– Я это видел в кино – там на вокзале играли носильщики и таксисты.

– Конечно, кто ж не видел, ничего нет проще. Ну вот, вы выиграли, забирайте деньги.

Немного погодя Тони сказал:

– Знаете, о чем я подумал?

– Вы никогда не пробовали дать себе передых – взять и не думать?

– А вдруг уже пронюхали вечерние газеты? Бренда может случайно заглянуть в газету и прочесть… а вдруг они еще и фотографию напечатают?

– Да, и я то же самое подумала, когда вы сказали о телеграммах.

– Это ведь вполне вероятно? Вечерние газеты тут же все пронюхивают. Что же нам делать?

– Ничего не попишешь. Придется ждать… Давайте, приятель, кидайте, ваш черед.

– Я больше не хочу. Я очень беспокоюсь.

– Знаю, что беспокоитесь. Можете мне не говорить… но не бросите же вы игру, когда вам такое везение?..

– Простите меня… но это не помогает.

Он походил по комнате, подошел сначала к окну, потом к камину. Набил трубку.

– В конце концов, можно узнать, появилось сообщение в вечерних газетах или нет. Можно позвонить в клуб и узнать у швейцара.

– Это не помешает вашей жене прочесть газеты. Нам остается только ждать. Как вы сказали, в какую игру вы умеете играть? Петух и что?

– Петух и курочка.

– Валяйте.

– Да это же детская игра. Вдвоем в нее играть нелепо.

– Рассказывайте, как в нее играть.

– Ну, каждый выбирает себе животное.

– Отлично. Я буду собака, вы – курица. Дальше что?

Тони объяснил.

– Я бы сказала, что для таких игр нужно хорошее настроение, – сказала миссис Рэттери. – Но все равно попробуем.

Каждый взял по колоде и начал сдавать. Вскоре вышли две восьмерки.

– Гав-гав, – сказала миссис Рэттери, сгребая карты.

Другая пара.

– Гав-гав, – сказала миссис Рэттери. – Знаете, вы играете без души.

– А, – сказал Тони, – кудах-тах-тах.

И немного погодя снова:

– Кудах-тах-тах.

– Не глупите, – сказала миссис Рэттери. – Тут не пара…

Когда Альберт пришел задернуть занавески, они еще играли. У Тони осталось всего две карты, которые он перевертывал без конца, миссис Рэттери пришлось разделить свои – они не умещались в одной руке. Заметив Альберта, они прекратили игру.

– Что он мог подумать? – сказал Тони, когда лакей ушел.

(«Это ж надо, мальчонка наверху мертвый лежит, а он сидит и кудахчет, точно курица», – докладывал Альберт.)

– Пожалуй, не стоит продолжать.

– Да, игра не очень интересная. Подумать только, что вы других игр не знаете.

Она собрала карты и принялась разбирать их по колодам. Эмброуз и Альберт принесли чай. Тони посмотрел на часы:

– Уже пять. Шторы задернуты, поэтому не слышно, как бьют часы. Джок, должно быть, уже в Лондоне.

Миссис Рэттери сказала:

– Я б не отказалась от виски.

Джок никогда не бывал у Бренды в квартире. Она находилась в огромном, безликом доме, типичном для этого района. Миссис Бивер горько оплакивала потерю площади, занятой лестничными пролетами и пустым, вымощенным плитками холлом. Швейцара в доме не имелось, три раза в неделю приходила уборщица с ведром и шваброй. На табличке с именами жильцов значилось, что Бренда дома. Но Джок не очень-то этому поверил, зная, что не в характере Бренды, уходя и приходя, переворачивать табличку. Квартира оказалась на третьем этаже. После первого пролета мрамор сменил вытертый ковер – он лежал здесь еще до реконструкции, предпринятой миссис Бивер. Джок нажал кнопку и услышал, как за дверью зазвонил звонок. Однако к двери никто не подошел. Было уже начало шестого, и он не рассчитывал застать Бренду. Он еще дорогой решил, что зайдет для очистки совести в квартиру, а потом отправится в клуб и оттуда позвонит друзьям Бренды, которые могут знать, где она. Он позвонил еще, уже по инерции, немного подождал и собрался было уйти. Но тут отворилась соседняя дверь, и из нее выглянула темноволосая дама в алом бархатном платье; в ушах ее качались огромные серьги восточной филиграни, утыканные тусклыми дешевыми камнями.

