Елена Пронина: Пьедестал для богини

Глава 1. Пантера

Рэн Лермонд по прозвищу Призрак вернулся в Авалонус ранним утром, почти ночью. И время, и место прибытия он рассчитал довольно точно: оказался прямо на вершине Санктуария, горы в пригороде Вестполса.

Это место считалось достопримечательностью: вершины у горы как таковой не было, как будто ее срубили чем-то острым, а вместо нее установили скульптурную композицию. В центре гладкой горной площадки возвышался пустующий пьедестал, а по периметру располагались каменные изваяния мужчин с неприкрытыми детородными органами в полной боевой готовности. Рэн оказался как раз рядом с пьедесталом.

«Хорошо хоть не на нем», – усмехнулся про себя путешественник. Он полагал, что некогда здесь стояла статуя богини Весты, которая в каком-то из миров считалась покровительницей домашнего очага – не случайно же этот алтарь находился в непосредственной близости от города, название которого созвучно этому божественному имени. Впрочем, аборигены про Весту не помнили или не знали, и потому догадки относительно того, что было когда-то на ныне пустующем пьедестале, строили разные, рассказывая любопытствующим туристам самые невероятные истории.

В этот предрассветный час возле Санктуария никого не было и быть не могло: солнце еще не взошло, а только-только должно было появиться на горизонте. Можно было спокойно спускаться по каменным ступеням лестницы, окольцевавшей священную гору спиралью, и идти в город, где ждали и постель, и сытный завтрак. Но вместо того, чтобы расслабиться, Рэн напрягся: он почувствовал, что является не единственным посетителем этого каменного музея. Между лопатками он ощутил чей-то взгляд, опасный, словно дуло револьвера.

Он резко развернулся, одновременно выхватив кинжал. Его глаза встретились с желто-зелеными глазами пантеры. Но встревожило его не столько присутствие хищника, сколько его нестандартное поведение и необычная для зверя внешность. Пантера не готовилась к прыжку, а пристально наблюдала за ним, глаза же ее светились ярче, чем следует, и зрачки были не узкими, как у кошки, а почти человеческими. Хищница (Рэн почему-то был уверен, что это именно хищница, а не хищник) смотрела ему в глаза, как будто гипнотизируя, и на него нахлынули неуместные воспоминания.

Вот он, еще молодой и способный любить, заходит в бальный зал с самой прекрасной, как тогда ему казалось, из женщин. Он окрылен, ведь она согласилась стать его спутницей не на простом светском вечере, а на самом Празднике летнего солнцестояния. Сердце его бьется чаще, чем следовало бы, но маска полностью скрывает лицо, и он надеется, что ни его возлюбленная, ни кто-то другой не заметят его волнения.

Вот объявляют огненный танец, и он, нежно обняв свою спутницу за талию, уверенно притягивает ее к себе. Вскоре партнеры забывают обо всем на свете, их тела сливаются и двигаются так слажено и гармонично, будто они долго репетировали свои па. Десять коротких минут они безумно близки друг другу: ближе, чем брат и сестра, и ближе, чем супруги. Все-таки огненный танец не зря получил свое название: в нем были страсть и нежность, откровенность и чувственность. Когда музыка затихла, он с трудом заставил себя отпустить Евжени, которая прильнула к нему и, казалось, тоже не хочет отдаляться.

Неизвестно, сколько бы Рэн простоял, грезя наяву и представляя собой легкую добычу, если бы не начало всходить солнце. Как только первый луч его окрасил горизонт лиловым всполохом, пантера поднялась на все четыре лапы и в несколько прыжков покинула Санктуарий, исчезнув в темноте.

Рэн очнулся и, быстро взяв себя в руки, поспешил спуститься с горы и попасть в город, где он будет недосягаем для пантер и других хищников, даже самых хитрых и странных.

Авалонус был примечателен тем, что имел множество дыр, служащих своеобразными проходами в иные миры. Для охотников за артефактами, к числу которых относился и Рэн Лермонд, более удобного для проживания местечка, пожалуй, не было. Он слышал про наличие других «дырявых» миров, и в парочке из них даже бывал, но они не пришлись ему по душе.

