– Только не говори, что ты не приедешь из-за этого, – испугался Алексей. – Давай завезем ему документы после ужина. Он наверняка скоро увидит пропущенные вызовы и перезвонит тебе.

Ага, перезвонит, как же…

– Хорошо, увидимся позже, – сказала я и завершила вызов.

Съехав на обочину, я включила аварийку и снова попыталась встряхнуть Ларского. Он, конечно, проснулся, но вот назвать свой адрес опять не смог. Бубнил что-то непонятное и отмахивался от меня, как от назойливой мухи.

Поняв, что выпытывать у него адрес в данный момент совершенно бессмысленно, я снова предприняла попытку позвонить Никите, но и это тоже ни к чему не привело.

Тогда-то я и приняла решение, которое не нравилось мне еще больше, чем звонок Демидову. Однако выбора у меня уже действительно не было.

До девяти вечера оставалось всего ничего, но Алексей готов был ждать меня, поэтому я на всех парах помчалась к себе домой.

Мой план состоял в том, чтобы оставить Ларского у себя на время ужина с Демидовым – и желательно, чтобы в это время он не проснулся и не учудил что-то в своем духе, – затем снова попытаться дозвониться до Никиты, если он не перезвонит мне до этого, и, узнав адрес Ларского, отвезти его домой. Очень странный и хлипкий план, но другого у меня не было. Можно было бы оставить Ларского в машине у ресторана, но кто знает, что он может учудить, внезапно проснувшись. Проблемы на свидании мне не нужны, и уж если он проснется, то пусть лучше истерт вдали от меня и Алексея.

На парковке возле дома разбуженный Ларский вдруг явил облик протрезвевшего человека, вопросив:

– Мы приехали домой? Это мой дом?

– Нет, это мой дом! – сказала я, за шиворот вытаскивая его из машины.

– А где мой?

– Мне тоже это очень интересно! Где вы живете? – с неумирающей надеждой спросила я.

Ларский всмотрелся в окружающие его многоэтажки, шмыгнул носом, указал рукой вперед и произнес:

– Далеко.

– Ага, понятно, – заключила я. И на что я только надеялась?..

До моей квартиры Ларский дошел почти сам – завалившись на меня и неуверенно перебирая ногами. Услышав, что входная дверь открылась, в коридор сразу же прибежали Лена, Тошка и Катя. Увидев повисшего на мне Ларского, все трое разинули рты от удивления.

– А ты тут что забыла? – спросила я у подруги.

– Зашла чаю попить… – пробормотала она все еще с диким удивлением глядя на Ларского.

– Ань, это кто? – спросил Тошка.

– Твой парень? – предположила Лена.

– Тьфу, сплюнь, – сказала я, приставив Ларского к стене – он то впадал в дремоту, то выходил из нее.

– Это что, Тирекс? – всмотревшись в лицо мужчины, спросила Катя.

– Он самый.

Сняв пальто, я наклонилась, чтобы разуться. В этот момент я резко почувствовала, что силы меня покидают, а мне еще надо переодеться, поправить макияж и поехать к Демидову. Черт побери этого Ларского и его алкоголизм!

– Тош, давай вместе его к дивану отведем, я что-то совсем без сил, – сказала я брату.

Тошка послушно подхватил Ларского под руку с одной стороны, а я вцепилась в него с другой. Вместе мы быстро довели нашего пьянчугу до дивана и аккуратно уложили его.

– Так, а теперь объясняйся! – потребовала Катя, когда мы все собрались на кухне: я, чтобы попить воды, а остальные – послушать мой рассказ.

– У Тирекса сорвалась сделка, он напился в щи и впал в беспамятство. Адреса его я не знаю, пришлось везти сюда, – вкратце поведала я после того, как залпом выпила полную кружку воды.

Катя непонимающе заморгала глазами.

– Зачем сразу к себе-то привезла. Сняла бы ему номер в отеле. Карточка-то его при нем наверняка.

– Блин, а вот до этого я не додумалась… – пробормотала я.

В любом случае, уже поздно что-то менять. Пусть спит здесь, а потом, если у меня получится связаться с Никитой, отвезу его к нему домой и забуду это происшествие как страшный сон.

