* * *

– В чем дело, брат? – обратился дон Себастьян к спутнику. Тот ехал рядом стремя к стремени и угрюмо молчал, глядя в гриву своего коня. – Я впервые вижу, чтобы ты хватался за плеть, на тебя это не похоже! Ты всегда был горячим, но злым – никогда.

– Ты меня знаешь, – ответил младший, не поднимая глаз. – Я не люблю бесплодных дел!

– Не понимаю, о чем ты.

– О дороге в эти края. С тех пор как мы миновали Сьерра-де-Эстатуа, наши поиски бесплодны! Уже третий день мы не встречаем не то что способных понять нас – вообще никого!

– Тебе ли не знать, Исидор, во что превращается народ последние три десятка лет! Отец сочтет великой удачей, если мы сможем уберечь от угасания хоть малую его часть! Никто не сулил нам легких поисков, и наш путь – не ради увеселения.

– А я и не ждал увеселительной прогулки, Себастьян! Но смотрю по сторонам и говорю тебе – и скажу отцу и кому угодно: тут нам делать нечего! Люди здесь уже перевелись, а кто остался – измельчал! Даже кабальеро нельзя отличить от крестьянина!

– Можно! – задорно улыбнулся старший брат.

– Мы разъезжаем впустую, – запальчиво продолжал младший. – А между тем у нас остается все меньше времени! Королевство готово рухнуть!

– Да дьявол бы с ним! – в свою очередь вспыхнул дон Себастьян. – Королевства создают люди, и корона не осиротеет, пока есть хоть одна голова, готовая надеть ее и вознестись выше прочих! Но на чем воссядет государь, если сама земля под его троном готова обрушиться в бездну? Ты прав, у нас мало времени, но хуже того – никому не известно, сколько именно! Промедление – наша гибель, спешка – гибель многих, которых следует спасти! Мы сейчас не на троне, но люди Исла-де-Эстрелла – наши люди. Наследники первых королей не вправе бросить их на произвол судьбы. Не забывай об этом!

– А кроме того, ты выставил меня трусом!

– Вот ты о чем! С этого следовало начинать. Я понимаю, ты рыцарь и жаждешь сражений. Но все наши сражения впереди. Пока их час не настал, запасись терпением! Придет время, и праведный гнев – гнев нашего семейства, гнев всего народа… – Сделав усилие над собой, старший брат остановился и заговорил снова, на этот раз бесстрастно: – Сейчас нам нужно собирать ко двору отца всех лучших людей: умельцев, тружеников, храбрецов. Находить их и привлекать на свою сторону, а не драться с ними! Первый раз за долгое время повстречать отважного кабальеро и сразу же поссориться, доведя до клинков, – это уже глупость! Больше так не делай.

– Ты видел его впервые, разговаривал с ним не более четверти часа. С чего ты решил, что он храбрец?

– Сомнений нет. Смог бы ты, сохраняя дворянское достоинство, взяться за соху?

– Не вижу в этом отваги!

– Так смог бы?

Младший брат не ответил.

– Даже если ты прав, – заговорил он, спустя некоторое время, – и давешний пахарь – настоящий кабальеро, из подобного ему человека не выйдет толку. Он точно сломанный меч – изначально клинок благородной стали, ныне разбитый на куски. Таким невозможно сражаться!

– Пусть так, – отвечал дон Себастьян. – Но благородная сталь всегда остается собой, и сломанный клинок можно перековать заново. Нужны лишь усилие человека, жаркий огонь… и великая цель.

Глава 2
Таверна «Пять пальцев»

– Чего угодно благородным сеньорам? – Мендес, хозяин таверны, привычно проявил радушие, наградив дворянством двоих посетителей. Возможно, и не ошибся – один из них мог бы сойти за кабальеро, ему не хватало только меча и дорогой одежды.

– Две бутылки «Пламени Юга» и пожрать чего-нибудь. – Второй, что попроще, высыпал на стойку пригоршню монет. Этот точно не был сеньором – невысокий, коренастый, со здоровенными мозолистыми ручищами. Возраст не угадать – лицо не старое, но косматые усы торчат в разные стороны и добавляют сразу лет двадцать. То ли бывалый солдат, то ли крестьянин-грахеро выбрался в город на Осенний торг и решил погулять, пока жена не видит. Да не все ли равно – лишь бы платил и не буянил, напившись.