– Вы ищете леди Бренду Ласт?

– Да. Она ваша подруга?

– И еще какая, – сказала княгиня Абдул Акбар.

– В таком случае не скажете ли вы, где я могу ее разыскать?

– Она должна быть сейчас у леди Кокперс. Я как раз туда еду. Ей что-нибудь передать?

– Нет, лучше я сам туда поеду.

– Хорошо, тогда подождите пять минут, поедем вместе. Входите.

Единственная комната княгини была обставлена разношерстно и с подлинно восточным презрением к истинному назначению вещей: сабли, призванные украшать парадные одеяния мавританских шейхов, свисали с реек для картин, молитвенные коврики были раскиданы по дивану, на полу валялся настенный бухарский ковер, а трельяж был задрапирован шалью, изготовленной в Иокогаме на потребу иностранным туристам; на восьмиугольном столике из Порт-Саида стоял тибетский Будда светлого мыльного камня, шесть слоников слоновой кости бомбейского производства выстроились в ряд на батарее. Другие культуры были, в свою очередь, представлены набором лаликовских^[18] флакончиков и пудрениц, сенегальским фаллическим фетишем, голландской медной миской, корзинкой для бумаг, склеенной из отлакированных акватинт, страхолюдиной-куклой, полученной на праздничном обеде в приморском отеле, десятком оправленных в рамки фотографий самой княгини, затейливой мозаикой из кусочков раскрашенного дерева, изображающей сцену в саду, и радиоприемником в ящике мореного дуба стиля Тюдор. В такой крохотной комнате все это производило сногсшибательное впечатление. Княгиня села к зеркалу. Джок пристроился на диване, за ее спиной.

– Как вас зовут? – спросила она через плечо.

Он назвался.

– Ну конечно, я слышала о вас в Хеттоне. Я была там в позапрошлый уик-энд… такой причудливый старинный дом.

– Пожалуй, лучше я вам скажу. Сегодня утром там произошло ужасное несчастье.

Дженни Абдул Акбар крутанулась на кожаном стуле, глаза ее расширились от ужаса, рука взлетела к сердцу.

– Скорей, – шепнула она. – Говорите. Я этого не перенесу. Смерть?

Джок кивнул.

– Их маленького сына… лягнула на охоте лошадь.

– Малютку Джимми.

– Джона.

– Джон… умер. Какой кошмар…

– Но ничьей вины тут нет.

– Нет-нет, – сказала Дженни. – Вы ошибаетесь. Это моя вина. Я не должна была к ним ездить… Надо мной тяготеет страшное проклятие. Повсюду, где бы я ни появилась, я приношу горе… Ведь умереть должна была я. Я не посмею смотреть им в глаза. Я чувствую себя убийцей… загублено такое славное юное существо.

– Послушайте, знаете ли, не стоит так себя настраивать.

– И это уже не в первый раз… всегда, повсюду меня преследует безжалостный рок… О господи, – сказала Дженни Абдул Акбар, – за что ты так караешь меня?

Она удалилась из комнаты, оставив его одного, – идти ей, собственно, было некуда, кроме как в ванную. Джок сказал через дверь:

– Мне пора ехать к Полли, сообщить Бренде.

– Подождите минутку, я поеду с вами.

Из ванной она вышла, несколько взбодрившись.

– Вы на машине, – спросила она, – или вызвать такси?

После чая наведался мистер Тендрил. Тони ушел с ним в кабинет, и они просидели там с полчаса. Возвратившись в библиотеку, он налил себе – миссис Рэттери не дала унести поднос – виски с имбирным лимонадом. Миссис Рэттери снова взялась за пасьянс.

– Нелегкий разговор? – спросила она, не поднимая глаз.

– Не то слово. – Он быстро выпил виски и налил себе еще.

– Принесите и мне рюмку, ладно?

Тони сказал:

– Я, собственно, хотел только поговорить с ним о похоронах. А он пытался меня утешать. Крайне мучительно… В конце концов, в такое время меньше всего хочется беседовать о религии.

– Некоторые это любят, – сказала миссис Рэттери.

– Конечно, – начал Тони, немного помолчав, – когда нет своих детей…

– У меня два сына, – сказала миссис Рэттери.

