Раб протянул руку за туникой Каберы. Старик нахмурился, потом вздохнул и принялся стаскивать тунику со своего тощего тела.

– Всегда что-то новое, – проворчал он и, опустившись в воду, моргнул.

– Плечи, парень, – крикнул Тубрук одному из рабов.

Раб кивнул, опустился на колени у края бассейна и, положив руки на плечи бывшего гладиатора, принялся разминать мышцы, высвобождая напряжение, скопившееся там со времени битвы на стенах поместья.

– Хорошо, – пробормотал Тубрук и, убаюканный теплом, закрыл глаза и задремал.

Первым на массажный стол лег Марк. Разомлевший, он вытянулся на мягкой подстилке.

Он лежал на гладкой материи, и в прохладном воздухе от него шел пар. Ближайший раб снял с пояса какие-то штуковины, похожие на связку длинных латунных ключей, обильно полил Марка теплым оливковым маслом и принялся скрести кожу, словно чистил рыбу. Обработав спину, он вытер ее белым полотенцем, которое на удивление быстро почернело. Раб снова полил маслом уже сухую кожу и приступил к массажу.

Марк довольно замычал.

– А знаешь, думаю, мне здесь понравится, – пробормотал он, едва шевеля губами.

Гай лениво покачивался на воде, и мысли его текли так же лениво. Может быть, Марий не захочет терпеть присутствие в своем доме двух мальчишек. Своих детей у него нет, а республика – боги тому свидетели – переживает сложные времена. Свободы, которые так высоко ценил его отец, оказались под угрозой, как только на каждом углу появились солдаты. Будучи консулом, Марий оставался одним из двоих самых могущественных людей города, но, пока город контролировал легион Суллы, его реальное влияние было ничтожным, и даже его жизнь зависела от прихоти соперника. Но может ли Гай продолжить дело отца, не опираясь на поддержку дяди? Кто-то должен представить его влиятельным людям, стать его поручителем. Нельзя просто прийти и занять место, которое занимал отец, – его вышвырнут, и на этом все закончится. Да, кровное родство через мать позволяло рассчитывать на какую-то помощь, но уверенности в том, что он ее получит, у Гая не было.

Марий изредка навещал сестру, когда Гай был совсем маленьким. Потом ее состояние ухудшилось, и визиты почти прекратились. С последнего прошло уже несколько лет.

– Гай? – В его мысли вторгся голос Марка. – Давай иди сюда. Не забивай голову пустыми размышлениями.

Гай ухмыльнулся и вышел из воды, ничуть, как и все остальные, не стесняясь своей наготы.

– Кабера! Тебе когда-нибудь делали массаж? – спросил он, проходя мимо старика.

– Нет, но я стараюсь пробовать все на свете, – ответил Кабера и побрел к ступеням.

– Тогда ты попал в нужное место, – усмехнулся, не открывая глаз, Тубрук.

Чистые, посвежевшие, в новой одежде и даже успевшие слегка перекусить, все четверо проследовали за рабом к Марию. Александрии с ними не было, и Гай испытал некоторое разочарование. В ее присутствии он терялся и не знал, что сказать, но без нее в голове у него рождались остроумные фразы и глубокомысленные замечания, которые потом почему-то забывались. О поцелуе в конюшне Гай не заговаривал и не знал, вспоминает ли она о нем так же часто, как он. В конце концов он запретил себе думать об Александрии и постарался сосредоточиться на предстоящей встрече.

Перед дверью их остановил осанистый раб, причесавший непослушные кудри Марка резным гребнем из слоновой кости и расправивший складки на одежде Тубрука. Он уже потянулся мясистыми пальцами к Кабере, но старик шлепнул его по рукам и коротко бросил:

– Не тронь!

На лице раба не отразилось никаких чувств, и, лишь приведя в должный вид остальных, он позволил себе слегка нахмуриться, поглядывая на Каберу.

– Господин и госпожа сегодня дома. Сначала поклонитесь господину, а кланяясь, не отрывайте глаз от пола. Потом поклонитесь госпоже Метелле, но не так глубоко. Ваш слуга-варвар, если это необходимо, может также постучать головой об пол.

