Стенли скинул найденные валенки и следом, закрыв за собой крышку люка, спустился сам. Снизу доносились хлопки, вскоре он увидел, что это ветер хлопает дверью с такой силой, что от нее летят щепки. Но, глядя на то, что кровать пуста, он пришел в ужас и за мгновение, с последней надеждой, обежал дом, осмотрел каждый угол. Поняв, что в доме ее уже нет, накинул на себя теплые вещи и выбежал на улицу. Где также был сбит с ног порывом ветра. Не видя ничего вокруг, он начал ползать и звать Тейси. Он ползал и кричал, пока его голос не стал хрипеть то ли от того, что сорвался, или от того, что застудил. Ветер сбил с него шапку и вырвал все застежки, распахнув на нем тулуп. Он чувствовал, что лицо его обморожено и ужасно горят руки, пальцы на них уже не шевелились. И ему больше ничего не оставалось, как ползти в сторону, откуда доносились хлопки двери, либо замерзнуть заживо. Так он вполз в дом и упал на спину, где долго еще приходил в себя. Он напрочь запретил себе даже допускать тех мыслей, что с Тейси могло что-то произойти. Она бы не бросила их одних на этом свете ни за что, думал Стенли. Он верил, что она смогла добраться до школы или зашла к кому-то в дом по пути, но он также понимал, что если она жива, то это будет чудом. Его руки начали опухать, а нос и уши чернеть. И все это ужасно болело. Вдобавок ко всему, тело постепенно начало гореть изнутри и появился кашель. Но всему этому сейчас он не придавал никакого значения.

Так за окном наступило утро и также внезапно стихла метель, как и началась. Стенли с трудом встал с пола, вышел из дома и направился в сторону школы. По пути он не пропустил ни одного дома, чтобы не спросить в нем о Тейси, но надежд на чудо оставалось все меньше, как и домов по пути к школе.

И вот, наконец, он подошел к самой школе, заметенной по самую крышу снегом. Дверь, которую откапывали встревоженные родители, тут же открыли и вошли в нее. Но Стенли не спешил входить, ведь сейчас он испытывал страх, что если Тейси там нет, то это означало лишь одно. Первым из школьной двери вышел Генри и сразу, спеша, удалился. А после родители стали выводить своих детей, которые щурились и шатались, ведь в темноте их глаза отвыкли от света. Вскоре вышла и Анна, делая на ощупь свои шаги.

–Анна, – хриплым голосом произнес Стенли, голос этот был ей незнаком, о чем он догадался, и повторил:

–Дочь, это папа.

Постепенно глаза Анны привыкли к свету и, увидев отца в таком виде, она ужаснулась.

–Папочка, что с тобой? А где мама? – спросила она.

Задав этот вопрос, она дала ему тот страшный ответ, в который не хотелось верить. И он, упав на колени, зарыдал, тем самым дав ответ и Анне на ее вопрос. У Анны покатились слезы. – Что с ней, папа?

–Я не знаю, – сквозь тяжкий выдох ответил он.

Идя домой, Стенли уже не понимал ничего и из последних сил держался на ногах. Анна видела, как плохо отцу, и, идя рядом, придерживала его. Так они кое-как дошли до дома, войдя в который, Анна подвела его к той самой кровати, с которой ночью встала мать. Стянув с него тулуп, она уложила его. А сама затопила печь, ведь в доме было уже на столько холодно, что клубился пар изо рта. После чего Анна поднялась на второй этаж и, рыдая, стала смотреть в окно. Она с трудом верила, что где-то сейчас под этими огромными сугробами лежит ее родная мать. Все это для нее стало настолько тяжким, что ее едва держали ноги, и вскоре она легла на кровать, на то самое место где всегда спала мама. Сейчас она хотела ощутить хоть какую-то ее частицу.

Стенли услышал тяжелые удары в дверь и не спеша подошел открыл ее и замер от ужаса. На пороге стояла Тейси. Глаза ее были пусты, холодны, будто вместо них были льдинки, а тело бледно-синего цвета. Она была неживая. Тейси начала открывать рот, будто пытаясь что-то сказать, но из него без остановки сыпался снег. Стенли попытался втащить ее в дом и начал дергать за ледяную руку, но она оставалась неподвижна.

