Пока они с Лори сверлили друг друга взглядом, Рурлаф планомерно выталкивал Герна из комнаты. Когда же они уже вышли, альв резко обернулся к двери и крикнул:

– А вас, магистр Рурлаф, я попрошу остаться.

– Ага, – Вил тряхнул золотистой головой. – Они его все-таки выгнали.

Оба эльфа стояли по бокам двери, опершись спиной о кору Дерева.

– Ну как? Сильно тебе досталось? – спросил Эд. – Она бывает чертовски черствой, когда сердится.

– А еще она плакса, – добавил Вил.

– И у нее нет чувства меры, – вставил Эд.

– И чувства самосохранения тоже.

– Она добрая девочка.

– Но ее способности слишком тяжелая ноша для такой, как она.

– И тем не менее она все еще жива.

– Уже двести пятьдесят лет как.

– И она управляет этой Землей и ее магией.

– Больше ста лет.

– Именно поэтому мы боимся ее, – заключили эльфы хором.

– Боитесь? – усмехнулся Герн, спускаясь с крыльца. Его клыки сверкнули на солнце. – По-моему мы все здесь не в том положении, чтобы бояться.

– Мне казалось, что будет лучше, если я помогу там. – Рурлаф обернулся в дверях, и комната озарилась его невинно-обворожительной улыбкой.

– А мне казалось, – мрачно сказал секретарь архимага, что ты выполняешь приказы университета. И что твой приказ запрещает тебе покидать место службы.

– Насчет этого, – в тон ему сказала Лоркан. – Мои полномочия предусматривают, что в случае чрезвычайной ситуации я могу вызвать на помощь любого сотрудника Университета. У меня тут два рапорта… – она извлекла из рукава свитки пергамента. – В первом говорится, что магистр Рурлаф был вызван мною…

Альв попытался было возражать, но Лоркан не дала ему открыть рта.

– Действовать нужно было быстро, и не было больше никого, кто был бы одновременно посвящен в ситуацию и обладал соответствующими навыками. И неважно, как он был в тот момент занят! И второе… Я прошу оставить магистра здесь до окончания операции. – Лори задумчиво постучала пергаментами по столу и протянула их Лоувейну. – Если вы подпишите это сейчас, нам удастся избежать ненужной суеты и неразберихи. Так я думаю.

Альв развернул одну из бумаг и пробежал ее глазами.

– Ну что ж… – он усмехнулся, и эта усмешка сделала его похожим на эльфа. – Как насчет того, что я подпишу эти бумаги, а ты пообещаешь мне выйти за нашего принца?

– А как насчет того, – фыркнула Лори, – что я собираю своих людей и Рурлафа, и мы прячемся где-нибудь в лесах. А вы разбирайтесь здесь, как знаете. Я не могу работать в таких условиях. Когда все утрясется, я подам на вас жалобу в совет. Неважно, как сильно меня там не любят, но мало кто хочет терпеть в университете альвов. Так что вне зависимости от того – выживете ли лично вы в этой заварушке, для оставшихся нелюдей в университете это будет серьезной проблемой.

– Мда, – секретарь архимага мрачно посмотрел на свою овсянку. – Вне зависимости от того, кто тебя воспитывал, совершенно очевидно, что интриговать ты училась у матери.

4

– Это место, – вздохнул Эд, – возникло благодаря любви. Но с тех пор и на протяжении многих веков им правила ненависть. Одна только ненависть. А ненависть порождает чудовищ.

Они сидели в неглубоком овраге и чувствовали, как тихо стонет и вздрагивает земля. Они сидели так тихо, что даже птица не увидела бы их, но покрытые инеем камыш и ветки, что переплелись над их головами, то и дело трепетали, посыпая охотников морозными иголочками и мерцая в лучах солнца. К тому же Герн уже давно почувствовал запах – легкий, терпкий, похожий на запах прелой листвы.

– Теплота, свет и любовь могут усыпить ненависть, однако совсем уничтожить ее нельзя. Раз родившись, она будет существовать вечно, – тем временем продолжал эльф. – Поэтому достаточно любой ерунды – малейшей искорки, чтобы она вспыхнула с новой силой. Ненависть просыпается в земле, в воде, в воздухе, в деревьях, в животных и… – скосив глаза на Герна, он улыбнулся и вытащил из-за спины тонкое мерцающее серебром лезвие катаны, – в нас.