– Ладно, мне надо собираться, – сказала я, ставя кружку в раковину.

– Куда? – хором произнесли все трое.

– На встречу. Личную.

Игриво подмигнув всем, я скрылась в ванне, где за рекордные пятнадцать минут обновила свой макияж и уложила волосы. Затем забежала к себе и переоделась в гипюровое платье ванильного оттенка. Когда приготовления к свиданию были завершены, мне написал Демидов.

«Ты скоро? Я не устал ждать, но просто хочу знать, когда примерно ты придешь».

«Уже очень скоро», – улыбаясь, напечатала я.

В гостиной меня встретила тишина и темнота. Лишь от окна лился тусклый свет от луны, освещая очертания лежащего на диване Ларского. Из кухни доносились приглушенные звуки голосов, и у меня появилась надежда выскользнуть из квартиры незамеченной и избавленной от вопросов о моей личной встрече.

Нашарив в кресле рядом с диваном свою сумочку, я тихо шагнула к двери, как вдруг что-то вцепилось в мою руку.

Едва не вскрикнув, я обернулась и встретилась с блестящими в лунном свете глазами Ларского. Пристально глядя на меня и крепко держа мою руку, он отчетливо произнес:

– Не уходи.

– Эй, вы чего? – шепнула я, пытаясь вырваться.

– Не уходи, – повторил Ларский. Тон у него был умоляющим. – Останься, пожалуйста…Кира…

Кира? Что еще за Кира? К нему что ли «белочка» пришла?

А Ларский все держал мою руку и отпускать не намеревался. Продолжал называть Кирой и просить остаться. Но оставаться я никак не хотела, не смотря на усталость.

Хотя…

Снова коварная мысль посетила мою голову. Вот он Ларский, который вдрызг пьян и видит перед собой какую-то Киру, а вот она я, которой надо как-то получить еще шесть фотографий с нашим поцелуем…

Достав телефон, я запустила камеру и, пока Ларский закрыл глаза, прикоснулась губами к его губам. Вспышка дважды осветила небольшую комнату. Я быстро отстранилась от Ларского и открыла галерею, чтобы проверить, удачно ли получилось сфотографировать.

– Кира? – произнес Ларский.

Я неосознанно повернулась на его голос и снова встретилась взглядом с его зелеными глазами. Ларский опять казался совершенно трезвым. Единственное, что смущало, так это его взгляд – слишком добрый и слишком нежный, совсем не тирексовский.

Не успела я этим озадачиться, как Ларский потянул меня за руку, и я упала прямо на него. Наше тихое дыхание, его зеленые глаза, моя рука на его груди – там, где размеренно билось сердце, – и поцелуй, осторожный и одновременно безудержный. И почему-то со вкусом мармелада, а не алкоголя.

Плененная этим иррациональным действием, я вдруг ощутила, что Ларский через поцелуй показывал себя настоящего: пылкого, взрывного, но вовсе не лишенного нежности. И в этот момент я впервые подумала о нем не как о руководителе-тиране, а как о человеке, чей внутренний мир оказался намного больше и неизведанней, чем мне казалось раньше.

Глава 11

Нечасто так бывает, что в чужом, совершенно незнакомом доме мгновенно начинаешь

чувствовать себя уютно. Это и от хозяев зависит, и от самого дома… впрочем,

дом – это лишь отражение хозяев. Более яркое и честное. Никакие слова

и улыбки не помогут ощутить тепло, если вещи хранят холод.

Сергей Лукьяненко

Ларского разбудил свет. Яркий свет, который пробивался даже сквозь закрытые веки. Открывать глаза и начинать новый день не хотелось – голова гудела, а во рту было сухо, как в пустыне. Саша хотел было перевернуться на другой бок, чтобы спрятать лицо от света, но тут понял, что у него в спальне по утрам всегда темно из-за ночных штор, которые он почти никогда не раздвигал.

Осторожно приоткрыв один глаз, Ларский огляделся и не понял, где он находится. Интерьер разительно отличался от его квартиры и от номера в отеле. Кажется, это была чья-то захламленная гостиная с ужасным сервантом из прошлого века, в котором стоял хрустальный сервиз, всякие статуэтки, фотографии и цветочки из бумаги.

