– Я же просила меня так не называть, София, – отозвалась она, проходя внутрь квартиры и осматриваясь.

Илли Трэкот, как всегда, выглядела шикарно. Длинное, до пят, платье цвета расплавленного золота с небольшим шлейфом. Драпировка на груди, небольшой вырез и длинные рукава. Сверху короткая жилетка из натурального меха шоколадного цвета. На голове привычный тюрбан, украшенный эффектной брошкой.

– Да, не густо у тебя здесь, – произнесла она, когда осмотр был завершен, постукивая кожаными перчатками молочного цвета по раскрытой ладони. – И на это ты променяла свою жизнь в нормальном обществе.

– Смотря что ты понимаешь под словом нормальное, – отозвалась я не слишком любезно. – Что тебе нужно?

– Что ты сделала с Даниэлем? – впиваясь в меня требовательным взглядом, напрямик спросила женщина.

– Я? Ничего.

– Его тело эти дрейги тащили вниз по ступеням как какой-то мешок.

– Для тела он слишком живой. Он сам виноват и поплатился за это.

– Идиот, – констатировала матушка раздраженно.

– Полностью с тобой согласна. Так чем обязана такой чести? Пришла учить меня жизни?

– Что ты сделала, София?

– А что я сделала? – наигранно удивилась я, поворачиваясь к ней спиной и подходя к холодильнику, чтобы взять холодной воды.

Жажда вновь накатила удушливой волной. Да и матушку не мешало немного понервировать.

– Ты рассказала дрейгу о том, кто ты?

– Можешь называть вещи своими именами. Необходимости скрывать и подбирать слова больше нет, – откручивая крышку, заявила я. – Да, дрейг знает, что я тайрифи.

И тут, впервые за долгие годы, у матушки сдали нервы.

– Ах ты, дрянь! – рявкнула она, побагровев. – Как ты посмела это сделать?!

Я не спеша сделала два глотка ледяной воды и шумно выдохнула. И только после этого взглянула на женщину.

– Посмела?

– Ты на корню уничтожила работу отца. Столько долгих лет, столько упорных трудов! – продолжила вещать мать, едва не скрипя зубами от злости.

– Он мёртв уже шесть лет. Всё! Дело завершено!

– Ты должна была продолжить его труды.

Какие слова! Сколько пафоса. Интересно, она сама верит в это?

– Я ничего никому не должна. И свой долг отдала. И сомневаюсь, что ты бы уступила мне место у руля. Снова быть пешкой в ваших руках? Ну уж нет, увольте.

– Твой дар, – начала она, но я тут же её перебила, с грохотом поставив бутылку на столешницу.

– Вот именно! Мой дар! Не ваш! Мой. А быть самкой-производителем я не собираюсь. Как и подопытным кроликом. Тайрифи не средство уничтожения, не оружие. Это просто геном, шутка природы. Пора давно смириться с тем, что война проиграна. Дрейги останутся на Тэросе. И это не изменить!

– Вот как ты заговорила, – ядовито оскалилась мать. – Надо же, а такая тихая, скромная. Я всегда знала, что это маска. А всего-то надо было трахнуться с дрейгом, чтобы сущность выползла.

– Фи, мама, как грубо.

– Ты разорвёшь соглашение с дрейгом! – скомандовала мать. – Прямо сейчас! Соберёшь свои вещи и поедешь со мной. Я найду способ скрыть тебя от Форра.

– Иначе? – поинтересовалась я, скрестив руки на груди.

– Иначе я тебя уничтожу.

Она произнесла это таким тоном, что сомнений у меня не возникло. Уничтожит, раздавит, растопчет. Никогда не сомневалась в безапелляционности матери, но всё равно продолжала на что-то надеяться. Ведь несмотря на наши отношения, я оставалась её дочерью.

– Что будет с Айрин? – поинтересовалась у неё, опираясь о столешницу руками и бёдрами, глядя на мать чуть исподлобья.

Она равнодушно махнула рукой и поправила жилетку.

– Ничего. Удивляюсь твоей мягкотелости, София. Зачем она вообще тебе нужна? Неудачный эксперимент. Надо было избавиться от неё сразу, как только стало известно, что попытка не удалась.

– Айрин моя дочь.

