Улыбаюсь приятным ощущениям и прошу водителя Медлякова подготовить машину к поездке. Сама иду к воротам, чтобы оповестить одного из людей Дана, что уезжаю в город за продуктами для пирога. Тот кивает, но шефу отписывается, что для меня сюрпризом не является. Дан их выпотрошит, если он не будет в курсе событий из-за кого-то из своих людей. Ему важно знать каждую деталь.

Перфекционист.

Кидаю взгляд на камеры видеонаблюдения за периметром и на одном из экранов замечаю машину Фарида и мужчину, стоящего рядом с ней и ожидающего чего-то.

– Он… он чего там стоит? – спрашиваю мужчин в будке перед воротами.

– Ждёт вас, – отвечает человек Медлякова.

– Давно? – интересуюсь, смотря на экран.

– Уже пятнадцать минут, – оповещает меня человек Дана. – Я Богдану сообщил. Он сказал, чтобы я сказал, что вы пока заняты. Мужчина решил подождать, пока вы освободитесь. Мы с Алексеем ставки сделали, через сколько он уедет. Я поставил на то, что дождётся. А Алексей на то, что уедет через полчаса.

– Зачем Дан так сказал? Зачем нужно было говорить, что я занята? И почему я не в курсе? Это же моё дело.

– Не знаю, – мужчина пожимает плечами. – Я лишь выполняю приказы. Приказы своего босса.

– Ясно, – вздыхаю и, проигнорировав непонятный план Дана, иду к воротам и выхожу к Фариду. – Привет! – кидаю ему, подходя к машине, но сохраняя между мной и Кудиновым дистанцию. – Ты чего здесь?

– Тебя жду.

– Надо было позвонить, – бросаю. – Ой, точно, у тебя номера моего нет.

– Да я так, – отмахивается, хмыкнув и отстранившись от автомобиля. – Даже не думал сам, но… решил встретиться.

– Погулять?

– Да.

– К сожалению, у меня нет на это времени, – поджимаю губы. – Мы с папой решили пирог испечь. Потом будем чай пить с ним. Сегодня я занята. Прости, что заставила ждать.

– Ты в этом печёшь? – окидывает меня с ног до головы оценивающим взглядом. И мой короткий чёрный сарафан ему по нраву не приходится. – Испачкаться не боишься? Или папа печёт, а ты смотришь?

– Я за продуктами, – бросаю, улыбнувшись ему. – Папа пока допивает свой виски. Потом приеду, вместе будем готовить. У нас, как оказалось, почти ничего нет для пирога. А мы оба загорелись идеей его приготовить.

– Может, тогда проведём время вместе, пока ты за продуктами? – предлагает, помахав ключами от своей машины. – Подвезу до магазина, а потом обратно.

– Хм-м… заманчиво, – оглядываюсь на камеры и глазами говорю человеку Дана, что еду с Кудиновым. – Поехали, – обхожу машину и сажусь на переднее пассажирское сиденье. Пристёгиваюсь и ожидаю явно застывшего в недоумении Фарида.

– Ты странная, – бросает, сев сам в машину и заведя двигатель.

– Разве ты этого ещё не понял, пока приказывал своим людям узнать всё про меня? – кидаю с вызовом в своём голосе.

– Я не приказывал, – хмыкает. – Решил узнавать тебя сам. Ты явно стоишь моего личного внимания и времени. Хочу сам узнать, кто ты, откуда, зачем.

– Какая честь! Благодарю!

– Не глумись.

– Теперь, сударь, вы должны доказать мне, что вы тоже стоите моего внимания, – произношу высокомерно. – Дам вам несколько подсказок. Я ненавижу лгунов, женоненавистников, напыщенных индюков и людей, считающих, что им чуждо земное.

– Хм-м… чуждо земное, – тянет с коварной улыбкой. – Тогда мы тоже тебя проверим на этот фактор. Что там из продуктов купить надо?

– Творог, клубнику, овощи для салата, фрукты наутро. Мука, яйца, разрыхлитель… – читаю список, который из-за Медлякова почти что наизусть выучила.

– Хорошо! – коротко произносит. – Думаю, это всё есть на рынке.

– На рынке? – округляю глаза. – Мы поедем на рынок?

– Да. И я научу тебя выбирать там овощи и фрукты. А ещё я знаю там место, где можно купить домашний творог и яйца. Ещё рекомендую сыр у них взять. Вкус божественный. Утром с хлебом и маслом сливочным – самое вкусное лакомство.

– Ты закупаешься на рынке? – прищуриваюсь.

