«Скверный маг, – огорчился Ригар. Неподдельно, так огорчается скульптор, расколовший прекрасную статую случайным ударом резца. – Ничему тебя не научил. Вернись в Аргоссу, безумец!»

«Я тебя тоже люблю, учитель, – растянул рот в ухмылке Эрей. – Давеча как раз о любви говорили».

И сразу его отпустило.

– Хорошо пошли! – пробурчал Викард. – Набрал силушку Алер, ожил, родимый.

– Шест до дна не достал! – поделился Даждьбор. – Тверк, ставь рулевое весло, пока не поймало стремниной.

Рулевым веслом деловитые мрази именовали бревно, обтёсанное топором до состояния толстой доски. Викард заявил с видом знатока, что эта штуковина зовётся гребь, но на него зашикали: длинное назвище звучало солиднее, а «гребь» все сочли за ругательство. Для упора пристроили небольшую рогатину, нарекли кормовой уключиной. Держалось всё на честном слове и отборном мате дружины, щедро делившейся наболевшим. Эрей подкинул пару заклятий, чтоб не огорчать мракоборцев, потому как рулить подобным веслом, да при этом уходить со стремнины не смогли бы и бывалые кормчие.

– Работает! – улыбался Тверк. – Смещаемся к берегу, мрази!

Он бы руки потёр, да гребь мешала. Вместо него Стейси Ван-Свитт потёр и руки, и ноги, и даже на спине поёрзал от счастья. Настолько опостылел пеший маршрут, что мрази радовались, как дети.

Ликования добавил зелёный парус, сделанный из плаща Истерро. Бабник горестно вздыхал да охал, оплакивая одёжку, а остальные едва не сплясали, когда ветер надул полотно и прибавил скорости ненадёжному судну.

Маг считал мракоборцев бойцами, умудрёнными вечными схватками с нечистью, а на деле они оказались мальчишками!

Вскоре течение заметно стихло, и лишь парус двигал вперёд махину, которую Тверк обозвал ковчегом. Пойма Алера наполнялась водой. Опасность сесть на мель миновала, инь-чиане отложили шесты и приготовили весла – те же брёвна, обтёсанные топором. Но перед гребными работами затребовали еды и чаю, горяченького, с дымком.

Стейси распричитался, обзывая их нелюдями ненасытными, но горячего чаю хотелось всем, а дежурил сегодня Ван-Свитт.

Тверк сдал гребь под присмотр Врану. С невразумительной руганью древоид растолкал Истерро, задремавшего на куче тюков в обнимку с пресловутым поленом. Из-под спины монаха вынул котелок с закопчённой рыбой. Сонный Бабник округлил глаза, только теперь осознав, что рубаха, и без того несвежая, перепачкана в саже и воняет хуже старых рыбачьих сетей.

«Чешуйчатая скотина», как именовали каждый улов, всем порядком поднадоела, но дичи добыть не получалось, а крупы, взятые в деревне с пиявцами, доели ещё второго дня. Жрёте, как вурдалаки, – ругался древоид, тыча обличающим пальцем в варваров. – Ладно бы охотились, падлы!

А рыбу кто достал? – обижался Викард. – Сами впроголодь живём, всё вам отдаём!

Вот и теперь дружинники морщились, но хватали рыбку за рыбкой из полного котелка. Не до жиру, питайся, чем Бог угостил.

Эрей посмотрел на Стейси, с мрачным видом стругавшего палочки для будущего костерка, послушал ворчание о великих бедах, что обрушатся на маленький плот: о спалённом парусе, о прожжённом ставе, о пробитом магическом куполе… Признал пророчества справедливыми и помог, раскрошил крупинку кремня, вмиг вскипятив воду под чай.

Ван-Свитт умилился от благодарности, изрёк, что от магов случается польза, и живенько набросал в котёл разных травок из поясного мешочка.

После обеда Викард заявил, что можно вздремнуть для отрады души. Но на него зашикали, кинули всем, что не жалко. Берсерк обвинил друзей в полном отсутствии романтизму, но не чинясь налёг на весло. Даждьбор пристроился с другой стороны. Плот сразу обрёл устойчивость и пошёл быстрее по водной глади.

Ближе к затмению варвары взмокли. Они приближались к затору: к огромному каменному завалу, перегородившему реку. Алер вновь обращался в озеро и, отражаясь от плотной препоны, шёл в противоток вдоль берегов, закручиваясь в водовороты.