– Тебе же известно, как она появилась на свет. Ложь, обман, притворство.

– С моей стороны этого не было, – возразила в ответ. – Не лгала, не обманывала и не притворялась. Я любила.

В первый раз. До боли, до крика, до последнего вздоха. По крайней мере, так казалось. По наивности думала, что эти чувства взаимны.

– Ох, да, – рассмеялась мать, словно прочитав мои мысли, и медленно прошлась по комнате. Шлейф платья тихо шелестел, чутко реагируя на каждое движение. – Милая, наивная София. Забитая девчонка, которая поверила, что её любят.

– Хочешь кольнуть побольнее? Так не выйдет. Я давно это пережила и переросла, – сухо ответила, наблюдая за матерью. – Вы хорошо поиграли со мной тогда. Но я выжила и получила хороший урок. Ты серьёзно думаешь, что после этого сбегу, уеду с тобой и оставлю Айрин здесь?

– Всё-таки надеюсь, что мозг у тебя есть. Сейчас дело не только в твоей гордости, которую ты выставляла напоказ все эти шесть лет. Наш мир под угрозой.

– Ох, не надо пафоса, – скривилась я, не в силах терпеть эти речи, выпрямилась и потёрла затёкшую шею, коснувшись припухшего шрама, который тут же спрятала за волосами. – Наш мир вот уже не один десяток лет вполне нормально живёт с дрейгами.

– Да? А как быть с лихорадкой? Это тоже нормально?

Я отвернулась, изучая простенькую голографическую рамку на стене. Сейчас она показывала пейзаж. Пройдет пара минут, и она сменится на другой пейзаж. Мы с Айрин сами выбирали их, когда купили. Более дорогие модели сопровождались еще и звуками природы, и ароматами, но на это у нас просто не было денег.

– Думай, что хочешь, но дочь не оставлю, – упрямо повторила я. – И с тобой не поеду. Не хочу скрываться и прятаться всю оставшуюся жизнь. И не буду играть в ваши игры. Я же знаю, что тебе надо, так что давай поговорим начистоту. Кровь тайрифи. В ней всё дело. Ты, как и отец, рассчитываешь, что я рожу избранного, не так ли? Жалкая сказка, в которой вы сами себя уверили. Но этого не будет.

– Быстро же ты перешла на другую сторону, – скривилась женщина.

– А у меня нет сторон. Нет черного и белого. Просто пытаюсь выжить, – парировала совершенно искренне.

Я действительно устала от этих заговоров, акций и попыток спасти наш мир. А вдруг его и не надо спасать?

– Интересно, как ты будешь выживать, когда от тебя все отвернутся? – продолжила мать, замирая у полки с фотографиями.

Взяла одну из них в руки и тут же поставила на место, брезгливо отряхнув пальцы.

– Угрожаешь? – поинтересовалась у неё, ожидая продолжения.

И оно не заставило себя ждать.

– На работу можешь не приходить, тебя уволили. Сегодня утром. Про оплату не спрашивай, на тебе куча штрафов. Так что денег не получишь.

– Мелочно, мам, – горько усмехнулась я, не сводя с неё тяжелого взгляда.

И это моя мать? Как? Проклятье, как в этой семейке я смогла остаться собой и не сойти с ума? Как не захлебнулась этим ядом и ненавистью? Почему сама не стала такой же?

– Квартиру тоже освобождай. Как твой арендодатель, а я выкупила это жалкое здание шесть лет назад, приказываю освободить помещение в течение двух часов. В противном случае вещи окажутся на улице.

Я некоторое время просто стояла, устало опустив плечи и переваривая услышанное.

– Что ты делаешь, мам? – тихо спросила у неё.

– Не смей меня так называть, – отрезала госпожа Трэкот, передёрнув плечом. – У меня нет дочери!

– А есть жалкая предательница, не достойная твоего внимания, – хмыкнула я. – Хорошо, если ты так ставишь вопрос, то не смею больше тебя задерживать, мне надо собирать вещи.

– Счета за лечение тебе тоже никто оплачивать не будет, – добавила она поспешно.

– Это я уже поняла и даже не рассчитывала на такую щедрость. Что-то еще? Какие новые долги ты мне припишешь? Или, может, сразу в тюрьму посадишь?

