– Как скажешь, хозяин – барин, – произнесла родственница и, подсыпая щепотку за щепоткой травы из пакетов, растирая их в ступке пестиком в муку, пришепетывая, неразборчиво забубнила заговор. Затем высыпала травяной помол в ковшик и, поставив его на плиту, продолжила читать текст из старой книги неизвестного автора. После закипания отвара она процедила жидкость сквозь сито и дала внуку выпить. Пламя зажженных свечей плясало и потрескивало, выдавая искры. Антонина Марковна перекрестилась и задула свечи. На дворе стемнело, ночь рассыпала по небу звезды. – Утро вечера мудреней, – произнесла женщина и посмотрела на внука. Алексей, сидя в кресле, провалился в сон. Сновидение увлекло молодого человека в цветущие луга. Высоко в небе, расписанный яркими красками, парил большой бумажный змей. Чьи-то тонкие женские пальцы дотронулись до лица Алексея, и мягкие горячие губы прикоснулись к его губам. Мужчина провел рукой по длинным шелковистым волосам незнакомки и открыл глаза. Сильный порыв ветра, спутав женские волосы, скрыл от Алексея черты ее лица. Высокие травы заиграли, как волны на море, выгибаясь в разные стороны. Девушка закружилась вокруг мужчины, и ему показалось, что прелестница меняется, волосы ее из цвета пшеницы превратились в цвет вороньего крыла, а затем вспыхнули жгучей медью. Где-то далеко-далеко послышался церковный звон и хоровое пение. Луговой пейзаж, как будто нарисованный акварелью, смыло дождем. Перед глазами Алексея предстала картина крещения младенца. Священнослужитель зычным голосом читал молитву и брызгал на ребенка водой. Молодой человек почему-то ощутил влагу на своем лице. Сон прервала кошка, запрыгнувшая на колени внука хозяйки, она немного потопталась на одном месте и, свернувшись калачиком, заурчала. За окном вовсю голосил петух, возвещая приход нового дня.

– Проснулся? – обратилась к внуку, вошедшая в комнату Антонина Марковна. – Как спалось? Что снилось?

– Проснулся, – он медленно поднял руки вверх и, прогнувшись назад, громко зевнул.

– Ты что, всю ночь в кресле провел?

– Ага.

– Так снилось тебе что-нибудь или нет?

– Метаморфозы всякие, – продолжал, потягиваться в кресле, Алексей. – Ну как, я стал красавчиком? – усмехнулся он. – Или остался серой посредственностью?

– По мне, лучше тебя нет никого на всем белом свете, – ответила пожилая дама, целуя внука в макушку. – Пойдем к раковине, я тебе воду для умывания солью.

– В водопроводе вода закончилась? – пошутил молодой человек.

– Не закончилась. Но тебе надо святой водой умыться. Так в книге написано. Все надо делать по правилам.

– Для чистоты эксперимента?

– Для него, – Марковна взяла приготовленную со вчерашнего дня пластиковую бутылку с водой и, поливая ею на руки и затылок внука, прочла молитву. – Смотри, ты обещал три дня быть к женщинам равнодушным, – напомнила она. – Станут тебя дамочки наши соблазнять, не ведись.

– Я как лед, – отшутился молодой человек.

– Я слежу за тобой, – пригрозила пальцем Марковна.

В дверь позвонили.

– Кого нелегкая с утра пораньше?.. – удивилась Марковна и тут же спохватилась: – Тамара Чернова обещала до работы заскочить, долг занести. Память – решето, – направилась к двери женщина.

– Утро доброе! – переступив порог, бодро начала Тамара. От быстрой ходьбы щеки ее разрумянились, большие карие глаза, обрамленные рядом длинных черных ресниц, излучали доброжелательность и хорошее настроение. – Погода сегодня чудная! – снимая обувь, заметила гостья. – Ветер теплый, ласковый! Петуха вашего за версту слышно. Он в округе самый голосистый. Задиристый, наверно? Громкие они, как правило, задиристые.

– Что есть, то есть, – подтвердила Антонина. – Горлопан и забияка редкостный.

– Водички попить не дадите? Так бежала, в горле пересохло.

– Чего бежала? До открытия магазина уйма времени. Проходи в комнату, присядь, отдышись. Может, чайку?

– Некогда мне чаи гонять. Сегодня приемка товара.

– Что привезут? – наливая воды из графина в стакан, спросила Марковна. – Может, дефицит какой? Так ты свистни, чтобы я первая в очередь стала.

– Ничего особенного: картошка, морковка, лимоны…

– Лимоны мне нужны, – прервала продавщицу хозяйка. – Леша, иди сюда, – позвала она внука. – С Тамарой в магазин пойдешь, лимонов купишь.

– Карпа мороженого обещали привезти, бычки в томате хорошие, я пробовала, и покрывала на постель с кистями, стеганые, в цветочек.

