– Я сыта, спасибо, – отказалась я. Наш разговор будет кратким.

Демидов поджал губы, побарабанил пальцами по столу и наконец спросил:

– Так зачем ты хотела встретиться?

Глубоко вдохнув и собравшись с мыслями, я достала из сумочки билет в театр и протянула его Демидову. Он взглянул на него, хмыкнул и кинул на меня обиженный взгляд.

– Это мой ответ на твой вопрос, – тихо произнесла я. – Прости…

– Меня кто-то опередил? Кто-то понравился тебе первым? – разглядывая билет, спросил Алек.

– И да, и нет, – неуверенно ответила я. – Я еще не до конца разобралась в своих чувствах, но сейчас могу точно сказать, что мне кое-кто нравится. И началось это совсем недавно. Буквально на днях и…

– Это Ларский?

Я замолчала и удивленно уставилась на Алека. Как он узнал? Мы что, в какой-то момент спалились? Но как? И когда?

– Можешь не отвечать, я все понял по твоему лицу, – с плохо скрываемым разочарованием сказал Алек. – Мой брат снова меня опередил, и я снова на втором месте. Ничего нового…

– Прости, я…

Я чувствовала себя такой виноватой, что даже не могла подобрать слов. Если бы я могла полюбить милого Алека, я бы с удовольствием это сделала, но Вселенная решила иначе, и в моем сердце засел несносный Ларский.

– Не извиняйся. – Демидов так и не дал мне договорить, за что я была ему благодарна. Подавшись ближе ко мне, он громко зашептал: – Просто запомни: Ларский – далеко не хороший человек. Он может запудрить тебе мозги своим трудным детством и несчастьем с Кирой, но, поверь, он далеко не жертва. Ларский – настоящий охотник, который добивается своего либо жестокостью, либо жалостью. – Алек встал из-за стола, сунул руки в карманы брюк и, прежде чем покинуть меня, добавил: – Как только поймешь, каков он на самом деле, приходи ко мне. Я буду ждать, чтобы залечить твои душевные раны, которые вскоре обязательно у тебя появятся.

От его слов мне стало не по себе. Алек никогда не говорил ничего подобного, да еще и таким холодным и зловещим тоном. Будто всегда улыбающийся веселый Демидов и тот, с которым я сегодня встретилась, были разными людьми.

– Раздвоение личности у них семейное что ли? – пробормотала я себе под нос, вставая.

Закапал мелкий дождь и, пока я искала в своей бездонной сумке зонт, краем глаза увидела на асфальте намокшие кусочки бумажки. Прищурившись, я узнала в них билет в театр. Уходя, Демидов порвал его и выкинул.

Чувство вины сжало мое горло.

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, я в который раз набрала подруге. После долгих гудков, когда я уже отчаялась услышать ее, Катя приняла вызов.

– Алло, – убитым голосом сказа подруга.

– Боже, я так за тебя переживала! – воскликнула я. – Почему ты не брала трубку?

– Я спала, – буркнула Катя.

– До сих пор? Почему не перезвонила? Ты что, за меня не волновалась совсем?

– А что за тебя волноваться? – не поняла подруга. – Ты была с Ларским, в тепле и уюте его коттеджа.

– Что? – опешила я. – Как ты узнала? Ты тоже там была или Саша тебе сказал?

Катя презрительно фыркнула, прямо давая понять, что этот разговор ей совсем не нравится.

– Ты не лошадь, чтобы фыркать! – воскликнула я, одновременно злясь на подругу, себя и Ларского. – Я сейчас приду к тебе, и ты мне все-все объяснишь, ясно?!

Я шагнула под дождь и быстрыми шагами направилась к Катькиному дому.

– Да что тут рассказывать? Сама поймешь, если ненадолго выкинешь из головы своего Ларского и подумаешь. – Подруга замолчала. Я услышала шуршание бумаги, а затем трубное сморкание.

– Ты что, плачешь? – воскликнула я. – Почему…

Не успела я договорить, как меня осенило: Катя тоже была этой ночью в коттедже, только на втором этаже и вместе с Никитой. Наверно, они оба выпили, переспали, а утром поругались и Катя в спешке уехала. Тогда Никита поехал за ней, чтобы поговорить? Скорее всего. Я замечала и раньше, с каким интересом он смотрит на мою подругу, но почему-то ни разу не допускала мысли, что она ему нравится.