– Не подавай мне идей, София. Но в том, что происходит, ты виновата сама.

Злость яркой вспышкой возникла в груди. Столь яркой, что мне хотелось накричать в ответ, бросить в неё что-нибудь. Сдержалась, процедив едва слышно:

– Виновата? В том, что всеми силами стараюсь спасти дочь? Почему ты не можешь меня понять? Ты же сама мать…

– Потому что отказываюсь понимать глупость и дурость. Итак, твой выбор, София? Ты идёшь со мной или получаешь то, что заслужила, предав не только свою семью, но и весь Тэрос.

Я покачала головой и тихо ответила, глядя ей прямо в глаза:

– Прощай, мама.

– Мы еще посмотрим, кто в итоге окажется прав, – заявила она и вышла, оставив после себя лишь аромат дорогого парфюма.

Меня будто разом оставили силы, и я медленно сползла по стеночке вниз, обхватив голову руками.

Проклятье! Ну почему всё так? Обрушилось, свалилось, растоптало! Почему за одним происшествием сразу идёт другое? Так быстро и стремительно, не давая мне даже возможности выдохнуть и прийти в себя.

Я же так просто не выдержу. Не смогу! Одна против всех.

– Компьютер, – глухо произнесла я. – Набери номер Грейди Флокс.

С Грейди мы были хорошо знакомы и даже, можно сказать, дружили. Правда, в связи с болезнью Айрин мало общались, но мне девушка нравилась. И она обещала помочь, если понадобится помощь.

Переночую у неё пару дней, пока не найду временное пристанище.

– Связь установлена, – отозвался робот.

– Хорошо, – кивнула я, поднимаясь и подходя к переговорнику.

Грейди долго не отвечала, а когда, наконец, приняла вызов, вместо неё я увидела взбешенное лицо её парня.

– Не смей сюда больше звонить, сука! – рявкнул он и отключился, оставив меня в ступоре.

И что это было?

Попытки дозвониться еще двум другим знакомым успехом не увенчались. Мне просто не ответили. Мать добралась или дрейг уже обнародовал наш союз? Почему-то мне кажется, что второй вариант более верный.

– Дверь на место вернуть? – раздался голос сбоку, вырвав меня из не очень приятных мыслей.

– Что? – переспросила я, взглянув на одного из своих охранников.

– Мы сломали дверь, вернуть?

– Нет, не стоит. Мне надо собрать вещи, поможете вынести коробки.

– Куда отвезти? – деловито уточнил мужчина.

– Потом скажу.

Когда пойму. Интересно, как отреагирует дрейг, если я заявлюсь к нему со своими пожитками?

– Хорошо. Мы будем ждать у двери.

Я кивнула и поспешила к шкафу. Сначала надо будет переодеться. Ходить без белья мне больше не хотелось.

Это только кажется, что вещей у нас немного. Через полчаса, когда все запасные коробки кончились, я замерла, переводя дыхание и оценивая обстановку.

Из всего нашего скарба пока получилось сложить лишь вещи и игрушки Айрин, немногочисленную посуду и безделушки, которых у нас было совсем чуть-чуть. Оставалась еще кучка моих вещей. Небольшая, но еще коробка понадобится.

Послать, что ли, этих? Чего просто так у входа стоят, пусть делом займутся.

Я задумчиво повернула голову к выходу. И как раз в этот момент услышала приглушенные голоса. И даже спор.

Что опять не так? Пришла разъярённая толпа, которая хочет прилюдно сжечь меня на костре за предательство? И это не проснувшееся чувство юмора, а реальность. Мать права, предательство тайрифи не прощается.

– В чём дело? – громко спросила я, выходя из комнаты в небольшой коридор.

– София? – раздался знакомый голос, заставивший меня выскочить на лестничную площадку.

– Чар?!

Здесь, вне стен больницы, я могла так к нему обращаться.

– Чарлтон, что ты здесь делаешь?

Док действительно стоял у входа в мою, теперь бывшую, квартиру и препирался с талмудами, которые явно не хотели его пропускать.

При виде меня он просветлел, а потом вдруг нахмурился.

– Что у тебя с лицом?

– Что?

Я рефлекторно коснулась горла, где за высоким воротником был спрятан след от укуса. И только потом лица, ощупывая.