– Двуспальные или односпальные?

– И те и другие.

– Красивые?

– В каталоге смотрелись хорошо. А так кто его знает, все надо смотреть, щупать.

– Это да.

– Скатерти на стол придут. Да, – вспомнила Тамара, – кардиганы женские крупной вязки, в трех цветах, по составу: шерсть с полиэстером, такие, какими я прошлой осенью торговала. Ничего себе такие, – женщина сделала глоток воды и добавила: – Симпатичные.

– Сколько шерсти?

– Процентов тридцать-сорок. Павлопосадские платки привезут пять штук разных расцветок. Не знаю, как будут продаваться, очень уж дорогие, но красивые, с шелковыми кистями.

– Шерстяные или вискозные?

– Шерстяные. Я решила взять себе один, – сказала Тамара.

– Доброе утро, – войдя в комнату, поприветствовал Тамару Алексей.

– Доброе утро, – ответила молодая женщина. Биение ее сердца вдруг участилось, дыхание стало глубоким. От внезапного смущения щеки женщины загорелись еще сильнее. – Пора мне, – отставив недопитый стакан с водой, сказала Тамара. – Вдруг машина с товаром раньше приедет. Вот, – она достала из сумочки пятьсот рублей и протянула Марковне, – возвращаю долг.

– Леша, не могу, умираю, хочу платок купить, – призналась Марковна. – Займи пару тысяч родной бабке.

– Я тебе его подарю, – ответил внук.

По дороге в магазин обычно разговорчивая Тамара молчала, украдкой посматривая на Алексея. Внезапно, без предупреждения в ее душу ворвалось чувство сродни первой влюбленности, чистое, светлое, берущее в плен очарованную жертву надолго, если не сказать – навсегда. Нежность к этому мужчине растеклась по всему ее телу приятным теплом. Единственное, что ее смущало, была разница в возрасте. Алексей был лет на восемь, а то и больше, как казалось Тамаре, младше ее.

– Томочка, – окликнул женщину мужской голос, – доброе утро!

Тамара посмотрела налево и увидела высунувшегося из окна грузовика широко улыбающегося Александра Евгеньевича Близорукова:

– Доброе утро, – ответила женщина и, не останавливаясь, прошла мимо мужчины.

– Сегодня вечером в клубе дискотека, – крикнул вдогонку женщине Александр, удивленный отсутствием внимания к нему со стороны Черновой, громко, с выражением повторил: – Том, слышь, дискотека сегодня!

– Слышу, – с полным безразличием ответила продавщица и тихо добавила: – У нас каждую неделю дискотека.

– Леша, а ты на дискотеку в Санкт-Петербурге ходишь? – обратилась Антонина Марковна к внуку. – Или как там у вас называется, ночной клуб?

– Я не люблю ночные клубы.

– Почему? – поинтересовалась Тамара. – Вы не любите танцевать?

– Я не умею танцевать.

– Когда он был маленький, – вспомнила Марковна, только стоит мне запеть, он тут же начинал приседать, кружиться, прыгать, крутить фонарики.

– Бабуль, сейчас так уже не танцуют, – пошутил Алексей. Воспоминания родственников о его детстве в присутствии посторонних людей его смущали. – Я безнадежно устарел, – заметил он в надежде на то, что разговор сам собой переключится на более интересную тему.

– Вон машина с товаром едет, – заметила продавщица поселкового магазина. – Я пока буду принимать товар, вы подождите меня в подсобке. Разгрузка займет полчаса, не больше.

«Какие у Алексея Семеновича красивые глаза», – думала Тамара, сверяя количество разгружаемого товара, с накладной. «Он добрый и совершенно не жадный, решил купить Марковне платок. А ведь он дорогой, – рассматривая павлопосадские платки, продолжала размышлять продавщица. – Все-таки оставлю себе белую шаль, она освежает. Белый цвет подойдет к моему черному пальто. А что, если я пригашу Алешу на танцы? – пришла в голову женщины смелая мысль. – Нет, это неприлично, – она одернула сама себя. – Надо же было случиться такому несчастью – родиться раньше него! – сокрушалась Тамара. – Женщина должна быть младше мужчины или хотя бы одного с ним возраста. Если бы я была старше Алексея на год, ну на два, это было бы еще полбеды, а восемь-десять лет разницы – катастрофа. Почему я такая несчастная? – жалела себя Чернова. – Некоторые умные, прогрессивные женщины на разницу в возрасте не обращают внимания, – рассуждала она, стараясь найти подходящий выход из создавшегося положения, – и правильно делают. Разве можно отказывать себе в счастье? А я обращаю внимание… Дурацкое воспитание!» – заключила она.

– Тамара, – обратился к женщине водитель грузовика Григорий, – кажись, все разгрузили.

– А кардиганы? Я их не вижу. И в накладной они не отмечены.