Кабера открыл рот, чтобы возразить, но раб отвернулся и отворил двери.

Гай вошел первым и оказался в чудесном внутреннем дворе с садом посередине. Крышу галереи поддерживали колонны из белого камня, стены украшали сюжеты из римской истории: победы Сципиона, завоевание Греции. Марий и его жена, Метелла, встали навстречу гостям, и Гай вымученно улыбнулся, внезапно ощутив себя юным и неуклюжим.

Подойдя ближе, он встретил оценивающий взгляд консула. Какое же впечатление он произвел на родственника? Сам он видел перед собой мужчину весьма внушительной наружности. Полководец, участник многих военных кампаний был в свободной тоге, открывавшей правую руку и плечо и обнажавшей внушительные мышцы и темные курчавые волоски на груди и предплечьях. Никаких драгоценностей и украшений он не носил, полагая, очевидно, что человек его положения ни в чем подобном не нуждается. От всей его фигуры веяло силой. Из-под тяжелых бровей на суровом лице смотрели темно-карие глаза. Держа за спиной сцепленные руки, Марий молча разглядывал идущего к нему Гая.

Когда-то Метелла слыла красавицей, но время и заботы оставили след на ее лице, и морщины безымянного горя словно когтями прочертили кожу. Внутреннее напряжение выдавали проступившие на шее сухожилия и едва заметно дрожащие руки. Простой наряд из красного полотна дополняли золотые серьги и браслеты.

– В этом доме сыну моей сестры всегда рады. – Зычный голос Мария разнесся по всему двору.

У Гая гора свалилась с плеч, но расслабиться он себе не позволил.

Марк, подойдя к другу, встал рядом с ним и учтиво поклонился. Метелла посмотрела на него, и дрожь в ее руках усилилась. Гай заметил, что, когда она вышла вперед, Марий бросил на нее обеспокоенный взгляд.

– Какие красивые мальчики. – Метелла протянула им руки, правую – одному, левую – другому. – Представляю, каково вам пришлось во время бунта. – Она коснулась ладонью щеки Марка. – Здесь вы будете в безопасности. Наш дом – ваш дом. Оставайтесь здесь столько, сколько пожелаете.

Марк накрыл ее руку своей и прошептал:

– Спасибо.

Похоже, ее поведение не казалось ему таким странным, каким казалось Гаю, которому ее беспокойство и импульсивность напомнили мать.

– Дорогая, ты не проверишь, как идет подготовка к ужину? – раздался бодрый голос Мария. – А я пока обсужу с мальчиками дела.

Метелла кивнула и, еще раз взглянув на Марка, вышла из зала.

Марий откашлялся:

– Похоже, моей жене вы понравились. Боги не благословили нас детьми, и я думаю, вы станете ей утешением.

Он окинул взглядом всю компанию.

– Тубрук… верный слуга. Слышал, ты отлично сражался, защищая дом моей сестры.

– Я исполнял свой долг. Жаль, этого оказалось недостаточно.

– Сын жив, мать тоже. Юлий сказал бы, что этого достаточно. – Марий снова посмотрел на Гая. – Я вижу в твоем лице отцовские черты. Жаль, что он ушел от нас. Не могу сказать, что мы были друзьями, но друг друга уважали, что честнее мнимой дружбы. Я не мог присутствовать на его похоронах, но думал о нем и молился.

Гай почувствовал, что этот человек начинает ему нравиться. Возможно, такой у него талант, предостерег внутренний голос. Возможно, именно поэтому его столько раз выбирали консулом. За таким готовы пойти многие.

– Спасибо. Отец всегда хорошо отзывался о тебе, – поблагодарил он.

Марий коротко рассмеялся:

– Сомневаюсь! Как твоя мать? По-прежнему?

– Да. Лекари опустили руки.

Марий кивнул, сохранив непроницаемое лицо.

– Отныне называй меня дядей. Да. Меня это вполне устроит. А это… Ты кто?

Он посмотрел на Каберу, который ответил ему бесстрастным взглядом.

– Жрец и целитель, мой помощник. Его зовут Кабера, – ответил Гай.

– Откуда ты, Кабера? Лицо у тебя не римское.

– С далекого востока, господин. О моей родине в Риме не знают.

