше, но замечаю другим взглядом, не своим. Я вижу россыпь маленьких родинок на шее, уходящих под ворот рубашки. Вижу родные тени скул, чуть островатый подбородок, неожиданно длинные ресницы, влажные каштановые волосы в полумраке комнаты кажутся черными. Сильная шея, красивое тело, светлая до белизны кожа, руки тоже красивые.Чувствую запах – очень знакомый, притом знакомый мне намного раньше. И я чувствую… Его власть, силу, решительность, я восхищаюсь им. Да я же люблю его! Осознав это, я прихожу в себя окончательно, видимо, от шока.
Опускаю руку, снова смотрю на него – стоит рядом со мной, красивый, как подарочная обертка, смотрит своими пуговичными глазами, и никаких чувств во мне не вызывает. Настоящая я его вообще не очень воспринимала как человека. Ходит такое красивое нечто в идеально сидящем костюме, отдает приказы, смотрит на все равнодушно и спокойно…
Шизофрения набирает обороты. Что происходит? Я сейчас испытала чувства Петры? Йолы? Здорово! Нет, ну просто прекрасно! Мне же мало проблем!
– Извини, – буркнула я, пытаясь реабилитироваться, – мне кошмары снились.
Молчание. Прикосновение его пальцев к моему лбу.
– Жара нет. Подожди. Замри.
Я почти физически ощутила, как в меня скользнула его горячая магия.
– Ты истощена. Умственно тоже, ты не полностью функционируешь. Надо поесть как можно быстрее, выпить лекарства и выспаться. Хватайся.
Дерек Ват Йет нагнулся надо мной.
– Хватайся, ну же!
– За что хвататься? – спросила я. И как-то неожиданно для себя самой легко, мягко провела ладонью по его предплечью. Пальцы ощутили рисунок вспухших вен, гладкость кожи. Это прикосновение растревожило меня (или не меня?), заставило внутренне напрячься.
Я подняла лицо, заглядывая в его глаза. Зеленые, ни капельки не пустые. Удивленные, живые, мерцающие.
Уголок рта опущен, маленький шрам прямо у губ. Красиво. Очень волнующе. И я почему-то подалась вперед, перебарывая головокружение, прижалась губами к его скуле.
Прикосновение было мимолетным, и я успела понять только правильность и какую-то естественность происходящего. Ощущение меня ошеломило, и я даже не сразу сообразила, что Дерек Ват Йет резко отпрянул.
– Я понял. Поешь потом, – сказал этот равнодушный мужчина, к которому я как-то вдруг, совершенно внезапно ощутила прилив нежности. Ват Йет быстро коснулся моего лба, погружая в сон – на этот раз нормальный, полноценный сон без тьмы. То есть, без воспоминаний богини.
***
Дерек Ват Йет закрыл лицо ладонями, а потом растер до красноты щеки.
– Вот дура, – вслух протянул он, глядя на сладко спящую темную. И вместе с тем ему мучительно захотелось рядом с этой дурой прилечь. Укрыться одним пледом. Уткнуться в шею сзади, ощутить тяжесть русых гладких волос в руке.
Черное щупальце тьмы вырвалось из его спины быстрым радостным толчком.
Дерек Ват Йет ощутил это давно позабытое чувство, словно острый укол тонкой длинной иглой. Он замер в страхе, почти в ужасе, не желая верить. Ведь столько лет, столько десятилетий он положил на то, чтобы этого больше никогда не происходило! И все, все впустую! И это темная виновата!
Горячая эмоция заставила биться сердце быстрее. Вместе с ним все больше отвратительных черных щупалец вырывалось из-по кожи мужчины. Эта тьма была иной. Она не была похожа на тьму Йолы, о нет. Разница была колоссальна.
А вот в чем она заключалась…
Глава 14
Человек, рождаясь, берет от родителей форму глаз, ушей, вкусовые пристрастия, склонность или несклонность к наукам, черты характера. «Вся в мать», «весь в отца», – говорят мимопробегающие, оценивая быстрым взглядом фамильные сходства. Частенько случается и так, что гены спят, передаваясь через поколение. Например, на нежном светлом личике, похожем как две капли воды на мамино, темнеют южные глаза давнего предка. «Весь в деда», «вылитый прадед!» «ты один в один твоя прабабушка», – говорят в подобных случаях.
Род рыжеволосых Ват Йетов еще со времен Шестнадцати отличался грандиозной магической силой. Их называли благословенными, и они всегда были рядом с властителями, дабы защищать и оберегать или же просто быть полезными своими многочисленными магическими дарами. Их магия, в отличие от магии остальных родовитых семейств, не вырождалась со временем, перетекая в том же объеме от отца к сыну. Правда, к одному ребенку, всегда к мальчику, через поколение перетекало еще кое-что.
Дереку не повезло.
Дерек Ват Йет был в деда. Говорили, что дед, Эрт Ват Йет, был очень красивым мужчиной, правда, рано умер – сердце. А вот почему здоровый, сильный мужчина умер от разрыва сердца… Это маленький Дерек узнал уже в шесть лет. Ведь он легко мог умереть от того же «разрыва сердца», которым род Ват Йетов расплачивался испокон веков. Сердечные болезни преследовали самого сильного и магически одаренного Ват Йета, и никому не удавалось протянуть и до шестидесяти, что для магов было практически юностью. В этот раз плохая карта выпала Дереку. «Сердечная болезнь» передалась по наследству ему. И это была тьма, которая уютно в нем устроилась с самого рождения.