– Забыл совсем. Кладовщик сказал: «Кардиганы на склад завезут на следующей неделе». Вот, значит, кардиганы прибудут следующим заходом.

– Хорошо, – Тамара подписала накладную и протянула ее Григорию Михайловичу. – Спасибо!

– Всегда пожалуйста, – подмигнул не молодой, но энергичный, близкий к пенсионному возрасту шофер.

– Сегодня во второй половине дня сильный дождь обещали. Дорогу развезет, – предупредила Тамара, зная о том, что Михалыч после разгрузки товара частенько заглядывает к местной вдове.

– Учту, – ответил шофер, надел на голову кепку, закурил и, сев в грузовик, добавил: – Счастливо. – Мотор старого железного коня заревел и, невзирая на прогнозы синоптиков, направился в сторону дома дамы сердца.

– Страсть – сильное чувство, его дождем не смоешь, – заметила Тамара, провожая взглядом машину.

По многочисленным просьбам наших слушателей мы запускаем новую рубрику «Любимый романс» и открываем ее песней из кинофильма «Собака на сене» – «Любовь, зачем ты мучаешь меня?». Слова Михаила Донского, музыка Геннадия Гладкого, исполняют Елена Дриацкая и Михаил Боярский. «Любовь, зачем ты мучаешь меня?» – повторила еще раз радиоведущая, и Дриацкая запела:

Любовь, зачем ты мучаешь меня?
Ведь я забыть тебя была готова,
Зачем же тень твоя приходит снова?
Жестокой болью душу мне казня,
Любовь, зачем ты мучаешь меня?..

В голове Тамары стоял густой сладкий, как шоколад, туман любовного наваждения, она вошла в подсобку и положила на стол перед Марковной павлопасадские платки.

– Что-то я совсем растерялась, – перебирая шали, призналась Марковна. – Какой платок выбрать? Все хороши по-своему. – Леша, тебе какой больше глянется? – спросила она у внука.

– Не знаю, – ответил молодой человек и обратился к Тамаре: – Тамара, а вы как думаете, вроде синий к бабушкиным глазам.

– Да, – согласилась Тамара. – Синий к глазам очень даже… – пытаясь скрыть волнение и дрожь, она сцепила пальцы в замок и села на табурет. Щеки продавщицы продолжали гореть, глаза блестели, в горле пересохло, дыхание участилось.

– А красный – жизнеутверждающий, – продолжал рассуждать мужчина.

– Да, – снова поддержала мнение Алексея работница торговли.

– На черном фоне цветы очень выразительно смотрятся, – держа в руках черную шаль, добавил молодой человек.

– Черный изумительно смотрится, – теперь уже не в силах отвести взгляд от покупателя, Тамара приняла волевое решение выйти за периметр подсобки и отдышаться. – Я пойду лимонов вам хороших отберу. Килограмм или два? – прежде чем ретироваться, спросила она.

– Килограмм, не больше, – скоординировала действие продавщицы сосредоточенная на выборе шали пожилая дама. – Томочка, пожалуй, я возьму жизнеутверждающий. Да, он мне душу греет. Ты какой себе взяла?

– Белый.

– Белый – цвет невесты, – заметила женщина и добавила: – Лешенька, нам пора.

Алексей сделал необходимые покупки, расплатился, довольная подарком родственница взяла его под руку, и они направились к выходу.

– Я всю жизнь мечтала о таком платке, – светилась от радости Марковна. – Сбылась мечта.

– Надо было его раньше купить.

– Так их к нам не завозили.

– Я мог его купить в Петербурге.

– Леша, я ведь знаю, что денег у тебя не густо…

– Не густо, но и не пусто, – прервал рассуждения бабушки внук. – Кое-что могу себе позволить.

– Слова не мальчика, а мужчины. Ты чего там накупил? – старушка посмотрела на пакеты в руках внука.

– Конфеты, сливочное масло, карп, макароны, гречневая крупа, соль, сахар, пачка чая, лимоны, сыр. Кажется, все, – закончил перечисления внук.

– Ты как себя чувствуешь, – поинтересовалась любительница эзотерики, – после вчерашнего?

– Ничего необычного.

– Близоруков говорит Тамаре: «Привет. Сегодня танцы…» – многозначительно заметила Марковна и задумчиво добавила: – Она должным образом не отреагировала.

– Что значит должным образом?

– Она в него влюблена была.

– Значит разлюбила.

– Когда успела? – округлила глаза Марковна. – Вчера еще по нему сохла! А тут прошла, будто не заметила. – Она посмотрела на внука с надеждой, что его озарит внезапная догадка истинной причины резких перемен в настроении Черновой, но Алексей молчал. – Ну?! – протянула родственница. – Соображаешь?!

– Что?

– А то, что она с тебя глаз не сводила! – выпалила женщина.

– Я не заметил. Тебе показалось.