Последним наставлением стало пророчество. Суть его заключалась в том, что умирать в земных муках она не сможет, пока поистине не решит оказаться дома. Так же отец попросил ее не верить каждому, потому что слишком многие так и не смогут попасть в Вальхаллу. В крыльях, которые останутся напоминанием о небесной жизни, сокрыто бессмертие. Если она лишится крыльев, то в Асгард уже не сможет вернуться, пока окончательно не погибнет от рук смертных. Он позаботился о ней, давая шанс вернуться домой в любой момент, но по ее испуганному, однако же решительному взгляду, понимал, что Хильд этим шансом не воспользуется. Его любовь к дочери была безмерной, но приходилось скрывать слишком много тайн, дающих основания не показывать ей всей правды, но та принимала его молчание за равнодушие.

Все боги и полубоги Вальхаллы провожали Хильд в это странствие, в котором предстояло кардинально измениться. Может быть только Хильд, а может и всем, кого хотя бы за маленькую ниточку с самого рождения привязали к этой истории.

Впервые кто-то захотел спуститься из рая для воинов в ад, в котором так трудно выжить. Кто-то недоумевал, кто-то завидовал. Валькирии перешептывались, искоса смотря на сестру и пытаясь задеть чем-то подобным, вроде «являясь ничтожеством в мире богов, решаешь стать ничтожеством в мире людей?», но она игнорировала их слова, пытаясь думать только о будущем, уже едва сдерживая слезы. Все видели только силуэт, спускающийся по белоснежной лестнице облаков все ниже и ниже. Вскоре она совсем пропала из их поля зрения.

Проходя путь до земли, Хильд дала себе обещание не трогать крылья. Быть человеком. Она считала, что момент спуска в мир людей был для нее прощанием с небом.»

Я все говорила и говорила, видя, как загораются глаза детей искрой интереса. Если сначала еще некоторые отворачивались, давая понять, что совсем не будут слушать, то сейчас они сидели, затаив дыхание. Не знала, что я так умею.

Шаг 3. Соприкосновение с жизнью.

Первым, что увидела юная Хильд, было небо. Настоящее небо. Над Асгардом было лишь серое или темно-синее однотонное зарево, потому что все облака были на уровне земли. Сейчас же она смотрела на потрясающе-розовый закат, переходящий в сумерки, усеянные звездами.

Она могла спуститься по стволу Иггдрасиля, но это не дало бы ей возможности переродиться, только погулять по Мидгарду в рамках своего полу божественного происхождения, поэтому Один создал для нее белоснежную лестницу из облаков в одном из промежутков, идущих через миры.

Девушка очнулась посреди глубокого леса, в суровом и жестоком месте. На ней все еще было белоснежное одеяние, но что делать дальше – она не представляла. Она расстроилась, увидев свою побледневшую кожу, черные волосы и очень слабое тело. Один изменил ее ради новой жизни, подарив новое человеческое тело. Видимо, он знает, как будет лучше, ведь это он создатель всех этих миров.

До Хильд дошло, что теперь она свободна. Весь мир у нее перед глазами. Все пути, которые только можно пожелать. Это похоже на момент, когда кто-то много лет заперт в стеклянном кубе, который вдруг лопается, давая вдохнуть и получить новые горизонты.

Неожиданно она почувствовала стук в своей груди. Раньше удары не были такими сильными, а теперь сердце будто хотело выпрыгнуть наружу, выломав ребра к черту.

Лежа на мокрой траве под начинающимся дождем, девушка почувствовала внутри только пустоту вместо наполненности, которую так хотела ощутить. Странно, что все оказалось совсем не таким, как она представляла. Было холодно, хотелось есть и самое главное – выбраться из этого места как можно скорее, не имея представления, как найти выход из леса. Тот самый куб, который был тюрьмой, разбился, но кусочки стекла впились в кожу, оставляя на ней многочисленные порезы.

Собрав последние силы, она смогла встать на ватные от усталости ноги. Вся одежда теперь имела зеленоватый оттенок и была не в лучшем состоянии. Намечалась гроза, поэтому Хильд решила обойти окрестности в поисках укрытия.

