Они поднялись на деревянные укрепления заборолов и смотрели сверху, как несколько широких ладей-насад причалили у деревянной пристани Смоленска. Княжна Светорада, выглядывая из-за плеча матери, нетерпеливо отвела от лица разметавшиеся на ветру завитки волос. Уж сколько ни расчесывали ее, сколько ни заплетали в тугую косу, но, легкие и непокорные, они все равно выбивались, окутывая лицо девушки золотистым ореолом, придавая княжне особую игривую прелесть. Стоявший рядом на забороле старый воевода Михолап даже заулыбался, отчего его обычно суровое лицо стало добродушным и простецким, как у какого-то торговца лоточника.

– Что, славница^[59], трепещет-то сердечко, жениха ожидаючи?

Светорада не ответила, лишь быстрая улыбка скользнула по ее ярким губам. Светлые глаза княжны отливали золотым блеском и она внимательно следила, как по сходням на пристань сошел ее отец, потом в светлом плаще важно шагнул тот, кого называли Олегом Вещим. Светорада и ранее не единожды видела князя Олега, посещавшего Смоленск во времена полюдья. А вот Игоря встречать никогда не доводилось. Вот и знала о женихе лишь то, что он еще мальцом побывал в Смоленске, когда Олег вез его из Новгорода в Киев, где намеревался захватить власть.

– А где же княжич Игорь? – не утерпела девушка.

– Только не вздумай его в лицо княжичем назвать, – сразу заметила дочери Гордоксева. – Младшим князем зови, а то серчать будет.

Светораде не верилось, что кто-то может на нее сердиться, на такую красивую, приветливую, веселую. Ну, а как ей называть Игоря… Это во многом от него самого будет зависеть. Если глянется ей, может и сразу суженым милым назвать. Девушке было радостно, что родитель ей такого жениха подобрал, как все говорили, красивого, смелого, да еще и преемника власти на Руси. Она верила, что теперь ее ожидает только хорошее, верила в свою Долю и не сомневалась, что любима богами, дающими ей все, что она пожелает.

Михолап указал Светораде:

– Вон он, твой сокол ясный. Видишь, тот, у которого светлая прядь в темных волосах. Его ни с кем не перепутаешь.

Девушка подалась вперед, вцепившись в поручни заборола. Видела, как по сходням спускается на пристань высокий стройный воин, одетый, несмотря на жару, в блестящую короткую кольчугу поверх алой рубахи. Ноги его тоже были в алых сапожках византийского кроя, так богато расшитых узорами, что и сюда видно. Темные волосы жениха и впрямь пересекала светлая прядь, зачесанная назад, так как волосы Игоря на варяжский манер были схвачены сзади в косицу.

Светорада довольно улыбнулась: жених ей понравился.

– А вот и наш Ингельд прибыл с Игорем, – раздался рядом счастливый голос Гордоксевы.

Она просто сияла – не так и часто ее старший сын наведывался в Смоленск. И сейчас княгиня отметила, как просто держится Ингельд с Игорем, каким мужественным воином смотрится, хотя она и не одобряла эту приобретенную сыном манеру выглядеть степняком: свои золотистые волосы Ингельд сбривал, оставляя лишь клок на макушке, в ушах носил серьги, да и шаровары на нем были широкие, словно женская юбка, удерживаемые у голени переплетенными крест-накрест ремнями. А мечу – прекрасному стальному клинку, какой достался Ингельду от отца Гордоксевы, он предпочел изогнутую хазарскую саблю.

Тут Гордоксеву отвлек голос дочери:

– Что это за девица возле моего жениха? Посмотри, родимая, как она запросто держится с Игорем. Да и он… Смотри то и дело улыбается ей!

Уж чего-чего ожидала прекрасная Смоленская княжна, но только не такого, чтобы прибывший сватать ее жених уделял внимание другой.

Михолап уже открыл было рот, чтобы ответить, но отчего-то помедлил, нерешительно оглянулся на княгиню. И та пояснила:

– Это Ольга-псковитянка, которую Олег когда-то привез Игорю как невесту. Да только Игорь не пожелал сделать ее княгиней, хотя сам Вещий удочерил Ольгу. Ну, а после того как у Ольги с Игорем не сложилось, Олег отдал названой дочери в удел Вышгород на Днепре. Однако девка эта все равно пожелала остаться подле Игоря, не суложью его, так поляницей в дружине, богатыркой, побратимом боевым. А князья на таких не женятся. Так что не думай о ней, Рада моя.