– Все, Кать, я уже подхожу, – сказала я. – Вытирай слезы, наматывай сопли на кулак и готовься рассказать все, что у тебя произошло с этим дураком Подольским.

Видимо я произнесла все это очень твердо и уверенно, раз подруга мне даже не возразила. Лишь еще раз сморкнулась так громко, что мне пришлось отставить телефон в сторону, чтобы не оглохнуть, и тихо сказала:

– Жду.

Заскочив в ближайший супермаркет за ведерком мороженого, я вскоре оказалась у двери Катькиной квартиры. Пару раз позвонила, подождала, пока откроет, и, увидев ее зареванное лицо, тоже чуть не разревелась.

– Боже, Анька-а-а! – провыла Катя, вешаясь мне на шею и одновременно отбирая мороженное. – Мне столько тебе надо рассказать!

– Сейчас все расскажешь, – сказала я, глядя подругу по спине. – Только давай входную дверь закроем, хорошо? А то на твой вой соседей напугает.

Катя отстранилась от меня, шмыгнула носом и кивнула. Я закрыла за собой дверь, скинула кроссовки и протопала на кухню, где уже кипел чайник.

Достав две столовые ложки, Катя открыла мороженое, вдохнула ванильно-сливочный запах и улыбнулась. Мы принялись по очереди кунаться в ведерко и молча есть. Катю хватило ненадолго – ложки четыре, и подруга завыла белугой.

– Анька-а-а!

– Что? Рассказывай, лучше станет.

– Анька-а-а!

– Ну что? – не терпелось мне узнать, что у подруги на душе.

Катя взяла салфетку, вытерла слезы и, в который уже раз шмыгнув носом, жалобно произнесла:

– Я, кажется, влюбилась…

– Прям влюбилась? – зачем-то уточнила я, хоть тут и так все было понятно – Катька столько кавалеров сменила, но таких сцен никогда не устраивала.

– Угу. Люблю его, заразу! И ведь он – не мужчина моей мечты, совсем не мой типаж. – Катя снова высморкалась в салфетку, скомкала ее и точным броском отправила в мусорное ведерко. – Ты же знаешь, мне нужен мужчина богатый, представительный, со связями, а не мальчишка-секретарь. Что мне с ним делать-то?

Подруга выглядела так жалко, что вот-вот готова была снова расплакаться. Я улыбнулась ей, развела в сторону руки и сказала:

– Любить. Что тебе еще остается?

– Вот и люблю-ю-ю, – вновь завыла Катька.

– Вот и люби. – Я зачерпнула еще мороженого, отправила целую ложку в рот и вздрогнула от того, как свело зубы.

– Но он-то меня не лю-ю-юбит!

– Чего? – Я так и замерла с мороженым во рту. – Как это не любит?

– Вот так. Сегодня утром, проснувшись с Никитой в одной постели, я жутко смутилась, но не пожалела! Она так нежный и так ловко…

– Стоп-стоп-стоп! – закричала я, скрестив руки перед собой. – Не хочу слышать никаких интимных подробностей. Мне вообще-то еще с Подольским работать бок о бок!

Катя виновато закусила губу. Ее щеки вмиг порозовели при упоминании ночи с Никитой, и я снова убедилась, что подругу мою накрыло серьезно.

– В общем я жутко смутилась и поэтому тихонько улизнула, – продолжила рассказ Катя. – Увидела тебя, дремлющую внизу с Ларским, удивилась, конечно, но решила потом тебя обо всем расспросить. Вернулась в наш домик, у которого, кстати, сидел Демидов и ждал тебя.

– Меня? Алек? – удивилась я. – Зачем?

– Вообще не поняла. Спросил, дома ли ты, и я ответила, что да. Правильно же?

Я медленно кивнула, соображая. Ларский меня искал, Алек, видимо, тоже, а Катя…

– Погоди, – хмуро произнесла я. – Ты меня разве не искала?

Катя состроила удивленную моську.

– А зачем тебя искать? Ты что, терялась?

– Вообще-то да! – воскликнула я с ноткой обиды. – Пошла искать телефон в лесу и заблудилась. Если бы не Ларский, загрызли бы меня серые волки.

– В этом лесу не водятся волки.

– Тогда бы я промокла и замерзла на смерть!