Спустя пару часов блужданий среди холодных многолетних сосен, силы совсем стали покидать тело. Она прислонилась к одному из деревьев так крепко, будто оно – ее единственная опора. Хотя… Так и было. Кроме дерева, которое оказалось рядом, больше ничего не было, ни отца, ни других валькирий, ни стен дома, ничего… Сейчас перед глазами, поднятыми наверх, было почти ночное темно-серое небо, а холодные капли все сильнее падали на руки, тело, заставляя вздрагивать и испытывать легкую боль, но по лицу удары были слишком сильные.

Перед глазами, наполненными водой, обжигающей каждый нерв, уже начала образовываться пелена, и только тогда она услышала стук лошадиных копыт по отсыревшей земле. У уже теряющей сознание девушки появилась призрачная надежда на спасение, потому что сейчас она была совсем одна в темном и мрачном лесу, без лошади, теплой одежды и сил. Сама она бы не смогла выбраться, разве что через несколько дней, поскольку дорогу из леса она тоже не знала. Она уже была не той Хильд, которой была рождена, а слабой девушкой, по наивности своей брошенной посреди неизвестного мира. Наступил именно тот момент, когда стоит себя корить за глупость. По мере приближения звуков надежда на спасение начинала стремительно увеличиваться. Воображение рисовало картины, как все, кого она знала, смеются над ее безысходностью и потребностью в ком-то еще. Совсем рядом с ней все затихло.

– С вами все хорошо? – услышала она молодой мужской голос, но из-за наполненных водой глаз и наступающей ночи не смогла рассмотреть лицо.

– Помогите мне… – единственное, что смогла произнести Хильд перед тем, как потеряла сознание.

Спустя несколько дней она проснулась на светлой постели в большом деревянном строении. Из окон светило яркое теплое солнце, которое даже на мгновение ослепило ее.

– Уже встала? – женщина средних лет с густыми русыми волосами и румяным лицом развернулась к ней, отвлекаясь от какого-то занятия. Непривычно, что длина волос заканчивалась чуть ниже плеч, да и в косу они собраны не были, только подвязаны короткой веревкой. Обычно у всех в Асгарде были если не до колен, то как минимум до пояса. Волосы и для богов, и для валькирий были показателем силы и достоинства. Скорее всего, с этой женщиной не так все просто.

Внимательнее присмотревшись, Хильд заметила кривые края у обрезанных концов прически женщины, но уже не придавала этому значения, потому что на данный момент были очень важные проблемы, которые нужно срочно решить. Сейчас у нее не было ни крыши над головой, ни одежды, в которой можно пройтись по улицам, ни еды, ни защиты. У нее есть время до заката, чтобы хоть что-то придумать, потому что сидеть на шее у этой женщины, кем бы она не была, Хильд не хотелось.

Сейчас она увидела свои руки. Впервые после спуска. На них были только маленькие ссадины от блуждания по лесу, никаких шрамов из ее прошлой жизни. Видимо, Один подарил ей еще и новую кожу.

– Да, но кто вы? – прошло всего несколько секунд, но в голове валькирии пронеслось слишком много мыслей. Женщина представилась Тиделью.

– Не думаю, что ты сможешь понять, дитя. – ее голос был наполнен мудростью, будто ей было лет на 70 больше. – Тебя сюда доставил один хороший мальчик. – продолжила она, но уже больше философски, продолжая копаться на каком-то большом деревянном столе. – Тебе повезло, что ты встретила в лесу именно него. Другой бы не стал тебя спасать…

– Откуда вы знаете про лес? Это он вам сказал? – внутри Хильд стала зарождаться тревога, потому что при встрече с тем ночным спасителем придется придумывать историю, как она туда попала и что за белоснежная одежда, которой тут явно еще не встречали.

– Ох, я много чего знаю. Ты не сердись на него, он ведь правда пытался помочь. Не мог он долго здесь оставаться, дела. Воин все-таки. И охотник. Не могут такие на месте сидеть, а тебя я столько дней ждала. Долго же ты спишь… – все так же медленно и будто думая над каждым словом продолжала женщина.