Один был слишком шумным, пестрым и дисгармоничным, из-за чего кишмя кишел Крылатыми Стражами, призванными блюсти равновесие. Там Рэн на каждом шагу рисковал быть узнанным и пойманным.

Второй мир был родным для Евжени и его матери. Знать этого наверняка Рэн не мог, но чувствовал. И понимал, что за этим миром Охотники наблюдают пристальнее, чем за другими. Задерживаться в нем надолго для Рэна тоже не было безопасным.

Другое дело – Авалонус, где стекавшееся из разных «прорех» разнородное и противоречивое умудрялось чудесным образом сливаться, образуя нечто гармоничное или хотя бы не уродливое. Значительного нарушения равновесия Рэн, научившийся за многие годы скитаний по отражениям ощущать дисгармонию чуть ли не физически, в Авалонусе не замечал. Это давало ему надежду, что посланцев Верховных Бессмертных в этом мире нет: нечего им было здесь делать. А про порталы Стражи, вероятно, еще не прочухали, так как появляться «прорехи» стали относительно недавно: возможно, как раз в результате нарушения вселенского равновесия, невольным виновником которого стал несколько десятков лет назад сам Рэн Лермонд, урожденный Рэн Факар.

Скрываясь от преследования, он вынужден был поменять фамилию. В Авалонусе лермондами называли собак, скрещенных с волками. А в одном из миров, где довелось побывать Рэну, с этим словом была созвучная фамилия поэта, написавшего «Демона». Рэн невольно ассоциировал себя с опальным ангелом – героем этой поэмы.

А вот имя Рэн оставил себе свое, благо на Авалонусе оно было одним из самых распространенных. Впрочем, местные называли его Призраком, так как он всегда исчезал и появлялся неожиданно.

В Вестполсе Рэн отдыхал между выполнением заказов, здесь же находил и заказчиков.

Ему не было удобно приобретать здесь дом: он бы все равно большую часть времени пустовал. Да и содержание собственной недвижимости было делом накладным. Рэн посчитал, что дешевле и удобнее будет снимать комнату на постоялом дворе, и в гостевом доме «Бродячий пес» у него был оплаченный надолго вперед номер. В его отсутствие в комнату никто не входил, кроме Вестелы – дочери хозяина гостиницы Пиэра Хмелько. Девушка выполняла роль горничной, правда, не для всех, а для самых почитаемых клиентов, снимавших наиболее дорогие номера.

Также Вестела по прозвищу Златовласка развлекала клиентов трактира при гостинице своим пением.

Девушка, только-только встретившая свою восемнадцатую весну, была среднего роста, не худенькой, но гибкой и грациозной. Черты лица у нее были мягкими, взгляд изумрудных глаз – теплым. Золотисто-русые локоны крупными волнами падали на покатые плечи. Сочные пухлые губки, покрытые светлым блеском, почти всегда приветливо улыбались.

В «Бродячем псе» нередко собирались люди с репутацией маргиналов, но даже они не позволяли себе обращаться с Вестелой грубо и непочтенно. Завсегдатаи этого заведения относились к ней, как к ангелу, случайно залетевшему в их дыру и одаряющего их незаслуженным ими светом. Они не смели оскорбить ее косым взглядом и неприличным жестом в ее адрес (хотя между собой в ее присутствии грязно браниться и устраивать грубые разборки не стеснялись). А если и находилась заблудшая овца, нарушавшая неписанное правило относиться к Вестеле с почтением, словно к невинной сестре, то аборигены живо наставляли «барана» на путь истинный.

Именно в «Бродячего пса» и направился Рэн, войдя в ворота Вестполса.

Пиэр встретил постояльца так, будто тот был в отлучке не полгода, а всего ночь. Пожелав Призраку доброго утра и выдав ему ключ от номера, зевнул и побрел в трактир: будить повара и делать распоряжения насчет завтрака для постояльцев.