– Тверк, к рулю! – крикнул Эрей. – Правь к ближайшему берегу!

Распоряжение припозднилось. Хрустнуло весло в пальцах Даждьбора, ударило мразя в плечо, опрокинуло. Невесть откуда взявшийся вал подкинул ввысь непрочное судно, ветер разодрал льняной парус. Отчего развязались верёвки, заговорённые Стейси Ван-Свиттом, не понял даже Эрей.

Мир застыл, обесСилев, оглохнув, лишь раскрывались беззвучно рты, пока плот расходился по брёвнышку, рассыпался в жадные волны, а через миг все очнулись в воде, холодной, тягучей, голодной.

Эрея отбросило в сторону и понесло на гребне волны. Аквамарин, скромный, тусклый, найденный в юных горах Готтана, подчинил себе бурный поток, вознёс тёмного мага над хаосом, осторожно оставил на вершине завала. В нагромождении валунов маг углядел подходящую щель и быстро скинул мешочек с заготовленным мажьим порохом. Он успел загнать кремень под ногти, когда на соседний валун запрыгнул взмокший Даритель.

– Остальным не так повезло, – сморщившись, ткнул пальцем полковник.

Эрей скосил глаз на Алер.

Плот разметало в разные стороны, но мрази тонуть не собирались. Их нелегко было сжить со Свету, и невозможно схоронить во Тьме.

Викард уже выгребал на берег, таща на себе монаха, наглотавшегося студёной водицы. Истерро был напуган, стучал зубами, но упорно подтягивал к груди тючок, в котором обычно таскал писания. Кто что спасает, – усмехнулся Эрей. – Побратим прихватил монаха, оружие, котелок. А Истерро бьётся за книги!

Даждьбор тоже плыл в сторону Мельт, ища спасения на берегу, близком к родному краю. Его унесло противотоком, но варварам холодная река нипочём, так, освежила немного, а то упарился, махая веслом.

Тверк расслабился в воде, бревно бревном, прости, зелёный, сравнение грешное! А на нём восседал, скрестив ноги, Стейси. Покорившегося потоку древоида относило к правому берегу.

Альбину Врану повезло меньше: вода прихватила, стиснула ноги, утянула и прихлопнула пенным валом. Но вскоре он выплыл вновь, упираясь во что-то мечом. Алер окрасился алым, под ногами Врана мелькнул длинный ус, обозначив большого сома. Руда, из которой был выкован меч, позаботилась о хозяине, пронзила голову склизкой твари и направила к берегу. Альбин встал в полный рост, подбоченился и катил на рыбине, уходя от волны.

– Не так всё плохо, полковник, – от души улыбнулся Эрей.

Даритель скривился ещё сильнее.

Алер взбесился водоворотами, ударил струями в беглецов. Но обратная формула аквамарина всё ещё не утратила Силы, и вода застыла, подчинившись приказу, пленённая магом Камней.

– Не только демоны управляют Стихиями! – пояснил мальчишке Эрей. – Но зачем всё это, ответь напоследок?

Даритель бессильно смотрел, как выбираются на берег мрази. Как к Викарду пикирует злобный Дэйв, выполняя распоряжение мага. Как инь-чианин, матеря светотень, швыряет Бабника на спину коня, запрыгивает сам между крыльев, лупит целькона в бока, принуждая сорваться в полёт. И вместо того, чтоб спешить к побратиму, направляет Дэйва к Мельтским горам.

– Всё рассчитано, маг Камней? – холодно уточнил Даритель. – Спас товарищей, а сам подставился? Но ведь главный приз у меня! Найдёшь ли аквамарин в мешочке? Хватит ли Сил вскрыть ещё один?

Эрей молчал, дожидался ответа.

– Тебе интересно, зачем? Ради любви, убийца! Разве ты сможешь понять? Любить иногда – всё равно что дышать! А если тебя лишают воздуха, на что решишься, чтоб снова вздохнуть?

– Так кого же ты любишь? – выгнул бровь Эрей, не делая попытки спастись.

Он казался спокойным, покорным, и Даритель увлёкся обличительной речью. Маг был готов, в самом деле готов услышать имя Милины, страшное в безысходности. Но Даритель рыкнул сквозь зубы:

– Сестру!

И Эрей расхохотался в ответ.