Гул стал громче, и черная тень перемахнула через овраг, закрыв собой солнце. Через мгновение солнце снова заиграло на заиндевевшей траве, но в овраге уже не было никого, кто бы мог это увидеть.

Истошный вопль потряс все вокруг, заставив тяжелые снежные шапки падать с деревьев. Неопределенное существо металось по поляне рядом с оврагом. Неопределенным оно было потому, что, казалось, само не могло решить, кто оно. Облик создания постоянно менялся, сочетая в себе черты разных животных. При этом менялся и его размер.

На спине у этой аморфной массы на корточках сидел Эд, удерживаясь при помощи катаны, воткнутой в холку животного.

Внизу у ног чудовища на четвереньках, словно на низком старте, стоял Герн, не сводя с него расширившихся, похожих на два золотых зеркала, глаз.

Вил надежно устроился на толстой ветке дерева над оврагом. Встав на одно колено, он натянул тетиву длинного лука, целясь существу в глаз. Это было непросто, так как глаза у монстра то исчезали, то появлялись в самых неожиданных местах.

– И что ты думаешь об этом красавце?! – крикнул Эд, болтаясь на спине чудовища. – Я слышал, ты был лучшим охотником востока!

– Кродховаши! – отозвался Герн, ловко уворачиваясь из-под ног скотины.

– Чего-чего?

– Ничего-ничего. Ты абсолютно прав, эта ненависть еще не нашла свою форму. Как трофей эта штука совершенно бесполезна, так что я по правде не очень себе представляю… – он снова увернулся, на этот раз из-под копыт, – что с ним делать.

– Ну вообще-то… – Эд явно получал удовольствие от происходящего, – не оформившуюся ненависть принято давить осознанной любовью и всепоглощающим смирением. Это работа для друида, но у нас нет на это ни сил, ни времени. Так что мы делаем стрелы из специально выращенных веток Старшего Дерева. Оно здесь единственное, кто еще видел, как Ард и Верд любили друг друга на этой горе. Давай покажи нам класс, лучник.

Герн посмотрел вверх, на сосредоточенное и напряженное лицо Вила, стоящего на ветке. Можно ли сделать так, чтобы Кродховаши перестал метаться или хоть немного замедлить его? Такая штука легко отбрасывает лапы, хвосты и даже головы – так что держать ее бесполезно. Единственным надежным способом, известным Герну, было подобрать мелодию, которая бы понравилась зверю, но… флейту он оставил дома…

Где-то на границе сознания промелькнули соображения об объеме чудища, полярности его ауры, запахе, частоте перевоплощений и наиболее часто принимаемых формах, и из этого сама собой пришла мысль о необходимой высоте звука…

Герн свистнул. Монстр на мгновение замер, перестал превращаться, точнее остановился на середине превращения (получилось нечто среднее между лошадью и жабой) и стал медленно поворачиваться к Герну.

Однако этого оказалось достаточно. В следующие несколько мгновений шесть стрел проткнули все шесть имевшихся на тот момент глаз монстра. Он открыл пасть (зрелище было то еще, так как лошадиная голова разорвалась пополам), но крик так и не вырвался из нее – демон исчез.

Эдви мягко приземлился в снег.

– Подумать только, а ведь при других обстоятельствах это могло стать эльфом, – сказал он.

– При других обстоятельствах, – Вил тоже спрыгнул с ветки, – мы сами могли бы стать этим.

– Вы о чем вообще? – не без раздражения спросил Герн.

– Разве ты не знаешь? – Эд спрятал катану в ножны, укрепленные за спиной на поясе горизонтально. – Говорят, что и альвы, и эльфы – это слезы богов. И хотя все меняется так же, как меняется русло Потока, они не утратили способности плакать… Но существам Тьмы не дают имен – они считаются демонами вне зависимости от того, те ли это, кто плачет, или те, кто родился из их слез.

Герн фыркнул, ему отчего-то стало очень смешно и одновременно грустно:

– Диалектики. Вы всегда упражняетесь в философии во время драки?