– Вот как? Извините, пожалуйста, я не знал… мы так мало знакомы. Как некрасиво вышло.

– Да ладно. Это не только вас удивляет. Я с ними не так уж часто вижусь. Они где-то в школе. Прошлым летом я водила их в кино. Они довольно большие. Один, мне кажется, будет красавцем. У него отец красивый.

– Четверть седьмого, – сказал Тони. – Джок, наверное, уже ей сообщил.

У леди Кокперс собрались все свои: Вероника, Дейзи, Сибил, Суки де Фуко-Эстергази и еще человек пять гостей – исключительно дамы. Они пришли погадать у новой предсказательницы миссис Норткот. Открыла ее миссис Бивер: с каждых пяти заработанных по ее рекомендации гиней миссис Бивер брала два фунта двенадцать шиллингов комиссионных. Миссис Норткот предсказывала судьбу по новейшему методу – читала по стопам ног. Дамы с нетерпением дожидались своей очереди.

– Это же надо, сколько времени она возится с Дейзи.

– Она очень дотошная, – сказала Полли, – и потом, это щекотно.

Немного погодя Дейзи вышла.

– Ну как? – спрашивали дамы.

– Ничего не стану говорить, не то все испорчу, – сказала Дейзи.

Они кинули карты, чтобы установить очередность. Идти выпало Бренде. Она прошла в соседнюю комнату – там на стульчике подле кресла сидела миссис Норткот. Миссис Норткот была затрапезного вида пожилая тетка с претензиями на изысканное произношение. Бренда села, сняла туфлю и чулок. Миссис Норткот положила ногу Бренды себе на колено, многозначительно уставилась на нее, потом приподняла ступню и принялась водить серебряным карандашиком по линиям. Бренда блаженно пошевелила пальцами и приготовилась слушать.

В соседней комнате говорили:

– А где сегодня мистер Бивер?

– Улетел с матерью во Францию смотреть образцы новых обоев. Бренда весь день места себе не находит – боится, как бы самолет не разбился.

– Ужасно трогательно, верно? Хотя, убей меня бог, не пойму, чем он ее пленил…

– Не предпринимайте ничего в четверг, – говорила миссис Норткот.

– Ничего?

– Ничего важного. Вы умны, впечатлительны, добры, легко поддаетесь влиянию, порывисты, привязчивы. Вы очень артистичны, хотя и не даете своим способностям расцвести в полную меру.

– А о любви там ничего не говорится?

– Сейчас перейду к любви. Вот эти линии от большого пальца к подъему означают любовников.

– Да-да, расскажите еще об этом…

Доложили о приходе княгини Абдул Акбар.

– Где Бренда? – спросила она. – Я думала, она здесь.

– Она у миссис Норткот.

– Ее хочет видеть Джок Мензис. Он внизу.

– Джок прелесть… Слушай, а чего бы тебе не привести его сюда?

– Нет-нет, он пришел по очень важному делу. Ему необходимо увидеть Бренду наедине.

– Господи, как таинственно. Она скоро выйдет. Им нельзя мешать. У миссис Норткот пропадет весь настрой.

Дженни рассказала о случившемся.

За дверью в соседней комнате у Бренды уже начала зябнуть нога.

– Четверо мужчин определяют вашу судьбу, – говорила миссис Норткот. – Один – верный и нежный, но он еще не открыл вам своего сердца, другой – пылкий и властный, и вы его боитесь.

– О господи, – сказала Бренда, – как интересно! Кто бы это мог быть?

– Одного вы должны избегать – он не принесет вам добра: он жестокосерд и алчен.

– Это наверняка мой мистер Бивер, Господь с ним.

Внизу Джок сидел в маленькой комнате окнами на улицу, здесь гости Полли обычно собирались перед обедом. Было пять минут седьмого.

Вскоре Бренда натянула чулок, надела туфлю и вышла к дамам.

– Весьма увлекательно, – объявила она. – В чем дело, почему у вас такой странный вид?

– Джок Грант-Мензис хочет с тобой поговорить – он внизу.

– Джок? Какая неожиданность. Ничего страшного не случилось, ведь нет?

– Ты лучше спустись поговори с ним.

И тут Бренда заметила, что и обстановка, и лица подруг как-то странно переменились, и напугалась.