Драконова Академия (страница 32)
Золотом правящей драконьей крови, отличительной особенности королевской семьи. Я вычитала это вчера: у других светлых драконов цвет магии ближе к привычному, цвету огня, золотой оттенок у королей и их наследников, он становится таким от чрезмерной концентрации силы дракона. Точно так же, как холодное серебро – концентрация темной магии, сила смерти, цвет тлена. Глубже которого только абсолютная тьма, черная, как бесконечное ничто, но выдержать магию такой силы по преданиям способен только Лозантир. То есть Бог.
Так же, как безумно сложным считается выносить в себе два единства совершенно противоположной по сути магии: именно поэтому наследование престола Сезаром под вопросом.
Сезар!
Это было как вспышка, яркая вспышка сверхновой. Как озарение! На миг даже снова голова закружилась от осознания. Сезар – не просто темный, в нем королевская кровь и королевская сила. Если он не сможет добраться до Сони, помочь мне узнать, что с ней произошло, не сможет никто. А Валентайн Альгор с его условиями пусть катится к Лозантиру.
– Помоги мне подняться, – повторила я.
На этот раз Люциан действительно встал, увлекая меня за собой.
– Значит, так, – сказала, глядя ему в глаза. – Я не хочу разрывать помолвку, потому что дала тебе слово. Можешь мне поверить, я тоже не горю желанием лишний раз видеть Альгора, и встреч с ним сама не ищу. Надеюсь, моего слова тебе будет достаточно.
Люциан прищурился, а я продолжила:
– Как я уже сказала вчера, партнерство подразумевает доверие. Поэтому если для тебя это проблема, закроем тему с помолвкой прямо сейчас.
А я найду другой способ познакомиться с Сезаром Драгоном.
– Согласен, – произнес Люциан наконец. – При одном условии.
Я приподняла брови.
– Ты перестанешь вести себя так, будто тебе плевать – плевать на кольцо, плевать на нашу договоренность, плевать на все.
Теперь брови приподнялись уже сами. Еще выше.
– Я к такому не привык и привыкать точно не собираюсь, – подвел итог драконопринц: судя по всему, выдохся. Зато я опять завелась:
– А тебе не приходило в голову, что я тоже не привыкла? Не привыкла к тому, что я твоя невеста – пусть и фальшивая? Я никогда не была ничьей невестой, знаешь ли! Учитывая, что у всех нормальных невест есть как минимум фора на узнавание потенциального жениха, а у меня был ускоренный экспресс-курс: «Как вести себя с его Драгонейшеством», и ничего кроме? Ах, да, еще твои комплименты на тему того, кто такая Ленор Ларо, и что ей положено знать свое место!
Вот зачем я это вообще говорю, а?
Я резко отряхнула форму:
– Открой дверь!
Десять раз он ее открыл: вырос передо мной, как вертикальный драконошлагбаум.
– Хорошо.
– А?
– Я предлагаю начать все сначала. Для всех мы будем помолвлены, но между нами – будем просто встречаться. Будем заново узнавать друг друга. Как положено.
– Зачем? – осторожно уточнила я.
– Чтобы все было натуралистично. То есть естественно. В частности, мой папаша сразу поймет, если мы будем притворяться. Надо быть достоверными.
– То есть ты предлагаешь изображать настоящие чувства, чтобы все выглядело естественно? – сейчас мои брови, кажется, уже добрались до волос.
– Нет, Ларо. Я предлагаю встречаться по-настоящему.
Брови по ощущениям ушли в космос, но ответить я не успела, потому что в дверь забарабанили.
– Драгон! – донесся приглушенный дверью и стенами голос Даса. – Люц, кто-то стукнул магистрам, что ты зажимаешь Ларо в мужском туалете! Лассекса послали проверить!
Люциан надел мне кольцо так быстро, что я едва уловила это движение, а в следующий момент уже раздался щелчок, открывающий дверь. Он же совпал с портальной вспышкой: из туалета мы вышли аккурат перед столовой. Там, где «расстались», и где я вернула ему кольцо.
– Завтрак уже закончился, – ядовито сообщила выплывающая из столовой Клавдия, преимущественно, мне. Выходящая следом Аникатия со свитой аж побелела до цвета «мелок классический», Драконова в мою сторону даже не посмотрела.
