Рений покачнулся в седле, словно от удара. Бурлившая в угрозе этого петушка ненависть немало его развеселила, хотя он и удержался от смеха. Но потом он подумал, что сделает ученику прощальный подарок, если найдет верные слова.

– Такая ненависть убьет тебя, мальчик. И тогда ты не сможешь защитить Гая.

– Я всегда буду с ним.

– Нет. Прежде всего тебе нужно научиться держать в кулаке свой гнев. Ты погибнешь в пьяной драке в какой-нибудь вонючей таверне, если не сумеешь обрести душевное равновесие. Да, ты убил бы меня. В свои годы я устаю быстрее, чем готов признать. Но если бы мы встретились, когда я был молод, мой меч пронзил бы тебя быстрее, чем нож срезает стебелек. Вспомни об этом, когда встретишься с каким-нибудь честолюбивым юнцом.

Рений ощерился, хищно обнажив зубы и десны.

– Это может случиться раньше, чем ты думаешь, – сказал Кабера, выходя из тени.

– Что? Ты подслушивал, старый плут? – Рений еще скалился, хотя лицо его смягчилось – после всего случившегося он проникся к целителю уважением.

– Посмотри на город. Вряд ли ты сегодня куда-то поедешь, – с серьезным видом продолжал Кабера.

Марк и Рений повернулись в сторону холмов. Хотя самого города видно не было, они с ужасом увидели в небе огненные отсветы, на глазах у них пламеневшие все ярче.

– Яйца Юпитера – они подожгли город, – процедил Рений.

Его любимый город.

Первой мыслью было поспешить туда. Его место на улицах. Люди знают его. Он поможет навести порядок…

Чья-то рука тронула его за щиколотку. Он опустил глаза – на него смотрел старик Кабера.

– Иногда я вижу будущее. Если поедешь туда сейчас, к рассвету будешь мертв. Это правда.

Словно почувствовав настроение хозяина, мерин переступил с ноги на ногу.

– А если останусь? – резко спросил старый гладиатор.

Кабера пожал плечами:

– Здесь ты тоже можешь погибнуть. Рабы взбунтовались. Времени у нас немного.

Марк в изумлении уставился на чужака. В поместье почти пять сотен рабов. Если они поднимутся против хозяев, будет бойня. Не говоря ни слова, он бросился в дом, крикнув Тубруку, чтобы тот поднимал тревогу.

– Не помочь ли тебе слезть с этого чудесного мерина? – предложил Кабера, глядя на Рения невинными глазами.

Рений поморщился, но, как ни странно, не рассердился.

– Боги не говорят, что с нами будет, – произнес старый гладиатор.

Кабера грустно улыбнулся:

– Раньше я тоже так думал. Молодой и самонадеянный, я считал, что умею читать в людских душах, видеть суть каждого и предугадывать его действия и поступки. Лишь много лет спустя я проникся смирением и понял – дело не во мне. Это не то же самое, как если бы я смотрел в чистое окно. Я вижу тебя, вижу город и чувствую смерть. Почему бы нет? Многие наделены талантами, которые кажутся магией тем, кто их лишен. Думай об этом что хочешь, идем. Сегодня ты нужен здесь.

Рений фыркнул:

– С такими талантами ты, надо полагать, зарабатывал кучу денег?

– Раз или два бывало, но деньги у меня не держатся. Переходят в руки продавцов вина, беспутных женщин и мошенников. Со мной остается только опыт; правда, он куда дороже денег.

После секундного раздумья Рений оперся на руку Каберы и даже не удивился ее силе. Он хорошо помнил, как этот тщедушный старец натягивал тетиву большого лука на учебном дворе.

– Тебе нужно только подержать ножны, старик. Я буду в порядке, когда выну меч.

Поглаживая мерина и обещая, что они поедут позже, когда все успокоится, Рений направился к конюшне, но через несколько шагов остановился:

– Так ты видишь будущее?

Кабера ухмыльнулся. Разговор явно его забавлял.

– Хочешь знать, погибнешь ты здесь или нет?

Рений вдруг обнаружил, что привычная раздражительность никуда не делась.

– Нет, думаю, что не хочу! Держи свои знания при себе, колдун.