К сожалению, тьма мужчин рода Ват Йетов отличалась от «женского» классического варианта. Она была словно бы мутировавшей, жуткой, очень, очень сильной, и любое желание своего носителя принималось ей как закон. Она не понимала полутонов, стремилась сделать так, чтобы все желания ее носителя были исполнены несмотря ни на что. Если «женская» тьма была завязана на негативных эмоциях, стремлении к мести, к справедливости, то тьме Ват Йетов было на это, мягко скажем, плевать. Всплеск радости? Тьма тоже радостно рвалась вперед, творя невесть что. Например, если мать ласково гладила ребенка с тьмой перед сном, то приятная эмоция малыша воспринималась тьмой как необходимость сделать все, чтобы эти ощущения повторялись. Вплоть до того, что мать не могла сделать ни шагу или поднять руку. Так и стояла всю ночь над кроваткой, и щупальца тьмы насильно держали ее руку над детским лбом.
Про грусть, тоску, печаль и говорить было нечего. Если обладателю такой тьмы захотелось бы страстно напиться воды в жаркий день, то происходило одно из двух: либо разверзалось небо, либо земля. Потоп или поднявшиеся грунтовые воды – на выбор. Правда, и плюсы тоже были. Тьма Ват Йетов поначалу была маленькой, слабой – ее было ровно столько, сколько могло уместиться в теле. А много ли ее поместится в теле младенца? Конечно, с каждым годом она росла. Но с ней вместе рос и контроль. Это была своеобразная гонка – кто успеет первым.
Ват Йеты обычно успевали.
С младенчества у мальчика появились лучшие учителя магии, которые учили его контролю. Это было сложно и мучительно, это было тайно и страшно, но с самого раннего детства Дерек Ват Йет был очень, очень рассудительным ребенком. Это его и спасло. Он рано узнал, что такое тьма и как с ней совладать. Как выжить и даже жить с целью, ради чего-то, а не просто коротать свой век в горах, где-нибудь подальше от людей, эмоций, искушений и соблазнов.
Уже в восемь лет маленький Дерек ничем не отличался от других мальчишек – щупальца тьмы покорялись ему абсолютно, и его самоконтроль был невероятным. Цена этому была высока.
Ват Йет не был развит эмоционально. Совсем. Никак. Он привык жестоко контролировать свои эмоции, подавлять свои желания и настроения, привык слушать только голос разума. В его мире все было строго отмерено, определено, вытянуто по идеальным линиями, все было подчинено правилам, за пределы которых Ват Йет не выходил.
Он даже с родителями общался по распорядку, не проявляя чувств и эмоций и не стремясь к близости.
По утрам, в одно и то же время, он входил в столовую. С идеально зачесанными каштановыми волосами, в синем костюмчике и беленькой рубашке, серьезный, строгий. Маленький восьмилетний мужчина, на слабеньких пока еще плечах которого висела тяжким грузом жуткая ответственность. Он садился на свой стульчик рядом с братом и сестрами, брал в руки приборы. Поднимал взгляд на мать, красивую, темноволосую и зеленоглазую женщину, и тут же переводил его в тарелку с горячей кашей. Позже приходил отец. Высокий, сильный, рыжий, как пламя. Его сестры тоже были рыжими, да и младший брат застенчиво пламенел веснушками. Только вот маленький Дерек почти не знал своих близких. Он не общался с ними. Ему этого не дозволялось, а если и было позволено в рамках приличий, то очень, очень недолго.
Дерек Ват Йет неизменно радовал своей успеваемостью, контролем, тем, что его тьмы не видел никто. Его уже начинали знакомить с аристократией, вводить в курс политического устройства страны. На него многое ставили.
Почему мальчишку с тьмой вообще допустили до людей, до дворца? А все было очень просто. Во-первых, никто о его «даре» никогда не распространялся – все учителя, слуги и прочие задействованные в воспитании не могли преступить обязательств и клятв. Во-вторых, колоссальная магическая сила и умение ей играючи управлять с раннего детства все же решали многое. Скажем так, «аналоговых» магов в империи и близ нее просто не существовало.
Дерек Ват Йет мог многое, был холодным, всегда спокойным, очень умным и неизменно вежливым. Никто даже и представить не мог, что он может стать несдержанным. Даже о его тьме как-то забывалось.
Но она на себе напомнила вскоре после того, как Дереку исполнилось тринадцать.
***
Ох уж этот пубертат! В эти два-три года, которые иногда, в самых запущенных случаях могут затягиваться и на десятки лет, личность совершенно меняется. Из ласкового, нежного, заботливого ребенка получается наглое чудовище. Из маленького аккуратиста, который собирал игрушки без напоминаний и сам числил зубки – самый настоящий свин.
Дерека, увы, гормональная перестройка не минула. Серьезного, безэмоционального, спокойного мальчика мучительно меняло.
В одно далеко не прекрасное утро Дерек Ват Йет наблюдал из окна своей строгой комнаты за своими сестрами и братом. Подросшие девушки сбежали от гувернанток и теперь хихикали, болтая ногами в белых чулочках. Брат же, рыжий и веснушчатый, как и сестрички, дурачился, пародируя старую няньку Гретку. Он стонал, горбился, грозил им пальцем и шамкал ртом. Слуги, глядя на эту картину, тоже посмеивались.