– Май на дворе, алло!

Мы с подругой уставились друг на друга прищуренными взглядами. Минута гипноза, и я отвела взгляд в сторону, сдавшись.

– Поверить не могу, что ты так увлеклась Подольским, что даже не заметила пропажи подруги.

Катя закатила глаза и буркнула:

– Ну прости, так вышло. Я, правда, не знала, что тебе нужна помощь. Иначе бы прилетела на всех парах, ты же знаешь.

– Знаю.

Обида утихла так же быстро, как и разгорелась. Не могла я долго злиться на лучшую подругу, да и она на меня тоже.

В полном молчании мы еще немного поковырялись в полуопустевшем ведёрке с мороженым, а потом Катя встала и налила нам горячего чая, который был так кстати после ледяного десерта.

– Никита пришел ко мне чуть позже и попросил забыть все, что между нами было. Сказал, что это было ошибкой, что не хотел заходить так далеко. И ведь даже в глаза мне боялся посмотреть, сволочь такая! Трусливый очкарик.

– На него не похоже, – произнесла я, задумчиво размешивая ложкой сахар в чае.

– Можно подумать, ты его хорошо знаешь, – огрызнулась подруга.

– Ну, я могу поспрашивать у Ларского, – предложила я. Даже если не разрешит, все равно спрошу – самой интересно.

Катя неопределенно пожала плечами.

– Как хочешь, – сказала она и, распечатав леденец, закинула его в рот. – Мне уже все равно. Не хочу иметь с ним ничего общего.

– Значит, тоже завтра в театр не пойдешь?

– Почему это не пойду? – возмутилась Катька. – Еще как пойду! Почему добро пропадать должно из-за всяких козлов?

– И то верно, – заметила я и сделала глоток чая.

– Ну а ты что, рассказывай, – тихо произнесла подруга, словно боясь спугнуть меня.

Я смущенно улыбнулась, теребя бирку заварочного пакетика.

– В театр же не пойдешь с Демидовым, так? После того, как поспала на плече Ларского. – Подруга улыбалась слабо, но искренне.

Мне не очень хотелось рассказывать о том, чего я сама еще до конца не поняла, но покрасневшие от слез Катины глаза не оставили мне выбора. Ей надо было сейчас отвлечься на что-то другое и хоть ненадолго забыть историю с Никитой.

– Ну-у-у, – протянула я. – Саша нашел меня в лесу, привел в коттедж, потому что ключей от нашего домика у меня с собой не было.

– Молодец, хороший предлог, – кивнула Катя.

Я смущенно засмеялась.

– Он вдруг разоткровенничался со мной и как-то так вышло, что мы начали целоваться. А потом Саша сказал, что я ему нужна, как воздух. Предложил встречаться…

– Ларский?! – Катя взвизгнула так, что я аж подпрыгнула на месте. – Встречаться?! Тебе?! Вот это капецный капец, подруга! И что ты ответила? Что подумаешь или что? – Подруга от нетерпения даже затопала ножками.

Я помотала головой:

– Сказала, что согласна. Что хочу попробовать. Быть. С ним.

Последние слова дались мне очень тяжело, потому что к этому моменту я уже была смущена настолько, что от волнения у меня сердце барабанило так, что в ушах отдавалось.

– УУУУУИИИИИИИИ! – завизжала подруга, вскочив с места. – Я просто капец в каком восторге! И в шоке! И в шоке, и в восторге! Это же Ларский, Анька! Наш Тирекс, которого все боятся до усрачки! Как, блин, так вышло, что вы влюбились друг в друга?!

– Влюбились? – Я произнесла это слово медленно, растягивая буквы и словно пробуя на вкус. – Влюбились…

Не знаю, как Ларский, но я, кажется, действительно влюбилась. Иначе как еще объяснить то, что, сидя у лучшей подруги, мне безумно хочется сейчас вскочить и побежать к нему?

Ну что ж, Аня, поздравляю! Ты – влюбилась!

***

После очередной гонки по трассе за городом, Алек вернулся домой во втором часу ночи и сразу же направился к бару. Бросил в бокал три кубика льда, залил их виски и, не дожидаясь охлаждения напитка, выпил все залпом. Сморщился и налил еще, однако вторую порцию ему не дала выпить мать.

– Что случилось? – спросила она, тихо сев рядом с сыном.