Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова! (страница 9)
– Не понимаешь? Я тебя сейчас привезу сюда и заставлю все отмывать.
– Э нет, Северный. Я к тебе сегодня уже приезжала, ты меня прогнал, как вшивую собачонку, так что все – свободен. А мне некогда! Дела, понимаешь ли, – и отключилась, не дав мне и слова сказать.
Вот ведь… курица!
Мне к Дине пора, а оставлять такое на всеобще обозрении нельзя. Соседи увидят – засмеют. Матерясь на все лады, ломанулся обратно домой. Схватил первое попавшееся полотенце из ванны и начал оттирать вульгарно яркую помаду. С двери она сошла легко, одним движением, а вот титька на побелке сдаваться не хотела. Я тоже не сдавался, в результате развозил ее из стороны в сторону, и она стала похожа на кровавый подтек.
– Да ё… – бросил взгляд на часы. Времени впритык, а мне еще добираться через пол города.
Ладно, оставлю пятно до завтра.
Тут взгляд упал чуть ниже, и у меня чуть ли не пар из ушей повалил – весь костюм, все мои начищенные ботинки в побелке. Я – как строитель, вырвавшийся с объекта. Заревел во весь голос, словно бешеный буйвол, и быстрее обратно – переодеваться. Уже не до идеальности, просто успеть бы. Костюм с одну сторону, ботинки в другую. На ходу запрыгнул в любимые джинсы, натянул пеструю кофту поверх рубашки и нащупал в тумбочки зимние кроссовки.
Алла, художница, мать ее. Увижу – убью.
Дальше все бегом, все вприпрыжку. В машину заскочил, стартовал так, что колеса по асфальту заскрипели, и полетел на встречу с Диной. Настроение, конечно, испортилось. Весь мой идеальный план по превращению Кулаковой в перезрелую сливу стремительно летел псу под хвост. Хорошо хоть цветами заранее озадачился, и с дорогой повезло – ни одной пробки на пути не попалось, и все светофоры приветливо встречали зеленым. Даже не заметил, как оказался во дворе у ее подъезда.
Схватил телефон, валявшийся на пассажирском сиденье, прокашлялся, ибо голос от волнения сел, и набрал ее номер. Спустя пару протяжных гудков послышался немного удивленный голос Кулаковой:
– Добрый вечер.
– Привет, – сам того не ожидая, я расплылся в дурацкой улыбке, – я подъехал. Спускайся.
Секундная тишина, а потом раздалось подозрительное:
– Куда ты подъехал, и зачем мне спускаться?
– Очень смешно, – добродушно проворчал я. – Выходи, давай. Жду тебя у подъезда. – В трубке послышалась какая-то возня, грохот и сдавленный писк. – Дина? – Снова писк, переходящий в мычание. – Все в порядке? – подозрительно поинтересовался.
– Анто-о-он, – простонала она сдавленно, – прости-и-и-и…
У меня аж в бок кольнуло от ее несчастного тона.
– Что там у тебя стряслось? – спросил строго, прохладно, уже чувствуя, что ничего хорошего меня не ждет.
– Я забыла, – горько покаялась Дина, – напрочь забыла о том, что собиралась с тобой идти. Прости меня, пожалуйста!
Зашибись! У меня даже бровь задергалась от такого поворота событий.
– И что? Собирайся и выходи. Я тебя подожду, – недовольно проворчал, поражаясь ее несобранности, – только живее давай. У нас столик заказан.
– Нет, Антон, – со вздохом ответила она, – извини, сегодня никак. Не могу.
Она издевается, что ли?
– Одевайся и выходи, – требовательно, с нажимом, чувствуя, как перед глазами красная пелена разливается. – Немедленно!
– Нет, не выйду, – сказала обреченно Кулакова, – понимаешь… у нас тут семейный ужин, я не могу уйти. Родители обидятся.
Да что за день сегодня такой? Сначала Алка веселье устроила, теперь вот Дина мозг полощет! Они сговорились, что ли?!
– Ты раньше меня предупредить не могла?
– У меня напрочь все из головы вылетело, – тихо пролепетала она.
Забыла! Капец, я тут весь день готовился, а она забыла! Врет! Сто процентов! Просто передумала идти!
– Знаешь что! Я сейчас поднимусь к тебе и присоединюсь к вашему прекрасному семейному ужину! – так завелся, что свой собственный голос не узнавал.
Это ж надо! Продинамить она меня решила!
Дина замолчала на несколько мгновения, потом хмыкнула и произнесла:
– А давай!
– Что давать?
– Поднимайся! Приглашаю, – в ее голосе почудилось какое-то смутное злорадство.
– Думаешь, не поднимусь? – набычился я, решив, что она издевается и хочет взять на слабо.
– Нет-нет, Антон, – торопливо сказала Кулакова, – я на полном серьезе. Приходи. Будет весело.
Я замолк, пребывая в полнейшем недоумении, даже сердито пыхтеть перестал, а Дина так жалобно, явно подлизываясь, протянула:
– Ну, пожалуйста! Приходи!
Хм, а почему бы и нет?
– Ладно. Какая квартира?
– Сорок семь! – радостно воскликнула она. – Домофон работает. Жду.
Я в растерянности почесал бровь, глядя на погасший экран и пытаясь понять, какого черта это сейчас было, и, недоумевая, зачем согласился на эту авантюру. Но тут мысли повернули совершенно в неожиданном направлении.
Может, она неспроста к себе позвала? Может, семейный ужин – это просто повод, чтобы меня заманить? А на самом деле там никого нет, и ждет нас томный вечер, полный страсти и огня?
Едва подумав об этом, пулей выскочил из машины, схватил цветы в зубы и, как настоящий олень, поскакал к ее подъезду, на ходу отменяя столик в ресторане, попутно пытаясь вспомнить, какие на мне сегодня труселя, нет ли на них дырок в области задницы и остался ли презерватив в портмоне. Бегом, перескакивая через три ступеньки, взлетел на третий этаж и только успел поднести палец к кнопке звонка, как дверь распахнулась.