И все же в конце он заплакал.

Глава 12

– Рим, самый большой город на свете. – Марк в изумлении покачал головой, когда они вышли на огромный, вымощенный камнем Форум.

– Только вблизи понимаешь, какое все гигантское, – заметил Кабера, чья обычная уверенность сильно пошатнулась. Пирамиды в Египте, насколько он помнил, были выше, но тамошний народ смотрел в прошлое, а эти громадные строения предназначались для живых людей, и он ощущал заключенный в них оптимизм.

На Александрию увиденное тоже произвело сильное впечатление, хотя она больше удивлялась тому, сколь многое изменилось здесь за пять лет, с тех пор как отец Гая купил ее для работы на кухне. Интересно, жив ли еще бывший хозяин ее матери? Его лицо всплыло перед глазами, и девушка содрогнулась, вспомнив, как жестоко он обходился с ними. Ее мать так и не получила свободу и умерла рабыней от лихорадки, поразившей обитателей сырого подвала дома, где содержались выставлявшиеся на продажу рабы. Такие случаи были нередки, и организаторы торгов обычно избавлялись от нескольких трупов в месяц, получая по паре монет за каждый от дельцов, зарабатывающих на продаже золы. Времени прошло немало, но девушка до сих пор помнила восковую неподвижность застывшего тела матери. Она снова поежилась и тряхнула головой, отгоняя тягостные воспоминания.

«Я не умру рабыней», – подумала она. И Кабера повернулся, будто услышал ее мысли, кивнул и подмигнул. Александрия улыбнулась ему в ответ. Кабера понравился ей с самого начала. Он тоже был другой и нигде не чувствовал себя своим.

«Я научусь делать какие-нибудь полезные вещи, буду их продавать и куплю свободу», – решила Александрия, понимая, что так действует на нее Форум. Ну и пусть – что здесь такого? Почему бы и не помечтать в городе, казавшемся делом рук богов? Вот обычный дом, сразу понятно, как его строить, но кто придумал, как возвести эти колонны? Все было такое яркое, такое чистое, совсем не то что на узких, грязных улочках, где отвратительные мужчины покупали ее мать на час, отдавая деньги хозяину.

На Форуме не было ни проституток, ни нищих, только хорошо одетые мужчины и женщины, которые покупали, продавали, ели, пили, спорили о политике и деньгах. Вокруг площади высились грандиозные храмы из дорогого камня; величественные колонны, вызолоченные сверху и снизу; торжественные арки, воздвигнутые в честь военных триумфов. Поистине в Риме билось сердце империи, и это чувствовали все. Здесь веяло уверенностью и высокомерием. Пока едва ли не весь остальной мир копался в грязи, этот народ приобрел могущество и накопил невероятное богатство.

О недавних беспорядках напоминали только угрюмые легионеры, стоящие на каждом углу и наблюдающие за толпой холодными глазами.

– Здесь все сделано так, чтобы человек чувствовал свою незначительность, – пробурчал Рений.

– Вовсе нет! – не согласился Кабера, с изумлением глядя вокруг. – Я, например, горжусь тем, что люди умеют строить такое. Удивительные мы создания!

Александрия молча кивнула. Видя все это, хотелось верить – ничего невозможного нет. Человек способен достичь всего… даже свободы.

Мальчишки-зазывалы приглашали горожан в сотни крохотных лавок и мастерских, разместившихся по периметру площади. Брадобреи, плотники, мясники, каменщики, золотых и серебряных дел мастера, горшечники, ткачи – перечислить всех мастеров было невозможно, а шум и краски сливались воедино.

– Вон там храм Юпитера на Капитолийском холме. После встречи с твоим дядей Марием мы вернемся сюда и принесем жертву.

Под лучами утреннего солнца Тубрук расслабился и даже улыбался. Вдруг он поднял руку.

– Мы едва не преградили путь вон тому человеку. Это старший магистрат, ему мешать нельзя.

Остальные подошли к нему и остановились.

– Откуда ты знаешь, кто он? – спросил Марк.

– Видите, кто с ним рядом? Ликторы со связками прутьев, или фасциями, и топориком на плече. Если бы магистрата толкнула наша лошадь, нам бы не поздоровилось. Ему и свидетелей искать не нужно. Такого лучше по возможности обходить стороной.

