Йоханский причал (страница 8)
– Я не могу предсказать будущее, но очень хотелось бы верить, что нет. – спокойно ответил папа.
– А что говорит мама?
– Она сказала, что мы сделаем большую перестановку в доме. – как будто бы прочитав мысли сына ответил отец. – Нашу с мамой комнату мы разделим на две небольших комнаты для тебя и Эмми, мы с мамой переедем в комнату Эмми, а бабушкина комната будет моим кабинетом. Ты знаешь, возможно отсутствие у меня личного кабинета было отчасти поводом наших с мамой склок, ну и ее мать, конечно. – последние слова он произнес тихо, как будто только в конце понял, что он и кому говорит. – Прости Томми, я знаю, что тебе нелегко, у тебя уже появились новые друзья и…
– Нет у меня там друзей. – перебил его Томми. – Я подумаю, пошли в магазин.
Маргарет обещала провести подобный разговор с дочерью, но слишком была занята работой, поэтому за столом, когда Томми выбирал себе наиболее удобное место, Эмми узнала все впервые и самая последняя из семьи, а это она ненавидела почти больше всего.
– Что ты возишься с этими стульями, сядь тут. – она указала брату на стул рядом с собой.
– Я не могу, я же левша, тогда я вечно буду задевать тебя.
– Томми, уж один вечер я потерплю, я хочу насидеться с тобой рядом еще на год вперед, давай же, садись. – она потянула брата за кофту.
– Что, Эмми, родители решили съехаться, поэтому мне нужно найти стул, на котором я буду всегда сидеть за ужином. – Томми думал, что сестра уже знает, они не успели ничего обсудить, но он был уверен, что Эмми всегда в курсе всех событий.
– Мама! – закричала Эмми, – Мама, почему ты мне не сказала! Мы же обещали друг другу рассказывать все, а тут такое! Это не то, что можно забыть рассказать! А Томми, когда ты узнал?
– Да я только час назад, когда мы с папой ездили в гастроном.
– А папа, тоже мог бы взять и меня с собой, я как дура сидела разбирала бабушкин хрустать, пока вы обсуждали такую замечательную новость! А знаете что, – она резко вскочила из-за стола и побежала прочь. – Вот, вот что! – Эмми вернулась через несколько секунд с хрустальными бокалами в руках. – Мы сейчас будем это отмечать! И мы будем пить из этих старинных и драгоценных бокалов! Скажи-ка мама, мы хоть раз из них пили, а?
– Я помню, что в моем детстве бабушка доставала их на каждый праздник, потом стала все реже и реже. Думаю, они стояли в ее шкафчике лет 8, а то и 10 нетронутые. – она аккуратно взяла эту реликвию и пошла на кухню.
– Томми, я так счастлива! Скажи, ты прыгал от радости, когда узнал, а?
– Он прыгал. – ответил папа, улыбнулся, и пошел на кухню помочь Маргарет.
– Так выпьем же за то, что мы снова семья! – Эмми подняла бокал с вишневым соком вверх, – Выпьем за мой лучший день в жизни!
– Я слышал эту фразу раз 100 в жизни, – засмеялся Томми, – так какой же из дней все-таки лучший? Может тот, когда ты нашла камень в виде сердечка, или тот, когда нам исполнялось 12, и вы с мамой приехали к нам с огромным тортом, который ты съела почти в одиночку, или может любой из дней, когда ты видишь радугу после дождя, или все же сегодняшний?
Родители улыбались, сидели рядом и смотрели на двух своих уже взрослых детей.
– Ты знаешь, я думаю, что мы отлично их воспитали. – сказала Маргарет Уильяму, облокотившись головой на его плечо.
Глава 11
Джек Винтсон вставал в 4:30, он быстро умывался, хватал бутерброд с колбасой и пакетик сока с истекающим сроком годности, который его мать совершенно легально бесплатно выносила из гастронома после рабочего дня, как правило, в огромных количествах, и отправлялся на работу к мистеру Родригесу. До школы он успевал поработать 2 – 2,5 часа, обычно утром он предпочитал убирать старые могилки, подметать довольно большую территорию кладбища и дороги между церковью и офисом похоронного агентства, но при необходимости копать новые могилы ему приходилось тоже по утрам, в таком случае он вставал на пол часа раньше. Рассвет приходился часов на 6 утра, и когда люди выходили утром на работу, они уже шли по чистой улице Мелеха, а о том, кто ее подмел, они даже и не задумывались.
У Джека была рабочая форма, но принять душ после работы он не успевал, и в школу частенько приходил уставшим и потным. Никто из местных ребят не работал, кроме Рауля из 7 класса, он помогал отцу на автомойке, потому что отец работал в две смены, так как детей в семье было четверо, а мать последние несколько лет страдала болями в спине и на работу больше ходить не могла. Поэтому Джек не хотел распространяться о том, что и его мама не способна заработать достаточно денег для того, чтобы единственный сын смог позволить себе учиться, не думая о том, что он будет завтра есть. Но, откровенно говоря, мать Вонючки-Джеки зарабатывала не меньше остальных людей в этом городке, она работала продавщицей в гастрономе, у них был свой дом, денег могло бы хватать на них двоих, если бы не одно ее пристрастие, на которое у нее уходила большая часть заработной платы. Дело в том, что Клер Винтсон была художницей и большой любительницей искусства, она скупала на аукционах наброски не слишком-то известных художников за огромные деньги, меняла ценные вещи, доставшиеся от ее родителей на жалкие клочки бумаги с эскизами, которые ее сын Джек мог бы нарисовать, будучи еще ребенком. Половина их дома была оборудована в ее мастерскую, в которой она не могла ничего написать уже несколько лет, но каждый день после работы она шла туда и часами сидела перед мольбертом, так и не решавшись дотронуться кистью до холста. За свою жизнь Клер написала несколько десятков картин, некоторые она даже успела продать за хоть и небольшую, но довольно приятную цену, а одна картина висела в местной школе на входе, она называлась «Причал во время бури», там был мастерки изображен Йоханский причал, залитый водой от огромных волн, которые черной массой стояли над ним и в любую секунду были готовы с грохотом обрушиться на него, оживи картина всего на миг. Джек знал, что это картина его матери, она даже была подписана справа внизу небольшим автографом «Винтсон. К», но в школе на нее никто не обращал внимания, как и всегда бывает с тем, что стоит на одном месте целую вечность.