– Но зачем же тогда они привезли ее в Смоленск? – надула губки княжна.

Михолап с княгиней только переглянулись. И впрямь, зачем? Воевода стал рассуждать, что прибыла Ольга в Смоленск, скорее, не с Игорем, а по воле названного отца Олега. Однако Светораду не устроили эти пояснения. Привыкнув считать себя первой красавицей на всем днепровском пути, она придирчиво рассматривала эту Ольгу, выискивая в ней недостатки. Светорада нашла ее излишне высокой, излишне широкоплечей, да и одета не нарядно, а как воин, в куртку дубленой кожи и воинские сапоги до колен.

«Наверное, она пропотела вся под кожами в такую-то жарищу», – с потаенным злорадством думала княжна. И все же отметила, что и в мужской тяжелой одежде псковитянка выглядит пригожей и ладной. Обшитое бляшками очелье на голове девы-воина смотрится едва ли не как венец, голова на длинной прямой шее вскинута с непередаваемым достоинством, и глядит Ольга вокруг так, словно вся эта шумиха на пристани, все эти спешившие к реке смоляне и выстроенная рядами почетная стража – для того, чтобы приветствовать именно ее, отвергнутую невесту Игоря.

– И чего нос-то дерет? – возмутилась Светорада, тоже высокомерно вскидывая голову. – Ведь все равно не на ней, а на мне собирается жениться Игорь Киевский!

Эта невольно прорвавшаяся ревность княжны позабавила княгиню и старого воеводу. Тот даже хмыкнул в бороду, стал покручивать длинный ус, а княгиня уже увлекла дочь в сторону: не гоже жениху видеть суженную до смотрин. Но тут Светорада указала матери на прибывавших и воскликнула:

– Ой, родимая, смотри, сам твой Кудияр прибыл с князьями!

– Отчего это он мой? – строго оборвала дочь княгиня, но Светорада уже щебетала беспечно.

– Наверное, как всегда, гостинцы мне привез, он умеет угодить. Да и тебя, матушка, не обделит.

И она лукаво глянула на княгиню. Однако Гордоксева только нахмурила темные брови под светлой оборкой шали:

– Тебе и без Кудияра даров хватит. Небось, вено богатое даст за тебя князь Олег, да и Игорь не обидит невесту. Еще и Ингельд одарит младшую сестрицу.

Но Светорада лишь хмыкнула, перебросив на спину тяжелую косу.

– Ингельд! Вот уж радость великая!.. Ввалится, как всегда, в девичью, пошумит, помнет, поваляет прялки и светильники, да еще надо мной насмехаться начнет. А как подумаю о речах его хвастливых: дескать, они с Игорем друзья-побратимы неразлучные… В народе говорят: каковы ножны, таков и клинок. Не хотелось бы мне узнать, что и княжич Игорь так же груб, как мой старший брат Ингельд.

В это время жених Смоленской княжны стоял на пристани и разглядывал высокие частоколы города, мощные башни городен^[60]. Богат Смоленск, второй город на Днепре! И мощным, неприступным выглядит его детинец на возвышенности.

Игорь невольно покосился на идущего рядом княжича Ингельда. Как же повезло Киеву, что боги не наградили Ингельда властолюбием, дав ему только страсть к воинским походам. Кровь предков викингов бурлила в жилах Ингельда сына Эгиля, но он давно дал понять всем, что не зарится на вотчину отца, предпочитая вольную жизнь, верную дружину да друга-побратима за верховного воеводу. Но Игорь все же спросил Смоленского княжича: не жалко ли ему, что Смоленск по договору за невестой достанется Игорю?

Ингельд только хохотнул, так что звякнули стальные пластины на его кожаной безрукавке да закачались широкие серьги в ушах.

– Что бы я тут делал, сиднем сидючи? – забасил он, подбрасывая и ловя одной рукой тяжелую булаву. – Толкаться с боярами и купцами в гриднице, разбирать их бесконечные жалобы… Б-р-р. Пусть этим мой младший брат Асмунд занимается. Боги сделали его хворым, ему не ведомы радость схватки и азарт боя, так что вот пусть и восседает среди нарочитых мужей, слушать в оба уха, глядеть в оба глаза. Я же… Да я бы зачах от такой жизни!