А напиться двое посетителей были, по всему видно, не против – «Пламя Юга» хоть и готовилось из винограда, но вином не было. Умельцы выгоняли огненную жидкость из уже отжатых гроздьев. Так делалось по всему Острову, но «Пламя» из Южного удела отличалось особенной чистотой – прозрачный напиток имел запах изюма и лился в горло легко и приятно, несмотря на крепость. Жечься он начинал позже – к бутылке «Пламени» всегда подавался пузатый кувшин холодной воды. Неразведенное питье быстро отправляло неосторожного выпивоху под стол.

– Забавное название у этой таверны, Пабло. – Дон Карлос с приятелем уселся за столом. – «Пять пальцев». Что они хотели сказать таким названием?

– Да много чего. – Пабло Вальехо пригубил вина, хрустнул луковицей. – Тут тебе и открытая ладонь для приветствия, и кулак для рожи. То и другое на вывеске нарисовали. А что тебе до названия?

– Я подумал про чинкуэду. Тот самый недомеч-перекинжал, с которым таскается полгорода. Ширина клинка у основания – как раз пять пальцев.

– Весь город, – поправил Пабло, – кроме женщин и детей.

– Любимая игрушка простонародья, хотя пошла от дворян. Те, забавляясь, подражали древним воинам. Для войны чинкуэда не годится. Длинный меч либо дага не в пример лучше.

– Жалеешь, что оставил меч дома? – усмехнулся Пабло.

– Жалею! – признался кабальеро.

– Все не навоюешься?

– Так не я один!

– Только здесь не начинай! Все войны на Материке. Ты сам говорил, что для тебя они закончились!

Двадцать лет назад пикинер Пабло Вальехо, чудом оправившись от тяжелой раны, оставил военную службу и осел в Южном уделе, занявшись земледелием. Со временем он завел семью и, как говаривали в тех местах, укоренился. Спокойная жизнь вошла в привычку, былая тяга к неизведанному миру за пределами Острова тревожила лишь изредка. Мир как-то сам собой уместился в нескольких милях от фермы до города Эль Мадеро.

Однажды по соседству поселился человек из-за пределов знакомого мира – дворянин дон Карлос. Пабло не удивился, когда воин с Дальних земель его величества попросил обучить его земледелию, – некогда он сам сменил меч на соху. Соседи немало времени провели вместе и вскоре подружились. Правда, Пабло хотелось узнать побольше о жизни на Материке, а дон Карлос, как назло, оказался неразговорчивым. Он больше слушал, а если говорил о дальних краях, то скоро упирался в военное дело. Тогда кабальеро обыкновенно хмурился и замолкал.

Осенью, убрав урожай, друзья собрались в город – продать часть зерна на Осеннем торге. Заодно Пабло хотел показать дону Карлосу Эль Мадеро.

– Я видел его десять лет назад, – отмахнулся было кабальеро, но от поездки не отказался.

* * *

Пустоши сменяются полями и огородами, садами и виноградниками, за ними тесно стоят подворья, большей частью ветхие. Приезжему может показаться, что перед ним очередная деревня, но дорога идет все дальше, а дома и заборы не кончаются. На смену подворьям приходят двухэтажные дома, нависающие над узкой улицей с двух сторон, ноги пешеходов и подковы лошадей местами встречают щербатое подобие мостовой. Улицы выстраиваются в привычный городской порядок – начинают тянуться к главной площади, сжимая в ряды дома, которые без того, кажется, готовы разбежаться во все стороны, как упущенные нерадивым пастухом овцы. Здесь же у придорожного столба, надпись на котором поблекла и пошла трещинами, скучают два альгвазила.

Полновластным хозяином смотрится городская ратуша, пожалуй, даже слишком большая и величественная для провинциального города. Собор напротив нее тянет к небу шпиль колокольни, чуть в стороне огородился невысокой каменной стеной арсенал, похожий на маленькую крепость. Зодчие и здесь не поскупились на фигурные зубцы и островерхие башенки по углам. Все три здания по-настоящему красивы, построены еще во времена государя Альвара II Справедливого. Обступившие рыночную площадь, все три здания резко отличаются от соседних, за что саму площадь прозвали площадью Трех Сеньоров.