Они молча проводили взглядами магистрата и сопровождающих, которые пересекли площадь, словно и не замечая, какое привлекают к себе внимание.

– Опасное место для невежи, – прошептал Кабера.

– Насколько мне известно, опасно везде, – пробурчал Рений.

За Форумом начались другие улицы, не такие широкие и прямые. На перекрестках реже встречались таблички с названиями. Дома здесь поднимались на четыре или даже пять этажей, и Кабера разинул рот.

– Какой из них, должно быть, вид! Они очень дорогие, эти высокие дома?

– Это инсулы, и они самые дешевые. На такую высоту не подают воду, в них очень велика опасность пожаров. Если загорается нижний этаж, тем, кто наверху, выбраться удается редко. Видишь, какие маленькие окна? Это от солнца и дождя, но из них невозможно выпрыгнуть.

Дальше шли по камням, поднимавшимся над уличной грязью. Не будь этих камней, привередливым пешеходам пришлось бы месить ногами скользкий лошадиный и ослиный навоз. Колеса на повозках устанавливались с учетом расстояния между камнями. Обратив внимание на эту деталь, Кабера одобрительно кивнул.

– Как все продумано. Ничего подобного не видел.

Тубрук рассмеялся:

– Ничего подобного нигде и нет. Говорят, Карфаген соперничал с Римом по красоте, но мы разрушили его больше полусотни лет назад, сожгли и засыпали землю солью, чтобы на ней никогда и ничего больше не выросло.

– Ты говоришь так, словно город – живое существо, – заметил Кабера.

– Так оно и есть. Здесь пульсирует жизнь. Город принял меня, когда я прошел через его ворота. Это мой дом, каким не может быть ни одно жилище.

Гай тоже ощущал вокруг себя жизнь. Хотя он никогда не жил в стенах этого города, Рим был для него домом, как и для Тубрука, и даже больше, ведь он был знатным, свободнорожденным сыном величайшего в мире народа. «Это построил мой народ, – подумал Гай. – Мои предки касались этих камней и ходили по этим улицам. Мой отец мог когда-то стоять на этом углу, а мать, возможно, выросла в одном из садов, которые видны с главной улицы».

Словно почувствовав перемену в его настроении, Кабера с улыбкой посмотрел на юношу.

– Мы почти пришли, – сказал Тубрук. – По крайней мере, дом Мария далеко от уличной навозной вони. Вот уж без чего я прекрасно обойдусь.

Они свернули с оживленной дороги и повели лошадей по тихой и чистой улице, уходящей вверх по крутому склону холма.

– Здесь дома богачей. У них есть поместья за городом, но особняки, где они развлекаются и плетут заговоры, находятся тут, – продолжал Тубрук таким бесстрастным тоном, что Гай удивленно посмотрел на него.

От посторонних взглядов обитателей этих домов защищали железные ворота выше роста человека. На каждых стоял номер, а для пеших гостей имелась небольшая дверца. Тубрук объяснил, что с улицы видна лишь малая часть дома, а все остальное, от бань и конюшен и до огромных внутренних дворов, скрыто от глаз.

– В Риме ценится уединенность, – продолжал Тубрук. – Видимо, потому, что в городе ее трудно обеспечить. Конечно, если посторонний войдет на территорию загородного поместья, это вряд ли будет считаться преступлением. А здесь нужно договариваться о встрече заранее, уведомлять о себе и ждать, ждать и ждать, пока тебя не будут готовы принять. Вот этот дом. Скажу привратнику, что мы прибыли.

– Оставляю вас здесь, – сказал Рений. – Мне нужно сходить к себе и проверить, не пострадал ли мой дом во время бунта.

– Не забывай про запретный час. Не выходи из дома после заката, друг мой. Здесь все еще убивают тех, кто осмеливается выйти на улицу после наступления темноты.

Рений кивнул:

– Буду осторожен.

Он развернул своего мерина, и Гай тронул Рения за здоровую руку.