– Нет, – мотает головой. – Это делает моя домоправительница. Я на рынок редко сам езжу, потому что времени из-за работы нет. Раньше чаще бывал на рынках с мамой. Она любила домашние овощи, которые пахнут.

– Ладно, – тяну, удивлённая тем, что этот парень совсем не соответствует тому портрету, который я выстроила. Можно всё было бы списать на понты и враньё, чтобы понравиться девушке, но… и этих черт в его портрете нет.

Чёрт! Я теряю навыки! Теряю себя! Боже, что происходит?

Около часа мы блуждаем по рынку, и меня в самом деле учат отличать хорошие помидоры от тепличных. Нормальные огурцы от тех, что пропитаны чем-то. Учат различать запахи различной зелени. Арбуз по хвостику и звуку понимать, какой спелый. А бонусом дают урок по тому, как сэкономить на рынке.

Богач торгуется. Уму непостижимо! Но даже сторговавшись, Фарид оставляет им хорошие деньги на чай.

С огромными и тяжёлыми пакетами, довольные, возвращаемся к машине. Кудинов несёт всё сам, разрешив взять лишь пакетик с укропом и петрушкой.

– Фарид… – тяну у самого дома. – Может, поможешь мне донести пакеты в дом и… останешься на пирог? Думаю, папа не будет против гостей.

– Я ожидал приглашения, – усмехается. – В этом и состоял мой план. Очаровать тебя и стать гостем в твоём доме.

– Какие мы продуманные! – восклицаю. – Неси продукты! Папе понравится то, что ты не заставляешь его дочь перетруждаться.

***

– Плавнее, – командует мой временный и, наверное, единственный человек, кого я папой зову и буду когда-либо называть.

Наверное, Дану это никогда не понять, но мне сложно играть в отца-дочь. И дело вовсе не в том, что Медляков плохой. Он замечательный мужчина, внимательный, чуткий. И отличный отец.

Мне это сложно, потому что рядом с ним я чувствую себя в семье. Начинаю привыкать и примерять на себя роль его дочери. Его любимицы. Начинаю чувствовать его любовь и заботу. И мне это нравится. Нравится то, как он довольно улыбается, хваля, когда я что-то делаю правильно. Как смеётся, когда я ворую у него клубнику с миски. Но в особенности мне нравится атмосфера рядом с ним. Живая. Весёлая. Семейная. Любовная. Родная. Словно я не чужая на этом празднике души.

И я… И я бы всё отдала за то, чтобы после того, как всё закончится, наше общение с Медляковым не прервалось. Я хочу общаться с ним и позже.

Приезжать к нему в гости. Так же печь пирог или что-то другое. Болтать. Слушать его многочисленные истории о молодости, детстве, о его любимой женщине. Рассказывать о своём времени, которое я провела в детском доме. О времени, когда я была с Даном и была ему верна во всём. О времени, когда встретила Аду и начала считать девочку своей семьёй. Своей маленькой глупой сестрёнкой, которую нужно оберегать.

Мне даже нравится спорить с Медляковым, потому что чаще всего его доводы меня убеждают в его словах. Это сказочно и невероятно.

– Так? – уточняю, смешивая творог и яйцо.

– Да. И дыши спокойно и расслабленно, – говорит он, продолжая попивать свой клубничный смузи. – Чтобы любая выпечка вышла наивкуснейшей, надо относиться ко всему с любовью, Майя. Не со страстью, которая разгоняет кровь по венам, а с любовью, которая наполняет душу теплом. Дыши ровно и размеренно. Покажи продуктам, что ты полна любви и гармонии. Заставь их подчиняться тебе.

Переглядываемся с Фаридом, которому поручили взбивать яйца венчиком. Руками. Не миксером, а венчиком. По-моему, мой псевдоотец издевается над Кудиновым, но тот слова не говорит. Уже минут десять работает без остановки.

Фарид посылает мне взгляд «Он чудик», но вслух ничего не говорит. Кидаю ему злую гримасу, требуя не обзывать и не обижать моего любимого папу. Он, может быть, и странный, но ведь он даёт дельные советы. Делать всё в гармонии и спокойствии. Это в любом деле полезно.

Но кое-что меня всё же немного смущает.

– Почему при всех этих знаниях готовим мы, а ты командуешь? – кидаю Медлякову вопрос и ловлю его хитрую улыбку. Вообще-то, не одну меня этот вопрос волнует.

