Непобедимая и легендарная (страница 13)
В толпе солдат-татар этот тип сразу бросался в глаза своей, если можно так сказать, нетипичностью. И к гадалке ходить не надо для того, чтобы понять, что не простой штатский ночевал в одной палатке с подпоручиком Фейзулиным, совсем не простой. И за крымского татарина он мог сойти только для человека, несведущего в восточных делах. И в самом деле, он походил на своих гостеприимных хозяев не более, чем я на жителя Монголии. Деланная невозмутимость пленника тоже говорила о многом.
Хорошенько подумав, я пришел к выводу, что наш гость – птица залетная и весьма интересная. Правда, прибыл он в Крым не из Франции или Британии. Так что наш с ним разговор мог быть интересным.
Я приказал морпехам отвести этого господина в специально оборудованное для подобных бесед купе и отдал еще несколько распоряжений по отряду, после чего отправился за ним следом.
Усадив пленника на сиденье, оба морпеха остались в коридоре, откуда внимательно следили за ним. Господин демонстрировал самообладание вождя краснокожих и, не говоря ни слова, продолжал смотреть в окно купе.
Я не спеша уселся на сиденье напротив него и махнул рукой морпехам, чтобы оставили нас одних.
– Уважаемый, – сказал я на языке своих далеких предков, – меня интересует ваше имя и чин в турецкой армии, а также, какое задание вы получили от своего начальства, отправляясь на территорию Советской России.
Похоже, мои слова пробили его защиту – лицо моего визави на мгновение утратило невозмутимость. Потом маска безразличия вернулась на место, но я уже понял, что не ошибся, и он именно тот, кем я его считаю.
– Уважаемый, – снова сказал я по-турецки, – я жду от вас ответа. Тем или иным путем я все равно узнаю от вас все, что мне нужно. Я, как и вы, служу в разведке, а значит, для меня не является невозможным то, что счел бы для себя неприемлемым обычный русский офицер.
– Я не боюсь пыток, – презрительно сказал мне незнакомец на довольно хорошем русском языке. – Применив ко мне силу, вы ничего не добьетесь.
– Можно обойтись и без применения силы… – Я тоже перешел на русский язык, достав из своего саквояжа коробочку с одноразовыми шприцами и ампулами, я продемонстрировал все это упрямцу.
– Вам эти вещи не знакомы, но я скажу, что сие – препарат, именуемый у нас «сывороткой правды». Один укол – и вскоре вы начнете рассказывать мне такие вещи, о которых вы давно уже и сами позабыли. Причем я вас и пальцем не трону – вы будете рады сообщить мне все новые и новые сведения о своей служебной деятельности. Но мне не очень хочется применять к вам это средство. Я надеюсь на ваше благоразумие. Тем более что сведения, которые вы так героически стараетесь сохранить, скоро мне и так будут известны. Ну, уважаемый, я жду вашего решения…
– Вы, наверное, посланец шайтана и пришли к нам из самого Джаханнама, а прислуживают вам сыновья ифритов и смертных женщин… – сказал допрашиваемый, косясь на коробочку со шпицами и ампулами.
– Уважаемый, вы ошибаетесь, – ответил я, – вы говорите с правоверным мусульманином. Но мне противно, когда то, что завещал нам Пророк Мухаммед, люди, считающие себя настоящими мусульманами, пачкают в крови беззащитных женщин, детей и стариков. И разве не сказал Пророк, что нет нам больших братьев, чем ахль аль-китаб – люди Писания: христиане (аль-насара), и иудеи (аль-яхуди), – запретив их насильно обращать в ислам? Ислам запрещает мусульманам оскорблять или покушаться на жизнь, имущество, честь и достоинство ахль аль-китаб. Скажите мне, эфенди: разве первые халифы и их полководцы опускались до резни покоренных иноверных народов? Нет, они лишь ограничивались обложением их хараджем.