–Папа, папочка! – доносилось издалека.

Что-то его затрясло, от чего он открыл глаза и увидел перед собой плачущую дочь. Поняв, что это все привиделось, оттого что он за все время не сомкнул глаз.

–Папа, что с тобой? Ты так сильно закричал. Ты весь дрожишь и мокрый.

–Анна, мне надо заварить трав, – сказал он и попросил помочь ему встать. Но, сделав шаг, он без сознания рухнул на пол, так как в его глазах потемнело. Как только Анна ни старалась привести его в чувство, глаз он больше не открывал и вместо дыхания появилась тяжелая хрипота, будто он делал последние вздохи.

Анна выскочила из дома и побежала в слезах по сугробам в сторону небольшого домика, где из трубы шел дым. Она слышала, что там живет бабушка и порой лечит недуги. Сейчас Анна на ходу произносила напуганным голосом одни и те же слова:

–Папочка, не оставляй меня одну, прошу.

Так, подбежав к двери, она постучала. И дверь открыла ей та самая бабушка Марта. Рыдая, Анна пыталась объяснить Марте, что папе очень плохо, но речь ее была непонятна от рыдания взахлеб. Марта провела ее в свой небольшой домик и усадила на скамейку. А сама налила какой-то душистый отвар в небольшую глиняную кружку и протянула ей со словами: «Солнышко, вот выпей, а потом все расскажешь». Когда Анна потянулась за кружкой, то случайно посмотрела в глаза Марте и была удивлена. Несмотря на возраст, глаза были так чисты и излучали искренность и доброту, словно это глаза ребенка. И будто они сейчас смотрят не на нее, а куда-то глубже, в самую душу и, согревая, успокаивают. Сделав несколько глоточков, Анна смогла рассказать ей все. Марта, выслушав, взяла небольшую корзинку и стала собирать в нее всякие пузырьки, а со стены – травы, где они висели пучками. После оделась сама и перед выходом взяла аккуратно с полки старую большую икону.

–Следите, чтоб печь не угасла, не забывайте подкидывать дров, их хватит до завтра, а потом принесем еще, – сказала Марта и вышла за дверь. Из ее слов Анна поняла, что в доме она не одна. Допив до конца отвар, она поставила кружку и взглядом принялась изучать дом, который представлял собой одну большую комнату, посреди которой стояла печь. В углу была кровать, рядом два больших деревянных сундука. А возле окна, где сидела сейчас Анна, стол и лавка. На столе лежал испеченный хлеб, чуть дальше, на прибитой к стене полочке – глиняная посуда. Над печью висели продетые на нить сушеные грибы и разные травы в пучках. Она увидела, что на кровати кто-то лежит, накрытый поверх тулупом. Отчего она встала и тихонько подошла. Анна была удивлена, увидев там Эдгорда. Но он лежал неподвижно, глядя в одну точку и при этом даже не моргая. Она поняла, что и у него что-то случилось в семье.

Анна села рядышком на кровать и позвала его. Он медленно поднял взгляд, начал приходить в себя и у него тут же потекли слезы. А после он произнес:

–Их нет нигде.

–Кого, Эдгорд ?– спросила Анна.

–Моих родителей. Дом заметен, а в доме их нет. Я был в каждом доме, но никто их не видел.

Переживая свою боль в душе, Анна попыталась хоть как-то успокоить Эдгорда и обняла его крепко, от чего он стал рыдать еще сильнее, тут Анна и сама расплакалась. Так, обняв друг друга, они сидели и плакали, пока не иссякли все силы и пока не уснули рядышком. Так пролетела ночь, а утром их разбудила Марта, когда закидывала дрова в печь. Она два раза за ночь приходила, чтобы подкинуть дров. Наверное, она знала, что они уснут, ведь боль отбирает все силы. Растопив печь, она достала с полки горшочек и наполнила водой. Засыпав крупы и добавив соли, она поддела его рогатиной и поставила вглубь печи. А после повернулась и сказала:

–Скоро будем кушать, мои хорошие.

Анна всем своим видом показывала Марте, что хочет знать, как там ее отец.