– Я уже стар, Майя. Не по силам мне всё это, – опускается на стул и изображает беспомощного старика. – Да и надо же молодёжь учить таинству кулинарному. А то ишь что удумали! Миксеры им подавай. Тестомешалки какие-то. Может, вам ещё и робота, что за вас готовить будет, приобрести? И который потом будет за вас детей воспитывать? А руки вам тогда на кой чёрт? Работай, красавица! Работай! Меньше слов, больше любви продуктам.

– Не ворчи, – прошу его и посылаю поцелуй. Этот жест сам по себе вырывается и немного удивляет меня. – Ты там ещё не всё? – спрашиваю у Фарида. – Яйца ещё не достигли пиков?

Кидаю взгляд в его миску, понимая, что они уже давно достигли нужной консистенции, но наш шеф-повар Медляков добро на остановку всё равно не даёт.

Точно, издевается. Вот же жук хитрый! Но это даже смешно, а не обидно. Так изящно издеваться над человеком может лишь Медляков. Ну и Богдан, но его сейчас нет. К счастью. Иначе, боюсь, сбежал бы Кудинов далеко.

– Он ещё не всё! – отвечает за него Медляков, якобы недовольный нашей болтовнёй. – Пусть взбивает. Знаете, как моя бабушка себе зятя выбирала? – задаёт неожиданный вопрос мой папа, и мы с Кудиновым заинтересованно к нему оборачиваемся. Одобряюще нам кивнув, Медляков продолжает рассказ. – Она считала, что мужчина в доме должен уметь всё. Чинить, ломать, строить, готовить, стирать, выпекать и даже заплетать дочерям косички. И проверила отца по всем этим пунктам.

– А что тогда должна уметь женщина? – не удерживается от вопроса главный сегодня по яйцам. Он сам себе это прозвище дал.

– Всё это же, но ещё уметь и хитрить, – бросает мужчина. – Никогда не показывать мужчине, что она это может. В её прямые обязанности входит лишь подталкивать своего мужчину к подвигам. К той же починке утюга, к тому, чтобы он сегодня приготовил им завтрак.

– И ваш отец умел заплетать косы? – интересуется Фарид.

– Да, – кивает, сделав очередной глоток своего смузи, который, на минуточку, в кухонном комбайне сделал. Но это так, мелочи. – Но, к несчастью, сестры у меня не родилось, и практиковаться ему было не на ком. Кроме как на соседской девчонке.

– Интересная политика была у вашей бабушки, – кидает Фарид. – Я бы сказал, мудрая, но немного хитрая.

– Соглашусь с вами, Фарид, – кивает Медяков. – Для меня это единственно верная идеология семьи. По мне, так всё и должно быть. Женщина рождена вдохновительницей, а мужчина – охотником. Его ремесло по праву заставляет мужчину владеть всеми навыками, что необходимы для жизни.

– А какой была мама Майи? – интересуется Фарид у Медлякова, но смотрит на меня, ожидая моего ответа. Но дать я его ему не могу. Я просто не знаю, какой она была. А Медляков тем более.

– У меня было много женщин. Я даже сейчас и не помню, – вмиг напрягается хозяин дома. – Но она была удивительной, если у нас с ней получилась такая прекрасная дочь. Умница, красавица и к тому же скромница.

– Вы не знаете, кто мама Майи? – недоумевает Кудинов.

Я бы тоже недоумевала. Мужчина принял дочь, матери которой не знает. И не хочет знать. Звучит немного странно. Да и… неестественно.

Нужно что-то срочно придумать. Легенда, которую придумал Дан, теперь точно не подходит. По его версии, я должна была быть дочерью первой любви Медлякова. Но только вот самого мужчину в легенду не посвятили, и теперь я проигрываю.

– Не знает, – вступаю в их беседу. – Мама бросила меня, когда я была маленькой. И лишь недавно я нашла папу, чему несказанно рада. Он, моя, так сказать, сестра и друг – вот вся моя семья.

– А вы уверены, что она ваша дочь? – вновь обращается Фарид с Медлякову.

– Уверен, – кивает хозяин дома ни секунды не медля. – Ты её характер видел? А силу? А длинные пальцы на ногах? Моя заслуга, – легонько бьёт себя по груди. – У нас, у всего рода, такие пальцы и такой характер.

Невольно кошусь на свои ноги и шевелю пальцами, отмечая, что они у меня и правда длинные, как у Медлякова. Как он вообще обратил на это внимание и связал в наше родство?

Ну, актёр! Ну, актёр! Ну фантазёр настоящий. Я бы никогда до такого не додумалась.