Игорь засмеялся. Он был доволен, что у него такой друг-побратим. Сильный, как степной тур, кровожадный, как волк, дерзкий, как сокол в полете. И преданный, как пес. Про пса Игорь никогда не заикнулся бы вслух, скрывая некоторую жалость к Ингельду, не осознающего подлинной силы власти и предпочитающего жить под чужой командой. Поэтому и задания Игорь старался давать Ингельду подходящие его натуре: сборы войска, походы в степи, набеги, взимание дани с непокорных племен. И старшего сына смоленского князя эта жизнь полностью устраивала.

Тем временем к пристани подвели крытых богатыми чепраками коней, и гости, поднявшись в седло, под приветственные крики толпы двинулись в город. Игорь чувствовал на себе множество любопытных взглядов и надменно подбоченился.

На самом деле Игорь больше смотрел по сторонам. Смоленск отличался от Киева. Более скученный, почти как Новгород, более темный из-за окружавших его хвойных лесов, но не менее богатый – это было видно сразу. Игорь обратил внимание на земляные валы, окружающие город. Матерь честная, сколько же людей понадобилось, чтобы выполнить такие земляные работы! Князья въехали за ограду под мощной надвратной башней, возвышавшейся над оставленным проходом. Здесь процессию ожидали местные волхвы в парадных белых одеяниях. Волхвы курили священные травы, отгоняя от прибывших недобрые чары, пели заклинания, воздевали к небу руки, благословляя. Игорь мельком взглянул на Олега. Во всей Руси Олег Вещий считался первым кудесником, наделенным мощной чародейской силой, но Игорь не помнил, чтобы его опекун когда-нибудь проявлял ее. Разве только в последнее время он все реже обращался за советом к чародеям-волхвам и почти перестал посещать капища, откупаясь положенными требами и все решая самостоятельно, не прибегая к ворожбе.

Здесь же, в Смоленске, волхвы были в силе. Игорь видел, как сдерживает коня, выслушивая кудесников, Эгиль Золото, да и позже, в знаменитой Золотой Гриднице княжеского терема, первое слово дали волхвам, которые тут же стали вести речи о положенных требах, чтобы испросить у богов благословения предстоявшего брачного союза.

Игорь устал их слушать, сидел, разглядывая позолоченную резьбу обширной гридницы. Богатый же будет у него тесть! Игорь это понял еще в Гнездово, где Эгиль, не возражая, согласился сам заплатить наемникам перед предстоящим походом. Он не глуп, этот потомок северян из-за моря, и понимает, что, если угры захватят Киев, он не только потеряет власть над днепровским путем, но и приобретет коварных соседей, набеги которых долго придется отбивать.

Однако, как отметил Игорь, Эгиль Золото явно не справлялся с местными волхвами. Ух, как же они утомляли! А вот Олег Вещий с ними справился легко: просто поднялся в какой-то миг с кресла, поклонился волхвам и указал им на дверь. Дескать дело волохов с небом и землею общаться и понимать их, а сейчас тут будут говорить воины.

Игорь еле сдержал смех, видя какие озадаченный лица стали у служителей, когда они отступали к выходу. При этом поглядывали на своего князя, который словно и не заметил произошедшего, а просто поглаживал голову подошедшей к нему собаки. Только когда Олег развернул на столе свиток телячьей кожи, на котором красками была нарисована карта днепровского пути, Эгиль придвинулся.

– Гляди сюда, Эгиль, – начал Олег и стал пояснять, где под Киевом расположились станом угры, откуда прибывают, как пролегает их путь и что стоит предпринять, чтобы это прекратить.

Игорь уже обговаривал все это с Олегом, а сейчас во все должен был вникнуть его будущий тесть. А Игорь даже заскучал. Откинув голову на спинку кресла он смотреть верх, на позолоченную роспись столбов гридницы. Там завивались травы и раскрывались крылья диковинных птиц, вились волны и плыли резные корабли под парусами. Как же красиво они сверкали при падавших сверху лучах солнца!