Он двинулся дальше и уже не оглядывался, и лишь поднятые плечи говорили о его недовольстве.

Лицо Каберы омрачилось. Ему нравился Рений, и его порадовало, что в сердце старого гладиатора, заработавшего немало денег и добившегося славы, осталось место для благородства.

– Наверное, друг мой, я мог бы позволить тебе уйти и доживать с другими стариками, – пробормотал он себе под нос. – Ты даже мог бы найти там свое счастье. Но без тебя мальчики погибли бы непременно, так что придется взять этот грех на душу.

Повернувшись к огромным воротам во внешней стене поместья, он подошел и налег на них всем телом, чтобы закрыть. А не погибнет ли он сам в этой чужой стране, о которой и не знают на его родине? Возможно ли, что дух его отца витает поблизости и наблюдает? Скорее всего, нет. Его отцу, по крайней мере, хватило ума не сидеть в берлоге и не ждать, пока медведь вернется домой.

Издалека донесся стук копыт. Кабера придержал ворота, пытаясь рассмотреть приближающегося всадника. Враг или посланец из Рима? Что же это за ясновидение, если будущее являет себя отдельными картинами, которые никак не связаны с ним самим? Он стоит, держит ворота, а предупреждения так и не получил. Самые ясные видения касались событий, не имеющих к нему никакого отношения. Наверное, боги преподавали ему какой-то урок, который не пошел ему впрок, – Кабера давно понял, что не может быть в жизни только наблюдателем.

За всадником тянулся хвост темной пыли, еле заметной в надвигающихся сумерках.

– Придержи ворота! – скомандовал голос.

Кабера недоуменно поднял бровь – а что еще он делает?

В ворота на скаку влетел отец Гая, Юлий. Лицо его раскраснелось, на богатых одеждах чернели пятна сажи.

– Рим горит, – сказал он, спешиваясь. – Но мой дом они не получат!

Тут он узнал Каберу и в знак приветствия похлопал его по плечу.

– Как мой сын?

– Хорошо. Я…

Кабера замолчал – Гай, только старше и энергичнее, быстрым шагом шел к дому, намереваясь заняться организацией его обороны. В коридорах уже разносилось эхом имя Тубрука.

Какое-то время Кабера стоял в замешательстве. Его видения немного изменились: сила этого человека была сродни стихии, и благодаря ей чаша весов вполне могла склониться в их пользу.

С полей донеслись крики, и мысли разбежались. Раздраженно бормоча, он поднялся по ступеням на стену, окружавшую поместье, – хоть осмотреться, раз уж внутреннее зрение подвело.

Темнота заполнила горизонт от края до края, но Кабера различал крошечные точки света. Они сходились, расходились и множились, как светлячки. Каждый был лампой или факелом в руках разъяренных рабов, кровь которых горячило жаркое небо над столицей. Рабы шли в направлении поместья.

Глава 8

Домашние слуги и рабы, все без исключения, сохранили верность хозяевам. Расстелив на одном из широких кухонных столов отрез ткани, Луций разложил на нем перевязочные материалы и пугающего вида металлические инструменты. Оглянувшись, он схватил за шкирку двух работавших на кухне мальчишек, которые уже вооружились разделочными ножами и собирались принять участие в предстоящей обороне дома.

– Останетесь со мной! Что рубить и резать, вам и здесь найдется.

Мальчишки хотя и не обрадовались, но подчинились – на Луция смотрели как на старого друга семьи, и его слово всегда было для прислуги законом. Охватившие Рим беспорядки пока еще не распространились на поместье Юлия.

Между тем Рений собрал всех рабов во дворе и с хмурым видом пересчитал. Получилось двадцать девять мужчин и семнадцать женщин.

– Есть те, кто служил в армии? – резко спросил он.

Над толпой поднялись шесть или семь рук.

– Вы первыми получите мечи. Остальные пусть поищут себе что-нибудь, чем можно резать или рубить. Пошевеливайтесь!

Громкая команда встряхнула собравшихся, и большинство разбежалось по поместью. Остались лишь те несколько человек, которые уже нашли себе оружие. Лица их были мрачны и испуганны.

Рений подошел к одному из них, невысокому толстяку-повару с мясницким топором на плече.

– Как тебя зовут?