–Не переживай, Анна, – ответила Марта. – Твой отец поправится, он очень сильно простужен.

Марта пыталась не подать виду, что у самой рвется сердце на части, когда они встречаются взглядом. Ведь тяжело смотреть в глаза, которые полны страха и боли.

–Ну, вот кашка и сварилась, – через некоторое время произнесла Марта.

Подцепила рогатиной горшочек в печи, а после поставила на стол и быстро и ловко разложила по тарелкам. Положила по ложке масла, которое мгновенно начало таять. Марту радовало, что уговаривать покушать их не пришлось, ведь они были голодны, от этого сразу взялись за ложки. Подождав пока они доедят, Марта вновь собрала травы и вышла за дверь. Сделав несколько шагов от дома, она заплакала, ведь ей было очень жалко этих детей, и сейчас она пыталась сделать для них все, что в ее силах.

–Анна, мне надо кое о чем тебе рассказать, – произнес Эдгорд. – Там в школе, когда ты сидела рядом, я мысленно хотел лишь одного, чтобы ты рядом оказалась еще хоть раз. И когда вчера ты обняла меня, я понял, что это сбылось, что мои мысли услышаны, но я не думал, что такова этому будет цена. Ты только не думай, что я виню в чем-то тебя. Просто мне всегда говорила мама, что надо быть осторожней со своими желаниями. Ведь порой, чтобы сбыться, они лишают нас многого.

И из его глаз вновь потекли слезы.

–Не вини себя, Эдгорд, – сказала Анна и крепко обняла его.

Сейчас эти душевные раны только сближали их, ведь, только испытывая одинаковую боль, они понимали друг друга.

–Я знаю и чувствую, что их больше не увижу, – продолжал Эдгорд. Ведь если бы они были живы, то нашлись бы еще вчера.

Когда Эдгорд, ища своих родителей, постучался в дверь к Марте, она его больше не отпустила от себя ни на шаг. Так, вместе они обошли всю деревню. После он с Мартой зашел к себе в дом, для того чтобы взять конверт, где был указан адрес его родной бабушки. Но он ее никогда не видел… Письмо написала мама Эдгорда три года назад, но отправить его так и не решилась, адрес был уже указан на этом конверте, а он запечатан. Марта ему сказала, что если родители не найдутся, то придется отправлять ей письмо. И до ее приезда Эдгорд останется в доме Марты.

О Марте в этой деревне никто ничего не знал, ни где родилась, ни где жила до того момента, пока много лет назад перебралась в эту деревню и поселилась в этом небольшом, стареньком доме. Сама она общительной не была, зато у нее была особенная черта. Если было бы в ее силах кому-то чем-то помочь, она всегда помогала бы и об этом не надо было ее просить. Потому что она могла видеть сердцем и слышать душой.

И вот в очередной раз открылась дверь и в дом вошла Марта. Она молча подошла к Эдгорду, крепко обняла его и тихим голосом начала говорить ему:

–Эдгорд, найди сейчас в себе силы принять горе. Твоих родителей нашли недалеко в лесу. Ветер повалил дерево, которым была придавлена твоя мать. А твой отец пытался ее вытащить и делал он это, пока не замерз сам. Сейчас их принесли в ваш дом. Не переживай ни о чем, каждый сейчас помогает чем может. Сейчас дом расчистят от снега и затопят печь. Их тела надо отогреть и подготовить к похоронам. Кто-то уже пошел на кладбище отогревать костром замерзшую землю, чтобы выкопать им могилы. Да и плотнику сейчас помогают делать гробы.

Сегодня я напишу твоей бабушке, а утром сразу отошлю письмо.

Эдгорд стал бледнеть на глазах, ему так плохо не было еще никогда в жизни. Марта усадила его на кровать, а сама принялась заваривать травы в глиняном горшочке. После отвар аккуратно сцедила в другую чашку и поднесла ее к губам Эдгорда. Он, не сопротивляясь, делал глотки, пока полностью не выпил. А после Марта уложила его на кровать и накрыла тулупом, он начал рыдать, но отвар из трав сделал свое дело, он облегчил эту боль и Эдгорд незаметно провалился в сон.