– Ты все же скажи. Я со своим легионом побывал и в далеких краях.

Марий смотрел на старика в упор, но Каберу его пытливый взгляд, похоже, ничуть не беспокоил.

– Моя родина – маленькое горное село в тысяче миль к востоку от Египта. Я оставил его мальчишкой и названия уже не помню. С тех пор и странствую.

Марий потерял к нему интерес, и огонек в его глазах погас. Он снова посмотрел на мальчиков.

– Теперь мой дом – ваш дом. Полагаю, Тубрук скоро вернется в поместье?

Гай кивнул.

– Хорошо. Я представлю тебя влиятельным людям, как только разберусь с кое-какими делами. Знаешь, кто такой Сулла?

Гай понял, что его снова проверяют.

– Сейчас он хозяин Рима. – Марий нахмурился, однако Гай продолжал: – Его легион держит улицы, что дает ему большое влияние.

– Ты прав. Вижу, деревенская жизнь не помешала тебе разобраться в городских делах. Иди сюда, садись. Ты пьешь вино? Нет? Что ж, можно начать прямо сейчас.

Они расположились вокруг заставленного угощениями стола. Марий склонил голову и произнес короткую молитву:

– Великий Марс, помоги мне принять верные решения в грядущие трудные дни.

Он выпрямился, улыбнулся гостям и жестом приказал рабу разлить вино.

– Твой отец мог бы стать при желании великим полководцем, – заговорил Марий. – Я не встречал ума острее. Однако он довольствовался малым и не понимал сути власти – сильный человек может встать выше правил и законов, придуманных соотечественниками.

– Он придавал большое значение законам Рима, – ответил Гай, подумав.

– Да. В этом была его единственная слабость. Знаешь, сколько раз меня избирали консулом?

– Три, – вставил Марк.

– А по закону положен только один срок. И меня будут переизбирать снова и снова, пока я не устану от этой игры. Видишь ли, мне опасно отказывать. Все сводится к этому, что бы ни гласили законы и постановления, которыми так дорожат старики в сенате. Мои солдаты верны мне, и только мне. Я открыл путь в армию неимущим, так что многие легионеры обязаны мне всем, что у них есть. Да, некоторые из них – подонки, вылезшие из римских канав, но, несмотря на происхождение, они верные и сильные солдаты. Если меня убьют, пять тысяч человек разнесут этот город на части, поэтому я хожу по улицам без опаски. Они знают, что будет, если я умру, понимаешь?

А раз меня нельзя убить, им приходится ко мне приспосабливаться. Вот только теперь Сулла ввел в игру собственный легион, который верен ему одному. Я не могу убить его, он не может убить меня, вот мы и рычим друг на друга из разных концов сената и выжидаем момента, когда противник ослабнет. Сейчас преимущество у него. Его люди, как ты сказал, держат улицы, тогда как мои стоят за городскими стенами. Тупик. Ты играешь в латрункули? У меня есть доска.

Вопрос был адресован Гаю – он моргнул и покачал головой.

– Научу. Сулла играет мастерски, я тоже. Подходящая игра для полководцев. Смысл в том, чтобы убить вождя противника или ослабить его и заставить сдаться.

В зал вошел солдат в доспехах и отдал салют правой рукой.

– Консул, люди по твоему требованию прибыли. Они вошли в город с разных сторон и собрались здесь.

– Отлично! Видишь, Гай, сейчас мы сделаем следующий ход. Со мной в доме пятьдесят человек. Если Сулла не расставил своих соглядатаев у всех ворот, он не узнает, что они вошли в город. Если же он догадается о моих намерениях, снаружи на рассвете меня будет ждать целая центурия из его легиона. Но ведь жизнь – игра? – Он повернулся к легионеру. – Выступим на рассвете. Проследи, чтобы мои рабы позаботились о людях. Я скоро буду.

Солдат снова отдал салют и вышел.

– Что ты собираешься делать? – спросил ничего не понявший Марк.

Марий поднялся и расправил плечи. Потом подозвал раба и приказал приготовить к рассвету доспехи.

– Видели когда-нибудь триумф?

– Нет. По-моему, их и не было в последние годы, – ответил Гай.