Демоны скоры, но маги быстрее. А Эрей был стремительней любого мага.

Даритель ещё хмурился на дерзкий смех, а ритуальный нож, вспоров руку мага, коснулся правой щеки предателя. Пальцы Эрея хранили частицы аквамариновой пыли, заклятье связало Гонта, заставило окоченеть. Ох ты ж, болото стоячее!

Ладонь мага легла на влажную рану, смешивая воду и чёрную кровь с примесью злого проклятья, убивавшего Императрицу.

– Хэнт то даэрэ, хэнт иллио! Хэнт карап лэгро! Кнез ма, тен окросс туа дэан, тен окросс фетэн колло! Вайли о сейто! Тейго о порри но! – нараспев произнёс он заклятье, от которого побелел Даритель. – Именем Тьмы, именем Света, именем Бога Единого! Княже, дозволь обратить заклятье, вернуть его злобу сказавшему слово! Да сбудется по речённому! Да обернётся зло против него!

Дар Гонт закричал, забился, рванулся от холодной руки, от горького яда порчи, втекавшего в рваную рану. Щека его онемела, а Эрей делился проклятой кровью, завещая судьбу Императрицы.

Сверху донёсся металлический клёкот, маг даже не дёрнулся, не обернулся, он понял, что на помощь Дарителю примчался недобитый грифон. Свистнули хищные стрелы, и снова маг не стал отвлекаться, вливая чужую судьбу в жилы сказавшего слово смерти. Он и так знал: Тверк Тополь добрался до берега, не расставшись ни с луком, ни с мешком у пояса, полным серебряной смерти.

Инквизитор заметался, не зная, как быть. Он должен был догонять целькона, преследуя светлого мага, а вместо этого ввязался в бой, подставился под стрелы Тверка. Стрелял древоид, что песню пел, звонко, красиво выводил мелодию. Одна из стрел зацепила грифона, особая, с алым пером. Праобор вздрогнул, посмотрел на руку. Заклекотал от ярости.

Не нашлось у Тверка яда глиссарха, но уж в травяной отраве кое-что смыслил хитроумный мразь. И с памятной стычки в полях Альтавины всегда носил в колчане десяток сюрпризов, как он их называл, перемазанных ядовитым соком.

Инквизитор увернулся от новой стрелы, из последних сил поспешил к Дарителю. Споткнулся, упал на камни.

«Спасибо, древоид. За себя и Викарда, которого теперь не догнать. Но приказываю: уходи, пробивайся к войскам Императора!»

Вслух Эрей не сказал, лишь качнул плечом и взглянул на взмокшего Тверка. Тот кивнул, приучился уже понимать. Схватил Стейси, потащил от реки. Альбин Вран, не дожидаясь приказа, уже торопился вверх по течению, ведомый мудрым мечом.

Тогда Эрей, не отнимая руки от щеки помертвевшего Гонта, щёлкнул пальцами боевой правой, зажигая растёртый кремень.

Под ногами, под толщей камней, где-то в самых недрах плотины вспыхнул магический порох, и мощным взрывом освободило реку, погребая в обвале Дарителя, мага Камней и грифона.

Духи Стихий

Во множестве древних свитков говорится о том, что Гариту создали первые дети, порождённые Светлыми магами.

Потому находится клетка Демонов недалеко от Венниссы, исконной обители Света.

Мало кто из недемонов имел возможность побывать в Гарите, хотя доступ внутрь долины открыт. Находились смельчаки и герои, что бродили по самой кромке. Были те, кто делал шаг-другой за, похваляясь удалью и безрассудством. Сколько их вернулось обратно? Об этом легенды молчат.

Не любят Демоны, когда их тревожат, и из сведений о Гарите имеем одни лишь слухи, которые некому подтвердить. Ибо даже вольные демоны не говорят о родной земле.

Правит Демонами древнейший Дух, именуемый Свашши. Мало о нём сказаний, даже неясно, какой Стихии этот демон принадлежит. Сколько ему лет – загадка, потому что ни разу за всю историю не упоминалось об ином правителе, только о грозном безжалостном Свашши. Но один ли это Демон, или каждого, ставшего Старейшиной Духов, называют именем Свашши, не ясно. Свашши – свободный демон, но опять же нигде не сказано, что он хоть раз покидал Гариту.

Остались в мире вольные Духи, и по ним мы можем судить о расе.