– Ну… – Эдви взглянул из-под ладони на солнце. – Стараемся по возможности. Это помогает.

– Помогает в чем?

– Унять жажду крови. – Вил повесил лук на спину. – Идем, нам все еще нужно собрать стражей и предупредить посты.

Лоркан переступила через тело, обвела взглядом стены с уже запекшимися кровавыми надписями, достала трубку. На ней была кожаная куртка с гербом лесной стражи и штаны для верховой езды.

Рурлаф и Лоувейн уже дымили вовсю, так что сладковатый мерцающий дым окутывал все вокруг, гася краски, смягчая очертания и делая улицу какой-то нереальной.

– И они сделали штаб в таком месте? – поморщилась Лори. – Смерти твоей хотят?

– Ну… – хмыкнул альв, не выпуская из зубов трубку. – Теперь, когда ты сказала… этого нельзя исключать. Но ты ведь и сама этого хотела всего пару часов назад.

Лоркан тоже хмыкнула и толкнула тяжелую створку, закрывающую вход в подворотню.

– Это было не всерьез. Как бы там ни было, неважно, кто из нас выживет, а кто умрет. Ведь мы – всего лишь кучка идиотов, верящих в лучший выход, которого нет, – она повернулась к спутникам. – Иногда я думаю, что когда мы просто убивали друг друга, было лучше для всех, и жертв было меньше.

– Что-то не нравится мне здесь обстановка, – почти пропел Вил.

Они стояли на краю поляны, в противоположном конце которой висел мальчик лет семи, пришпиленный за одежду к дереву стрелами.

Эльфов видно не было, однако и для Герна, и для его спутников было очевидно, что на окрестных деревьях их около десятка.

– А ты что думаешь? – спросил Герна Эд, наблюдавший эту сцену с видом ценителя живописи.

Но Герн не думал. Подходя к этому месту, он почуял тысячи запахов и уловил сотни разных колебаний аур. И когда все это сложилось в одну картину, на размышления просто не осталось времени, потому что следующим, что он услышал, был звук натягивающейся тетивы.

– Придурки! Нет! – крикнул он.

Тональность получилась удачной. Все десять эльфов попадали с деревьев, закрывая уши руками.

– О, черт! В прямом смысле этого слова! – Эдви вынул из уха палец. – Не знал, что Дудочник и такое умеет. Не хотел бы я быть твоим врагом, приятель.

– Да заткнись ты! – Герн выскочил на середину поляны и заслонил собой мальчика.

– Так ты и есть ученик? – один из эльфов поднялся и отряхнул с колен снег. – Похоже, друид стала слишком важной шишкой, чтобы общаться с нами. В любом случае, это маленькое человеческое отродье пришло сюда, чтобы заразить одно из Старших деревьев, и по закону мы можем его убить.

– К черту закон! – рявкнул Герн.

– Хым-м-м, – эльф подобрал из снега лук. – Позволь спросить, отчего у такого, как ты, столько участия к такому, как он.

– К черту участие! – Герн скрестил руки на груди. – Все провинции вокруг Горы окутаны аурой смерти! Не вы ли сами разведали это?! Именно потому, что он человек, именно потому, что он пришел заразить дерево, не думаете ли вы, что, убив его, вы получите нечто худшее, чем просто человеческого детеныша?

В воздухе пронесся недовольный шепот, похожий на шум ветра в листьях.

– Отставить роптать, – рявкнул Эд хорошо поставленным армейским голосом.

«Шелест» разом затих.

– Мы сами до сих пор живы только потому, что здесь никто не должен умереть, – в повисшей тишине негромкий голос Вила был слышен далеко вокруг в морозном воздухе.

– Да какая разница! – гаркнул Эд. – Друид сказал не стрелять – значит не стрелять! Вы Лесная Стража или сброд?

Герн, предоставив эльфам самим разбираться между собой, подошел к дрожащему пареньку и присел возле него на корточки.

– Значит, ты в самом деле хотел проклясть наше дерево? И зачем тебе это понадобилось?

– П-потому что… – пробормотал мальчишка, запинаясь. Но тут же весь насупился, стараясь выглядеть суровым: – Потому что вы, нечистые отродья, заворожили лес и строите козни на нашу погибель! – и он плюнул в лицо Герну.