– С чего вы взяли, что я на него сержусь? – тревога о том, как ей решать свои проблемы, только набирала обороты, а хозяйка дома еще заставляла ее думать о спасителе, чего Хильд не хотелось делать совсем.

– Ну как же? Он же ушел, а имени не сказал. Благодарить надо, а кого? Непонятно…

– А как вы узнали, что он воин, если имени вам не сказал?

– Да по нему же видно. И конь такой крепкий, породистый. Обычным кузнецам или другим мастерам такие совсем ни к чему. – сказала она, как будто это было чем-то очевидным.

– Мне было очень плохо в лесу, да и темно было. Не разглядела…

– Да я уж понимаю, сложно не понять было, когда он тебя как мертвую то привез, думала, совсем не очнешься, сердце не билось, холодная, как смерть, но чувствовала, что большой у тебя путь, кем хочешь станешь, а все равно делать будешь много.

– Что вы сказали? Как… М-м-ертвую? – до Хильд тут дошло, что это могла быть первая смерть, на которую нашлось спасение, которому неоткуда было взяться. Ее новая жизнь могла закончиться в первый же вечер. Рождение, которое оказалось тесно соприкосновенно со смертью.

Видимо, Мидгард держит равновесие. За каждым шагом будет ответ. Этому миру неважно, каким был этот шаг, но ответ придется получить в любом случае. Интересно, скорее всего потеря первой жизни была еще трансформацией ее тела и сознания для нового этапа… Но сейчас стоит переживать не об этом…

– Да не пугайся ты так. Не очнулась бы, если б померла. – женщина усмехнулась.

Сейчас Хильд задумалась наконец о своих проблемах, отчаянно прогоняя образ спасителя из мыслей.

– Вы сможете мне помочь? – спросила Хильд уже ровным голосом, но по отчужденному взгляду хозяйка поняла, что мысли девушки заняты более серьезными вещами, чем еда и постель.

– А что тебе нужно? – она повернулась к измученной за время своей короткой жизни девушке, уделяя ей все свое внимание, подойдя и слегка наклонившись к ней, упираясь руками на бедра.

– Мне негде жить, нечего есть и мало того, даже на улицу не в чем выйти, чтобы попытаться разобраться с остальным… – Хильд старалась говорить, как можно спокойнее, хотя и испытывала жуткий стыд за то, что требует еще чего-то, но, непривыкшая к эмоциям, она могла даже перепугать своей быстрой и насыщенной речью хозяйку дома, если бы та не была спокойна как камень.

– Я думала что-то посерьезнее будет, а так все поправимо. Тут до города рукой подать, по тропе иди, что справа. Не заплутаешь. В городе ищи Акселя, он хозяин таверны, у него и попроси помощи.

– А как мне понять, что это именно он?

– У любой в таверне спросишь, сама проведет. – сказала женщина и ушла в другую комнату. Не прошло и пары минут, как она вернулась с аккуратно перевязанным свертком.

– Это от мальчика. Он даже после этого позаботился о тебе. Спасти – дело легкое, дать землю под ногами – сложнее.

– Я буду обязана сказать ему спасибо. И вам тоже. – тут в руки Хильд падает этот самый сверток, в котором оказалось все, от походных сапожек до ремешка для коричневой рубашки, доходившей ей до средины голени. Он даже позаботился о таких вещах, как сумка через одно плечо. Женщина передала ей деревянный гребень и пару тонких веревочек. Перед выходом в мир Хильд решает не мудрить, а просто перевязать волосы на уровне шеи, из чего получился внушительный вьющийся веник. И все-таки на свету не черные, просто темные. Странно, но в ночное время цвет волос почему-то как смоль, да и кожа бледнее гораздо. Ну да ладно, это мелочи, потому что прямо сейчас она выйдет в мир, о котором мечтала и так много думала раньше.

– Иди, тебе до таверны еще добраться надо, не успеешь к вечеру, если прямо сейчас не пойдешь.

– Спасибо вам огромное, я надеюсь, что мы еще встретимся.

– Встретимся. Иди. – после чего дверь за юной Хильд закрылась.