Рэн поднялся к себе, отпер дверь, остановился на пороге, окинув помещение придирчивым взглядом. Присутствия посторонних в номере он не обнаружил. Войдя, плотно закрыл за собой дверь и прошел в душевую: в дорогих номерах гостиницы были даже такие. Правда, «водоснабжение» их осуществлялось не централизованно, как в некоторых мирах, а посредством установленных на крыше бочек, наполнявшихся водой дважды в день с помощью шлангов и насосов (если накануне не было дождя, наполнившего бочки естественным способом).

Душ Рэн принимал поспешно, не желая надолго оставаться беззащитным. Несмотря на то что он находился за высокими стенами Вестполса, в запертой изнутри комнате с решетками на окнах он не чувствовал себя в безопасности. На этот раз почему-то не чувствовал.

Собаки взяли след. Холод между лопатками – верный знак того, что киллер где-то близко. Рэн уж было поверил в то, что они, наконец-то, решили оставить его в покое: вот уже несколько лет он жил в этом мире, и никто не тревожил его. Он даже потерял осторожность, позволив себе обосноваться в столичном городе и обзаведясь здесь множеством полезных и приятных знакомств. Как тогда в родном Златограде – столице Терры, когда за ним еще никто не охотился.

Тогда он был обычным молодым человеком – завидным женихом и мотом, безжалостно прожигающим жизнь. Унаследовав от отца приличный капиталец, титул и привлекательную внешность, он одновременно перенял от своего неравнодушного к соблазнам этого мира папаши страсть к азартным играм и любовь к женщинам.

Он только вступал на стезю разврата и готовился полностью отдаться разгульной жизни, вкусить все грехи этого мира, как на горизонте возникла она – дьяволица с ангельской внешностью, невероятно сильно похожая на его мать. Он был еще ребенком, когда его родительница исчезла в неизвестном направлении при невероятных обстоятельствах, оставив его на воспитание человеку, который и о себе-то не мог толком позаботиться. Знакомство с таинственной красавицей перевернуло жизнь Рэна, заставив забыть о наслаждениях и пробудив все лучшее, что было в нем, о чем он даже не подозревал: мужество, доброту, благородство и даже готовность жертвовать собой ради других, ради нее. И вот к чему это привело?

Вот уже более полувека он скитается по мирам, как зверь, преследуемый опытными охотниками. Характер его закалился, став твердым и холодным, словно клинок, сердце очерствело, душа покрылась коростами. Было время, когда он не мог владеть собой, и все его чувства читались на лице. Теперь он научился скрывать эмоции, и ему не нужна была маска, чтобы спрятать их. Его видели таким, каким он хотел казаться.

Он по-прежнему был привлекательным внешне: много выше среднего человеческого роста, стройный, мускулистый, с жесткими скулами и казавшимися теплыми карими глазами – мечта любой красотки. Тем более что выглядел он, несмотря на десятки лет неспокойной жизни, по-прежнему молодо: вряд ли кто дал бы ему больше 30 лет, если б только не заглянул ему в глаза (они его выдавали).

Это все оно – Время. Рэну удалось открыть, что оно не везде течет одинаково: где-то вперед, а где-то вспять, где-то спиралью, а где-то – волнами, где-то быстро, как горная река, а где-то медленно, почти незаметно. Лавируя между мирами с разным ходом времени, он умудрился избежать старости. Разумеется не он сам, а лишь его тело. Душа уже порядком поизносилась и жаждала отдохновения. Но нет ей покоя, после того как он впервые переступил границу между реальностями, и не будет уже никогда. Теперь он вечный странник, вечный беглец – изгой.

Необходимость бесконечно уходить от погони развила в нем звериное чутье, значительно превосходящее интуицию обычного человека. Он все подмечал, и спина его напрягалась раньше, чем за ней оказывался враг, так что он всегда встречал опасность лицом к лицу (если только не удавалось скрыться, избежав этой недоброй встречи). Вот и сейчас он совершенно точно знал, что охотник где-то рядом, в том же мире, что и он – его ощущения нельзя было истолковать многозначно.