– Не для меня, – сказал Люциан, увлекая меня в столовую. Его компания еще не разошлась, за столиком у витражного окна, сейчас распахнутого настежь и впускающего прозрачный воздух ранней осени, собрались все, исключая разве что Даса, который предупредил о приближении магистра. Люциан отодвинул мне стул: – Сейчас принесу нам поесть.
Он ушел раньше, чем я успела ответить, но мое внимание тут же привлекла Лиллея:
– Привет, у вас драконий сегодня первый?
– Привет, да. А ты как догадалась?
– По нашей боевой магии, – хохотнула Милли. – Опять с синяками ходить будем. Ну а ты готовься, вам же уже сказали, что говорить на занятиях вы будете только на драконьем?
– Сказали, – кивнула.
– Если хочешь, давай сейчас пообщаемся, – Лиллея убрала длинную кучерявую прядь за ухо. – Чтобы справиться с языковым барьером.
Я вспомнила магистра Доброе утро, и ответила:
– Да. С удовольствием.
Глава 27
Адергайн Ниихтарн
В Светлой гостиной было темно: не столько из-за надвигающегося вечера, сколько из-за плотного полотна тяжелых свинцовых туч, заполонивших собой все небо и грозивших вот-вот обрушить его вниз проливным дождем. Он не любил это место хотя бы потому, что его любила она. Эта гостиная в замке появилась благодаря ей. Приане. Одна маленькая слабость, которую он ей позволил – и эта женщина уже возомнила о себе невесть что. Таковы все женщины с той стороны границы: они не верят, что для магии тьмы, для силы темных драконов представляют всего лишь конечный источник сил и страсть, граничащую с одержимостью.
Теперь Светлую гостиную облюбовала его сестра. По возвращении с той стороны она изменилась. Нахваталась привычек светлых и – смешно сказать – человечности. Потому что до сих пор носила при себе портрет сына. Сезара Драгона.
– Я предупреждал, что по ту сторону границы ты ничего не найдешь и все потеряешь, – он щелкнул пальцами, и огонь в камине погас, потому что над ним не осталось воздуха. Еще одна история из мира светлых: здесь никто не чувствует холода. Потому что холод – это их суть.
Тэйрен не обернулась на его голос. Она осталась неподвижна, сложив руки на спинке кресла, по-прежнему смотрела в окно.
– Но ты все равно рвалась туда и теперь пожинаешь плоды своего упрямства. Сколько лет?
– Ровно столько, сколько мы не общались. Не вижу смысла это менять сейчас.
Адергайн усмехнулся.
Они с сестрой родились в один день, с разницей в несколько часов. Наделенные равной силой потомки Лозантира, королевского рода Темных, но Тэйрен распорядилась своей силой, как никчемной игрушкой. Она, урожденная дочь Смерти, никогда не хотела впустить ее в себя в полной мере. Невозможно понять, откуда в ней это взялось: она росла рядом с ним, но будто с самого детства стояла за границей. Там, где всех темных ненавидят люто. Неистово. Тем не менее она не оставляла своих надежд однажды оказаться там и сбежала, чтобы начать новую жизнь в мире светлых и никчемных людишек.
Отчасти ей это даже удалось, какое-то время она скрывала свою суть. Потом – после встречи с Ферганом – раскрылась. Посчитала нужным сказать правду о том, кто она. Видите ли, Ферган, в ту пору наследный принц, ее любил и мог уберечь ото всего. Их взаимное заблуждение продлилось несколько лет и подарило миру полусветлого выродка, которого рано или поздно сведет с ума его сила.
Несмотря на это, когда пришла пора выбирать между ней и престолом, Ферган предсказуемо выбрал власть. Идиотом был бы, если бы не выбрал: ни одна женщина не стоит короны. Он от нее отказался, и Тэйрен не осталось ничего, кроме как вернуться домой. Не будь для нее жизнь гораздо большим наказанием, Адергайн убил бы сестру сразу, но наблюдать за ее мучениями было интереснее. Когда она каждый день осознавала свое поражение и то, что по ту сторону границы ее по-прежнему ненавидят. Столь же яростно, сколь сейчас ненавидят Валентайна: у людей короткая жизнь, но долгая память, которой они щедро пичкают потомков. Еще дольше и гораздо мощнее их страх.