– Цецилий, – ответил толстяк. – Когда все закончится, буду рассказывать детям, что дрался под твоей командой.

– Конечно будешь. Настоящего приступа не случится. Они идут насиловать и грабить, ищут легкой добычи. Если дать им отпор, они поймут, что это место им не по зубам, и оставят нас в покое. Ты как, выдержишь?

– Выдержу, господин. Резать свиней да телят – дело привычное. Пара капель крови меня не смутит.

– Здесь немножко другое. У этих свиней есть мечи и дубины. Не надо колебаться. Бей в горло и пах. Найди что-нибудь для защиты… что-то вроде щита.

– Да, господин, будет сделано!

Повар попытался отсалютовать, и Рений натужно улыбнулся, скрывая раздражение от такой расхлябанности. Проводив взглядом толстяка, бросившегося к одному из строений на территории поместья, он вытер со лба капли пота. Странно, что такие люди, как этот повар, блюдут верность, а многие другие забывают о ней при первом намеке на свободу. Он пожал плечами. Одни так и останутся животными, а другие станут… людьми.

Во двор, достав из ножен меч, вышел Марк.

– Хочешь, я буду с тобой? – предложил он с улыбкой. – Прикрою тебя слева?

– Если мне понадобится помощь, щенок, я тебе скажу. А пока ступай к воротам и будь на страже. Увидишь толпу – крикни.

Марк отсалютовал куда четче, чем толстяк, но намеренно задержал руку в воздухе, и Рений счел это насмешкой. Дать мальчишке по губам за наглость? Подумав, он решил, что не стоит. Сейчас бездумная самоуверенность молодых была ему на руку. Совсем скоро Марк узнает, что значит убивать.

Когда люди вернулись, Рений расставил всех вдоль стены. Народу было слишком мало, но он полагал, что не обманул Цецилия. Постройки за стеной, конечно, сожгут, амбары с зерном тоже, домашний скот зарежут, но отдавать жизнь, прорываясь в господский дом, никто не станет. Рений прекрасно понимал, что армия взяла бы поместье за считаные минуты, но сейчас к ним шли рабы, опьяневшие от чужого вина и ощущения свободы, которое растает с утренним солнцем. Справиться с толпой смог бы один человек, обладающий крепкой рукой и не знающий жалости.

Ни Юлия, ни Каберы не было видно. Хозяин поместья, скорее всего, облачался в доспехи, надевал нагрудник и наголенники. Но куда же подевался старый целитель? Его лук был бы весьма кстати в первые минуты кровопролития.

Между тем стоящие на стенах заметно нервничали, и волнение выливалось у них в громкие разговоры, напоминающие гоготанье стаи встревоженных гусей.

– Тихо! – рявкнул Рений. – Следующий, кто откроет рот, сойдет вниз и будет иметь дело со мной.

В наступившей тишине с полей донеслись крики рабов.

– Мы должны слышать, что там происходит. Молчите и разминайте мышцы. Держитесь подальше от соседа, чтобы не снести ему голову, когда размахнетесь.

Потребность в дружеской поддержке свела людей в небольшие группки, и теперь они неохотно разошлись. Все выглядели испуганными, и Рений выругался про себя. Будь с ним десяток солдат из его старого легиона, он продержался бы с ними до рассвета. Но здесь собрались дети с палками и ножами. Он сделал глубокий вдох, пытаясь найти слова, которые взбодрили бы их. Пламенная речь, способная разогреть кровь, нужна даже железным легионерам, которые нисколько в своих способностях не сомневаются.

– Бежать некуда! Если толпа прорвется, все, кто здесь есть, умрут. Все зависит от вас. Никто не должен бросать свою позицию, мы и так растянуты тонкой цепью. Ширина стены – четыре фута. Это один широкий шаг. Оглянитесь и запомните – вы упадете, если сделаете больше шага назад.

Мужчины начали осматриваться, шагать туда-сюда, проверяя ширину стены. Рений нахмурился.

– Тех, кто переберется через стену, встретят люди во дворе. Не смотрите вниз, даже если увидите, что убивают ваших друзей!

Из дома с луком в руке вышел Кабера.

– Это так ты их вдохновляешь? И на таких вот речах строится ваша империя? – пробормотал он.

Рений смерил его недовольным взглядом: