– Я не проиграл ни одного боя! Ни со своим легионом, ни на арене. Никто из моих подчиненных не струсил, не побежал. Если кто-то из вас струсит, то побежит мимо меня, а я не побегу.

– И я не побегу, – раздался в тишине голос Марка.

Рений встретился с ним взглядом и увидел в глазах недавнего ученика уже знакомый огонек безумия.

– Я тоже не побегу, Рений, – сказал кто-то из рабов.

Остальные закивали, повторяя, что скорее умрут, хотя лица по-прежнему были испуганными.

– Если вы струсите, вам придется отвечать перед своими детьми, братьями и отцами. Сражайтесь так, чтобы вы могли смотреть им в глаза.

Люди снова закивали и немного расправили плечи.

– Уже лучше, – снова пробормотал Кабера.

Через открытую дверь во двор легкой походкой вышел Юлий. Его доспехи блестели от масла, в ножнах на поясе висел короткий меч. Лицо Юлия казалось маской жестокости и свирепости, под которой полыхал гнев. Стоявшие на стене повернулись в сторону полей.

– Я снесу голову каждому из моих рабов, кто окажется по ту сторону стены! – прорычал он.

Кабера едва заметно нахмурился, чтобы не показывать свое несогласие с владельцем поместья тем, кто мог его слышать со стены.

– Господин, – негромко сказал он, – у всех есть друзья с той стороны стены. Это хорошие люди, которые оказались в ловушке или не могут пробиться к нам. Такие угрозы подрывают боевой дух.

– Я сказал. Все, кто не здесь, будут убиты, и я сложу их головы за воротами! Это мой дом, а Рим – мой город. Мы уничтожим эту мразь, тех, кто поджигает дома, и развеем их пепел по ветру! Слышишь меня, ты, недомерок?

Гнев Юлия разгорался. Под удивленными взглядами Рения и Каберы он поднялся по угловой лестнице и пошел по стене, раздавая приказы и указывая на небрежность.

– Для политика у него необычный подход к решению задачи, – тихо произнес Кабера.

– В Риме много таких людей, как он. Вот почему, мой друг, мы сумели создать империю.

Рений растянул губы в хищной усмешке и направился к группе тихо перешептывающихся между собой женщин.

– Что делать нам? – спросила какая-то девушка.

Рений посмотрел на нее и узнал рабыню, которую когда-то отхлестал плетью за то, что она отвлекала мальчиков во время урока. Ее звали Александрия, вспомнил Рений. Остальные съеживались под его взглядом, как и подобало домашним рабыням, эта же смотрела на него и ждала ответа.

– Принесите ножи. Если кто-то проникнет за стену, нападайте и бейте ножами, пока не убьете.

Две женщины постарше вскрикнули; одной стало худо, и ее едва не вырвало.

– Хочешь, чтобы тебя изнасиловали и убили? О боги, женщина, я не прошу тебя залезать на стену, просто защищай нас с тыла. У нас слишком мало мужчин, чтобы снимать их со стен! – Рений терпеть не мог женские нежности. В постели они кстати, но когда приходится рассчитывать на помощь… Ох…

Александрия кивнула:

– Ножи. Запасной топор для колки дров – в конюшне, если его еще не взяли. Пойди и поищи, Сусанна. Быстрее.

Одна из женщин, с бледным лицом, поспешила выполнять поручение.

– Мы можем подносить воду? Стрелы? Огонь? Что еще мы можем делать?

– Ничего! – оборвал ее Рений, теряя терпение. – Просто убивайте всех, кто попадет во двор. Бейте ножом в горло, пока не успел встать. Здесь высота десять футов; кто спрыгнет, сразу не опомнится, – вот в этот момент вы и должны напасть.

– Мы не подведем тебя, – сказала Александрия.

На мгновение Рений задержал на ней взгляд и заметил под внешним спокойствием вспышку ненависти. Может оказаться, что с этой стороны стены врагов у него больше, чем с той.

– Вот и славно, – отрывисто бросил он, резко повернулся и отошел.

Из кухни возвратился повар с привязанным к груди большим металлическим блюдом. Вид у него был нелепый, но Рений хлопнул толстяка по плечу.

Тубрук стоял в сторонке рядом с Каберой, державшим лук в своих больших руках.

– Старина Луций хорошо стреляет, но он на кухне, готовится к приему раненых, – мрачно заметил управляющий.

– Зови его сюда. Потом, как сделает свое дело, спустится, – сказал, не глядя на него, Рений.

Скользя взглядом по стене, он отмечал позиции, высматривал тех, у кого могут сдать нервы. Против организованного нападения им не выстоять. Понимая это, Рений молился домашним богам, прося посеять хаос и панику среди наступающих.

– У рабов есть луки? – обратился он к Тубруку.

– Может, один или два небольших, для охоты на зайцев. Боевого лука в поместье нет, кроме этого – и того, что у Каберы.

– Хорошо. А то бы они всех нас перебили. Скоро придется зажечь во дворе факелы, чтобы женщины видели, кого убивать. Правда, тогда и мужчины на стене будут освещены, но в темноте эти неумехи драться не смогут.

– Погоди, они тебя еще удивят. Твое имя для них по-прежнему многое значит. Помнишь, какие толпы собирались на играх? Те, что останутся в живых, будут рассказывать об этой ночи своим детям.

Рений фыркнул:

– Ты бы лучше шел на стену. Там места хватит.

Тубрук покачал головой:

– Знаю, другие приняли тебя как командира. Даже Юлий прислушается к тебе, когда немного остынет. Но я останусь рядом с Марком, чтобы защищать его. Ты же не против?

Рений уставился на управляющего. Что же это за день такой, что все идет не так, как надо? Толстые повара, девки с ножами, наглые мальчишки… А теперь еще и прямое неповиновение непосредственно перед боем? Правый кулак врезался Тубруку в челюсть с такой силой, что бывший гладиатор как будто оторвался от земли и грохнулся на спину. Рений повернулся к Кабере:

– Когда очнется, скажи ему, что мальчишка позаботится о себе сам. Я знаю. И пусть займет свое место, а иначе я его убью.

Кабера улыбнулся, но лицо его оставалось суровым, как зимний день. Откуда-то издалека долетел звон ударившего о металл металла. Звук нарастал волной, и черную ночь заполнили крики. Добравшись до стены, первые рабы запалили факелы. За ними из Рима шли, сжигая все на своем пути, сотни других.

Глава 9

Все могло закончиться, не успев начаться. Как и рассчитывал Рений, собравшиеся у стен разнузданные толпы рабов плохо представляли, как одолеть вооруженных защитников, и только кричали да вопили. Для лучников они представляли прекрасную мишень, но Рений жестом запретил Кабере и Луцию стрелять. Еще оставалась надежда, что рабы-бунтовщики уйдут искать жертвы полегче, а пара стрел только распалят их злость.

– Откройте ворота! – крикнул кто-то из факелоносцев.

Если бы не мелькающие в неровном свете искаженные злобой лица, можно было бы подумать, что у людей внизу какой-то праздник. Наблюдая за ними, Рений взвешивал варианты. Собравшаяся толпа продолжала увеличиваться. Пришедшим из Рима рабам терять было нечего, и они принесли злость, ненависть и жестокость туда, где верх могло одержать благоразумие. Стоящих впереди все сильнее подталкивали сзади, толпа напирала. Рений поднял руку, готовясь дать сигнал двум своим лучникам. Промахнуться с такого расстояния было невозможно.

Вперед выступил мускулистый мужчина с густой черной бородой, делавшей его похожим на варвара. Возможно, всего несколько дней назад он послушно носил камни в каменоломне или ухаживал за лошадьми у какого-нибудь не слишком придирчивого хозяина. Теперь же на груди у него темнели брызги чужой крови, лицо исказила гримаса ненависти, а в глазах прыгали отблески пламени.

– Эй, вы, там, на стенах! Вы рабы, как и мы! Убейте тех, кто говорит, что они господа! Убейте их всех, и мы встретим вас как друзей.

Рений махнул рукой, и стрела Каберы пронзила бородачу горло.

В наступившей тишине Рений проревел в замершую толпу:

– Вот что вы получите от меня! Я – Рений, и мимо меня вы не пройдете. Расходитесь по домам и ждите правосудия!

– Такого правосудия? – гневно крикнули снизу.

Еще один мужчина подбежал к стене и прыгнул, пытаясь ухватиться за высокий выступ. В этот момент все и решилось: толпа взвыла и бросилась на приступ.

Мечи были у немногих. Большинство, как и защитники, вооружилось чем попало. Некоторым безумцам оружие заменяла слепая ярость, и первого из таких Рений убил ударом в шею, не обращая внимания на царапнувшие по нагруднику пальцы. Вдоль всей стены крики и вопли заглушали лязг металла, скрежет и хруст. Кабера отбросил лук и выхватил короткий, зловещего вида нож. Вонзая клинок в противника, он тут же отскакивал, скидывая убитых на головы их товарищей внизу и топча пальцы тем, кто лез по трупам наверх.

В какой-то момент у Рения закружилась голова, и он понял, что рана на плече открылась снова. Повязка как будто нагрелась, и вслед за теплом он ощутил острую, жгучую боль. Стиснув зубы, старый гладиатор с силой вонзил меч кому-то в живот и едва не остался безоружным, когда гладий застрял в кишках завалившейся назад жертвы. Место убитого занял другой, за ним – третий, и конца им было не видно. Рения едва не сбили с ног ударом палкой. Он попятился и пошатнулся, пытаясь найти в себе силы и снова поднять меч. Ныли мышцы, и усталость вроде той, которую он ощутил, когда дрался с Марком, навалилась снова.

– Я слишком стар для таких забав, – пробормотал он, сплевывая кровь.

Что-то мелькнуло слева, и он повернулся – слишком медленно. Это был ухмыляющийся Марк – весь в крови, как чудовище из древних сказаний.

– Что-то меня беспокоит вторая линия обороны там, во дворе. Вот и думаю, не проверишь ли?

С этими словами Марк толкнул плечом раба, только что забравшегося на стену и еще не успевшего выпрямиться. Тот с криком полетел со стены вниз головой.

– Тебе было сказано держать позицию, – выдохнул Рений, стараясь не выказать слабости.

– Тебя едва не убили, а эта честь принадлежит мне, и я не отдам ее так просто какому-то сброду!

Марк кивнул туда, где по другую сторону ворот повар Цецилий с ухмылкой от уха до уха самозабвенно крушил всех, кто оказывался поблизости.

– Сюда, свиньи, сюда, скоты! Ко мне, под разделку!

Под жиром, похоже, скрывались могучие мышцы – повар орудовал огромным топором, словно тот был деревянной игрушкой.

– Повар и без меня позицию держит. У него сегодня, наверное, самый веселый денек, – бодро заметил Марк.

Груда трупов все росла, и теперь с нее на стену прыгнули сразу трое. Первый атаковал Марка, но получил мечом в грудь и замертво свалился на камни во двор. От второго Марк избавился так же просто: меч вонзился в голову на уровне глаз, пройдя кость, и бунтовщик умер на месте.

Третий с восторженным воплем бросился к Рению. Он узнал старика и мысленно уже рассказывал о своем подвиге друзьям, но тут старый гладиатор ударом снизу вспорол ему грудную клетку. Враг упал, и меч Рения выскользнул из тела.

Снова заныла левая рука, и тут же боль запульсировала глубоко в груди. Старый гладиатор глухо застонал.

– Ранили? – спросил Марк, не оборачиваясь.

– Нет. Возвращайся на свое место, – рявкнул Рений.

Лицо его вдруг посерело.

Марк повернулся и пристально посмотрел на него.

– Пожалуй, я немного задержусь, – негромко сказал он.

Новая группа бунтовщиков вскарабкалась на стену, и меч Марка снова начал свой смертоносный танец от горла к горлу.

Отец Гая едва замечал тех, кого сражал его меч. Он просто делал то, чему его учили, выполняя движения в нужной последовательности.

Больше всего тел скопилось у ворот, и все вроде бы говорило о том, что бунтовщики должны уже отступить. Они всего лишь рабы! Им вовсе не обязательно снова и снова штурмовать стену. И кстати, когда все закончится, стену придется надстроить до высоты в три человеческих роста.