– Ты же не уходишь? Я думал…

– Я должен убедиться, что мой дом уцелел. И немного побыть одному, подумать о том о сем. Теперь я, пожалуй, не готов провести остаток жизни с другими стариками. Вернусь завтра на рассвете, тогда и… В общем, до завтра.

Он улыбнулся и развернул коня.

Пока Рений спускался по улице, Гай, глядя ему вслед, снова обратил внимание на его отросшие темные волосы и крепкое тело. Он повернулся и посмотрел на Каберу, который только пожал плечами.

– Привратник! – крикнул Тубрук. – Мы здесь.

После жары римских улиц прохлада каменных коридоров принесла им приятное облегчение. Лошадей и мешки у пятерых гостей забрали, а пожилой раб отвел их в первое строение.

Они остановились у двери из позолоченного дерева, и раб, открыв ее, жестом предложил им войти.

– Ты найдешь здесь все необходимое, господин. Консул Марий предлагает тебе освежиться и переодеться. Он примет тебя после захода солнца, через три часа за ужином. Проводить твоих спутников в помещение для слуг?

– Нет. Они остаются со мной.

– Как пожелаешь, господин. Девушку отвести в комнаты для рабов?

Гай медленно кивнул:

– Позаботьтесь о ней. Она друг моего дома.

– Конечно, господин, – ответил раб, поманив за собой Александрию.

Девушка взглянула на Гая, но выражение в ее темных глазах осталось для него тайной.

Не сказав больше ни слова, тихий человечек ушел, бесшумно ступая сандалиями по каменному полу. Гости переглянулись, словно ища поддержки друг у друга.

– По-моему, я ей нравлюсь, – задумчиво сказал Марк и, поймав удивленный взгляд Гая, пожал плечами. – А ноги у нее красивые. – С этими словами он, посмеиваясь, вошел в комнату, оставив друга в полном недоумении.

Кабера, войдя за ним следом, негромко присвистнул. Высота потолка составляла не менее сорока футов. Стены были выкрашены в темно-красный и оранжевый цвета, уже несколько раз попадавшиеся им на глаза с тех пор, как они вошли в город. Их внимание привлек пол, на котором мозаикой были выложены концентрические круги, сходившиеся к мраморному фонтану в центре. Каждый круг содержал изображения следующих друг за другом фигур. Во внешних кругах были изображены люди, идущие с покупками с рынка, на других, внутренних, можно было увидеть рабов и магистратов, сенаторов, лекарей и легионеров. Один круг отводился царям, изображенным обнаженными, если не считать корон. В центральном круге, опоясывающем фонтан, помещались картины с застывшими в торжественных позах богами. Они равнодушно взирали на людей, которые пребывали в вечной суетливой круговерти, но не могли перескочить в другой круг.

Гай прошел через круги к фонтану и, наполнив стоящую на мраморном краю чашу, сделал несколько глотков. По правде говоря, он очень устал, и, хотя красота комнаты произвела на него сильное впечатление, более важной деталью всего этого великолепия стало для него отсутствие еды и лож. Следуя за ним, и остальные прошли под аркой в соседнюю комнату.

– А вот это мне нравится больше, – приободрился Марк.

Перед ними стоял уставленный яствами полированный стол: мясо, хлеб, яйца, овощи, рыба. В золотых чашах высились горы фруктов. Мягкие ложа располагали к отдыху, но внимание Гая привлекла еще одна дверь.

Открыв ее, он оказался в третьей комнате, в центре которой находился глубокий бассейн. Над водой поднимался пар, на расставленных вдоль стен деревянных скамьях лежали стопки белых одежд. Возле низеньких столиков стояли четыре раба, готовые сделать гостям массаж.

– Замечательно, – обрадовался Тубрук. – Гай, твой дядя – гостеприимный хозяин. Что касается меня, то я сначала искупаюсь, а потом подкреплюсь.

Он уже на ходу начал раздеваться, когда к нему подошел один из рабов. Тубрук отдал ему одежду, и раб унес ее из комнаты. Через несколько секунд его место у стола занял другой раб.

Набрав в легкие воздуха, Тубрук опустился под воду, задержал дыхание и расслабился. Когда он вынырнул, Гай и Марк уже разделись, отдали одежду другому рабу и, весело смеясь, прыгнули в бассейн с другой стороны.