Валентайн совершил ту же ошибку, что и Тэйрен. Вот только в отличие от сестры, он был ему нужен.
– Все страдаешь по своему выродку?
Вот теперь Тэйрен обернулась, глаза ее сверкнули яростью. В ней вообще было слишком много чувств для темной, но порой это было даже забавно. После смерти Прианы, его любимого развлечения, сестра осталась единственной зверушкой, которую Адергайну нравилось изучать. До поры до времени.
– Уходи, – справившись с чувствами, резко и холодно произнесла она.
Их внешнее сходство было более чем очевидно: длинные темные волосы, текущие, как Черная река, темные глаза, широкие брови. Только в отличие от него Тэйрен напоминала статуэтку. Обманчиво-хрупкую, силы в этой женщине было сокрыто немерено, как и в нем. Пожалуй, на этом сходство и заканчивалась: по возвращении сестра выбрала печальную участь естественного старения. Отказалась от силы их рода, от силы Моря Усопших, от бесчисленных ритуалов, которые могли даровать ей бесконечную жизнь и молодость. Она даже оборачивалась всего один раз: когда, поджав хвост, бежала из Хэвенсграда, от мужчины, который от нее отрекся.
– Не хочешь уходить – уйду я, – Тэйрен собиралась подняться, но он одним движением пальцев отправил ее обратно в кресло. Наручники призрачной магии сомкнулись вокруг хрупких запястий, и хотя она легко могла их развеять, для этого нужно было призвать родовую тьму. То, чего она страшилась больше всего. Ведь Тьма – это ее суть, и однажды взглянув на свой медальон с маленьким сыном, она может просто больше ничего не почувствовать.
– Что тебе надо?
– Поговорить.
– Ты не хотел говорить со мной все это время, так почему пожелал теперь?
Адергайн приблизился. Сдернул с ее шеи цепочку с медальоном.
– Может статься, скоро ты с ним увидишься.
– Если бы ты мог напасть, – Тэйрен ослепительно улыбнулась, – ты бы уже был там.
– Разумеется, и мы оба прекрасно знаем, почему.
– Твой сын не отдаст тебе свое тело добровольно. А взять силой не сможешь, так это не работает.
Он пожал плечами. Перенос сознания в тело действительно сложный процесс, но не настолько, чтобы недооценивать мощь темной магии.
– Рэнгхор отказался от своей сути, но это не значит, что она откажется от него. Кому как не тебе знать, Тэй. Тьма так просто не отпускает. А люди и светлые делают все, чтобы ей помочь.
Сестра поморщилась.
– Валентайн сильнее, чем ты думаешь.
– Увидим.
Адергайн сжал кулак, и медальон начал медленно тлеть.
– Нет! – лицо Тэйрен исказилось. – Адергайн, нет. Не надо!
Но к тому времени, как он разжал ладонь, от портрета Сезара Драгона осталась одна пылевая крошка тлена. Он позволил ей осыпаться на пол, к ногам сестры, швырнул ставшую бесполезной цепочку в угол.
– Чем быстрее ты поймешь, что в их мире тебе больше нет места, тем лучше. Он тоже скоро поймет.
Глаза Тэйрен сверкнули злыми слезами:
– Я почувствовала, когда ты призывал ту девчонку. Надеешься, что она тебе поможет?
Связь близнецов, дарованная при рождении. Она раскрывается, когда используешь магию, задействуя весь резерв силы – тогда другой начинает тебя чувствовать, чтобы иметь возможность поделиться своей.
– По преданию, она станет причиной падения светлых. Хотя мне больше нравится другое пророчество. О том, что смерть сына светлых от рук сына темных положит начало новой эпохе.
Вот теперь в глазах Тэйрен мелькнул настоящий страх, и Адергайн поначалу задумался, не оставить ли все как есть, но потом все же продолжил:
– Сначала я тоже подумал про Сезара, моя дорогая сестра. Но потом увидел их…
Нить поиска взметнулась в воздух, располосовала пространство, дотянулась до Академии. Там, где сейчас по коридору девчонка шла рядом с Люцианом Драгоном. Мгновение – и окно в мир светлых сомкнулось, Адергайн тряхнул кистью, сбрасывая напряжение.