Двести лет назад дон Гонсало Хименес граф де Монтойа, королевским посланником объезжая селения Южного удела, обратил внимание на обширную равнину близ горы Торо Браво. Отдыхая под одиноко стоящим деревом, граф задумался о постройке города, из которого можно было бы управлять всем уделом, и убедил короля основать его. В городе процветала торговля – рынок на площади Трех Сеньоров собирал крестьян со всего удела и мог бы сравниться с рынками портовых городов. Эль-Мадеро-пара-эль-Виахеро – так назывался город изначально – рос и богател. Ремесленники создавали гильдии, начали появляться люди искусства и науки.

Времена изменились. Королевские взоры все чаще устремлялись за море, минуя собственные владения. Южный удел приходил в упадок, а вместе с ним и город. Даже былое название сократилось до Эль Мадеро – Древо-для-Путника стало простой Деревяшкой, и лишь три здания вокруг рыночной площади напоминали о лучших временах – три сеньора растерянно возвышались среди разношерстного сброда, столпившегося вокруг них.

С рядами каменных домов соседствуют деревянные и глинобитные постройки: лавки, склады и мастерские. Некогда возведенные на скорую руку, они словно обвыклись на своих местах и теперь нипочем не уступают их более долговечным сородичам. Даже те из них, что успели обветшать и покоситься, держатся с завидным упрямством, гордо выставляя напоказ потемневшие облупленные стены и пустые глазницы окон. То же самое видно и среди жителей – спокойные, ничем не примечательные лица горожан перемежаются щербатыми полуразбойными рожами.

Таков Эль Мадеро – главный и единственный город Южного удела Островного Королевства. Таков его народ.

Алонсо де Вега.История восстания в Южном уделеОстровного Королевства

* * *

– Прошу прощения, господа. – Возле стола, за которым ужинали дон Карлос и Пабло, остановился высокий юноша в запыленных одеждах небогатого странника. – Вы позволите мне присесть?

Дон Карлос кивнул в ответ, Пабло подвинулся на лавке.

– Благодарю вас. – Незнакомец устроился рядом со старым солдатом, уместив сбоку дорожную котомку. – Прочие столы совершенно заняты. Я прибыл издалека и здесь никого не знаю.

– Это поправимо. – Уже захмелевший Пабло хлопнул юношу по плечу. Тот, несмотря на явную худобу, не дрогнул. – Пабло Вальехо, – представился солдат. – Благородный кабальеро напротив тебя – дон Карлос де Альварадо. Мы всегда рады хорошим людям, сеньор…

– Алонсо де Вега, – назвался незнакомец.

Взяли еще вина и закуски на всех, беседа пошла живее.

– Ты, стало быть, издалека? – спросил Пабло.

– Срединный удел. Нет, не столица. Я родился в Эль Пасо.

– Юноша не робкого десятка, если путешествует один, – заговорил до сих пор молчавший дон Карлос. – Ты не боишься разбойников?

– Разбойникам я ни к чему, – спокойно ответил Алонсо. – Все мое богатство здесь и здесь. – Он коснулся ладонью лба и груди. – А этого силой не отнять. А еще вот. – Он положил на стол и пододвинул к дону Карлосу увесистую книгу.

Идальго принялся перелистывать плотную бумагу. С десяток искусных рисунков домов и людей, несколько страниц исписаны убористым почерком – далее в книге не было ничего.

– Пустая книга? – с недоумением поднял глаза дон Карлос.

– Я сам заполню ее, – кивнул в ответ Алонсо. – Ради этого я отправился в путь. Мой замысел – обойти Исла-де-Эстрелла из конца в конец и написать книгу о жизни и народе Острова. Может быть, и вы сумеете добавить в нее пару строк от своего имени?

– Это вряд ли! – усмехнулся Вальехо. – Видишь ли, сеньор Алонсо, мы с доном Карлосом последние полгода просидели на грядках и наконец-то выбрались в город. Это нам тебя расспрашивать о том, что происходит в большом мире, как живут люди в соседних уделах! Хотя дон Карлос был на Материке…