Открыв и второй глаз, Саша осмотрелся получше. Взгляд его наткнулся на пыльный экран телевизора, в котором отражался он сам, лежащий на диване и укрытый пледом и еще чем-то странным.

Ларский перевел взгляд на свое тело и сразу же узнал в странной вещи свою невыносимую секретаршу Аню Соловей.

Девушка мирно дремала у него на животе. Нижняя часть ее тела находилась на полу, и Ларскому показалось, эта такая поза для сна весьма неудобна. Как она только смогла заснуть?

«Почему меня волнует то, как она спит, а не то, что я тут с ней забыл?» – мысленно вопросил Саша.

Напрягая больную голову, он принялся вспоминать все, что произошло вчера вечером на встрече. Инвестор его кинула, он разозлился, заставил Аню везти его в бар, там напился и…

Что было дальше, вспомнить никак не удавалось.

Саша снова посмотрел на спящую Аню, а затем на себя. У обоих одежда была на месте, а значит, между ними вряд ли что-то было. Тогда зачем она привезла его сюда и уснула рядом? Может, раздела, сделала компрометирующие фото, а потом снова одела? Или же…

Мысли Саши прервались из-за зашевелившейся вдруг Ани. Она что-то забормотала и отвернула лицо в другую сторону, видимо пряча его от солнечного света, лившегося из окна.

Прошло около минуты, и девушка снова зашевелилась. На этот раз, кажется, она хотела встать, поэтому Саша закрыл глаза и притворился спящим.

Ощутив, что тяжесть исчезла с живота, он понял, что девушка окончательно проснулась и поднялась. Очень хотелось подсмотреть за ней, но Саша боялся быть разоблаченным.

– Ну и ночка, – тихо пробормотала Аня. Охнув, она встала на ноги и куда-то потопала.

Ларский испуганно открыл глаза.

Что она имела ввиду? Между ними все же что-то было?

Хлопнула дверь, а спустя некоторое время послышался шум воды из крана.

– В ванну пошла, – вслух сделал вывод Саша.

– Вы проснулись? – раздался над его головой мужской голос.

Вздрогнув, Ларский резко поднялся и обернулся. У приоткрытой в соседнюю комнату двери стоял мускулистый темноволосый парень и с интересом смотрел на Сашу. В проеме двери, за спиной качка торчала голова светловолосой девчонки.

– Начальник, а так напиваетесь, что подчиненным приходится вас на себе таскать, – тоном недовольного своим чадом родителя произнесла она.

– Я немного выпил… – зачем-то принялся оправдываться Саша.

– И поэтому не могли даже идти? – противно ухмыльнулась белобрысая. – Наша сестра чуть пополам не согнулась, пока тащила вас.

– Сестра? – удивился Ларский.

Он и сам не понял, почему вдруг удивился, что у Соловей есть брат и сестра. Как будто она была каким-то нелюдем, который пришел в этот мир в полном одиночестве исключительно чтобы вредить ему, Александру Ларскому.

Шум воды стих, и ребята, кинув взгляд на дверь ванны, поспешили скрыться за дверью. Саша же закрыл глаза и снова прикинулся спящим.

Скрипнула открывшаяся дверь, а затем послышалось шлёпанье босых ног по полу. Тихий и мелодичный женский голос донесся до ушей Ларского. Аня пела одну из глупых современных песенок и пела так приятно, что Саша невольно заслушался.

Вскоре к пению Ани добавился грохот посуды и шум электрического чайника. Постепенно до Ларского начали долетать приятные запахи: свежезаваренного кофе, жареного бекона, блинчиков. В животе Саши заурчало.

Из комнаты вышли ребята и, перешептываясь, потопали на кухню. Пение Ани резко оборвалось, и она начала тихо разговаривать с братом и сестрой. Ларский пытался вслушаться, но большую часть слов он так и не смог уловить. Кажется, Аня спрашивала у ребят, как дела в школе.

На какое-то время голоса затихли, и Саша решил, что все завтракают. Сглотнув, он приподнялся, открыл глаза и увидел перед собой Аню.

– Боже! – вырвалось у него от неожиданности.

– С добрым утром, – не особо приветливо произнесла девушка.

– Ага, – Ларский почесал гудящую голову.