Полукровки (страница 10)
– Может, даже месяц, – сказал Даррен. – Вы же знаете, что она водит, верно? Маленький гоночный грузовик «Датсун». – Ему пришлось рассмеяться при этих словах. – Или, возможно, пейскар [13] со спальным местом, не знаю. Она всегда гоняла на «Эль Камино», «Эль Ранчеро» [14]. Однажды даже был у нее полноприводный для выезда на природу, но вы заходите, если хотите. Нам скрывать нечего.
Снаружи замялись. Даррен двумя пальцами за спиной подцепил меня. Я подошел к нему. Ноги мои онемели. Лицо онемело, сердце колотилось.
Он взял у меня миску, взял холодную сырую полоску, сунул в рот и стал долго жевать.
– Хотите? – предложил он откусанный кусок помощнику шерифа.
Тот не ответил. Теперь он внимательно рассматривал меня.
– Готов поклясться, он голоден, – сказал Даррен и точно, как всегда, метнул кусочек мяса мимо шерифа прямо в морду собаке. Та поймала его скорее рефлекторно, чем от голода, но раз уж поймала, то заглотила его.
– Нравится, – сказал Даррен, жуя и подцепляя другой кусок из миски.
– Сэр, – сказал помощник шерифа, отводя локоть назад и кладя руку на пистолет, и Даррен, будучи законопослушным гражданином, поднял руки, уронив миску. Чуть отскочив от его колена – просто несчастная случайность, офицер, – миска покатилась к нижней ступеньке, и остатки мяса полетели на брюки шерифа. Он отскочил в сторону, как его учили, выхватив пистолет.
У него за спиной, где он не видел, пировал пес и рычал, не отводя взгляда от Даррена.
– Чем вы его кормите? – спросил Даррен, наклонившись, чтобы выплюнуть свой ядовитый кусок, по-прежнему держа руки вверх. – Пончиками?
LeSabre давно уже не был допущен к эксплуатации на дорогах и по-прежнему носил чужие номера – передний был от «Ауди» с технической остановки, задний от сельхозгрузовика, остановившегося на перекус, – и от изначальной водяной помпы, вероятно, уже ничего не осталось, но все же машина довезла нас до Декатура, штат Техас.
Поскольку помощнику шерифа не в чем было обвинить Даррена, то, обыскав дом, пропахший постельным бельем Либби, что сказало бы ему, когда она была тут последний раз, ушел, велев нам позвонить, если она покажется.
– Телефон прямо на стойке, – сказал Даррен, заставив помощника шерифа оглянуться и удостовериться, что он действительно не увидел того, чего не увидел.
Его пес наверняка уже сдох к тому моменту или желал сдохнуть. Он свернулся, пытаясь выгрызть собственные кишки, которые спазмом сводила боль.
Мы заехали в одноэтажный мотель, чтобы слить бензин из уродливого «универсала». Даррен вел себя беспечно насколько мог, разглядывая чистый кончик своей зубочистки, словно набирал воду из общественной колонки.
– Значит, она потеряла контроль? – спросил я. – Либби?
– Скорее нашла, – ответил Даррен, пристально глядя на офис менеджера, – только он на четыре или пять дюймов в глубине чьей-то глотки. Судя по серьезности этого копа, думаю, что это один из его младших братьев.
– Его младших?..
– Охранник, – сказал Даррен, вытаскивая шланг из машины и держа вверх, чтобы всосать последние капли. – Это хорошие новости, – добавил он.
– Как это?
– Если они все еще разыскивают ее, это значит, что они ее еще не поймали, верно?
Мы выехали с парковки мотеля, нашли высокое место, чтобы Даррен заглушил двигатель.
Он встал с кресла, стоя одной ногой на рокер-панели, вертя головой. Прислушиваясь к городу.
Я тоже сделал так.
– Там, – сказал он, кивая в сторону охотничьего загона, выглядевшего как заброшенные здания, – собаки.
Если ты вервольф, ты говоришь слово «собаки» так, словно выплевываешь твердую макаронину.
Я посмотрел на Даррена, желая задать вопрос, но мы уже ехали.
Он так и не надел рубашку. Вервольфы не носят рубашек, даже в январе в северном Техасе.
– Они все ждут, что она снова займется своим делом, – сказал Даррен, медленно проезжая по узким улицам. – Но она бежит прямиком отсюда, верно? На всех четырех, я ее знаю.
Я смотрел вперед и вбок и в зеркало заднего обзора.
– Что с ней не так? – сказал я, затем мне пришлось прищуриться из-за света, заполнившего мое зеркало.
Служба отлова бездомных животных с низким плоским прожектором, крутившимся над кабиной. Ни звука. Просто едет.
Даррен дал фургону проехать, затем пристроился за ним.
– Тридцать минут или меньше, верно? – сказал он, отключив фары LeSabre.
Я не сразу понял – этот собаколов подставлялся. Суматохе, которую устраивает Либби, но на самом деле самой Либби.
Она, должно быть, голодна.
Последние два квартала мы прошли пешком.
– Ты собираешься… ты знаешь? – спросил я. Я был готов подхватить его брюки, если он обратится. Это были его единственные брюки.
– Это город, – сказал он в ответ.
– Для нее тоже, – ответил я.
Первая собака, которую мы нашли, издыхала. Ее кишки тянулись за ней фута на три.
– Оно стоило того? – сказал Даррен собаке и покачал головой.
Я оглянулся на собаку. Ее язык вывалился на цемент. Муравьи уже суетились в ее пасти. Я думал, они вылезают только днем, но, наверное, это были ночные муравьи. Может, просто никто их не видит.
Второй пес был сенбернаром.
Голова его валялась в канаве, туловище на чьем-то пороге.