– У меня может быть лишь одна причина явиться сюда, – с легкой хрипотцой и явной насмешкой сказал незнакомец.

Он скользнул по мне взглядом, задержавшись всего на пару секунд, но я почувствовала, как пол уходит из-под ног и схватилась за перила. Это еще больше развеселило гостя.

– Кажется, твоя дебютантка немного… как бы сказать? Нажралась?

– Грейс, ты идешь вот в эту дверь. – Эржбет тоном, не терпящим возражений, ткнула пальцем в нужную сторону. – Твоя комната под номером девять. Немедленно!

Ничего не оставалось, как поползти – а у меня и впрямь получалось скорее ползти, чем идти – куда велено. Я чувствовала взгляд загадочного Бренна, от него по спине прошел холодок. Прежде, чем темнота очередного темного коридора отрезала меня от звуков из холла, я услышала:

– Хочу внести залог за идеальную. И ты не имеешь права мне отказать, Эржбет, как бы ни ненавидела. Я – советник Его величества.

Потом я начала отсчитывать двери. В тусклом свете одного-единственного на весь коридор ночника я кое-как рассматривала цифры, ища нужную. Мне было так плохо, что мысль лечь прямо в коридоре не казалась такой уж кощунственной! Голова кружилась, желудок то и дело скручивало от спазмов. Состояние напоминало нечто среднее между опьянением и низким давлением, которое иногда накрывало всех, кто жил у моря, в низине.

Наконец я схватилась за нужную ручку. Стараясь не шуметь, ввалилась в комнату, ухватилась за стену и сползла на пол, осознав, что не смогу сдвинуться с места.

– Это еще кто? – послышался чей-то голос.

– Похоже, новенькая.

– Что это с ней?

– Она же не собирается спать здесь?

– Какое тебе вообще дело? Не наши проблемы, пусть спит, где хочет.

– Девочки, вы невыносимы!

Перед глазами все расплывалось, поэтому я даже не пыталась рассмотреть обладательниц голосов.

– Эй, ты как? Тебе плохо? Как тебя зовут?

– Грейс… – Язык тоже ворочался с трудом.

– Идем-ка, Грейс, я уложу тебя на постель. Давай, поднимайся… вот так, осторожнее.

Кто-то подвел меня к кровати, отогнул покрывало и помог сесть. Я закрыла глаза, проваливаясь в сон, но девушка, в лицо которой я никак не могла всмотреться, похлопала меня по щекам. Это было как во сне, когда невозможно сфокусировать взгляд и приходится преодолевать неведомую силу, мешающую двигаться.

– Не спи! Ты должна переодеться, иначе завтра тебе влетит. Давай, вот твоя рубашка. Девочки, отвернитесь, вы ее смущаете!

Я попыталась сказать, что мне плевать, и я совсем не стеснительная, но смогла издать невнятное «м-м-м». И зачем только я переодевалась в форменное платье, если сейчас надо раздеться и бросить его в корзину для белья?

– Ты была в кабинете Эржбет, да? Нельзя пить джин в кабинете Эржбет. Это всегда заканчивается вот так. Ничего, завтра все пройдет, ложись.

Опустившись на подушку, я почувствовала облегчение, будто закончила интенсивную тренировку. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Тоскливо подумав, что если то, что подмешала в джин Эржбет вдруг вызовет у меня тахикардию или какой-нибудь гипертонический криз, меня вряд ли кто-то будет спасать.

А Дилан наверняка найдет себе новую дурочку.

Мои соседки быстро уснули, а мне мешали «вертолеты». Голова кружилась при каждой смене положения, будто я выпила не пару глотков, а всю ночь кутила с компании текилы! Наверное, так себя чувствовали посетители папиного бара, когда увлекались коктейлями и потом жаловались, что их укачивает при виде моря.

Море… папа. Мне снова стало грустно при мысли о нем. Я старалась не расплакаться, но все равно несколько раз всхлипнула, надеясь, что соседки уже спят и не услышат. Несмотря на адскую слабость, я долго смотрела в потолок, не спеша отключаться. В глубине души еще теплилась надежда, что завтра я открою глаза в нашем трейлере и за утренней уборкой перескажу папе странный сон.

О другом мире, полном солнечного света, о белых орлах, парящих над академиями-близнецами, о бассейне, полном облаков. О принце-предателе, растоптавшем мою первую любовь и о мрачном особняке, скрытом и от солнечного света и от понятий добра и порядочности. Об академии, в подвале которой страдает рыжеволосая юная девушка. О тюрьме, из которой мне только предстоит убежать.

Уже засыпая, я вдруг почувствовала приятный летний ветерок – окно в спальне было открыто. Балансируя на краю между сном и явью, я вдруг совершенно четко услышала:

–Лу́на…

Мгновенно протрезвев, я вскочила на постели. Но четыре девушки-соседки крепко спали, а за окном царила совершенная тишина.

***

Бренн Фаренгейт ненавидел счастливые концовки за лицемерие. Всегда есть тот, для кого концовка совсем несчастливая, иначе, Гелиос подери, это не книга, а дерьмо. Герои победили злодеев, и вернули миру солнце, но для кого-то путь окончен, для кого-то конец совсем не счастливый, но…

Всем плевать.

Он ненавидел счастливые концы за то, что, в отличие от большинства, не умел отмахиваться от второстепенных никому не интересных трагедий и радоваться на руинах чужих судеб. Может, это потому что Бренн и сам был второстепенным героем, на трагедию которого всем было плевать.

Самое кровоточащее воспоминание – последний вздох невесты под грохот праздничного фейерверка.

Станешь тут приятным человеком.

Эржбет влетела в кабинет, готовая метать молнии. «Хорошо, что она рассветница», – подумал Бренн. Сейчас у Эржбет не было магии. На то и расчет.

– Что ты здесь делаешь, Бренн? Я надеялась, ты забудешь о моем существовании, как и обещал.

– Я уже ответил на этот вопрос, Эржбет. Я здесь, чтобы внести залог за идеальную.

– Ты не получишь девушку! – отрезала она.

– Это не тебе решать.

Эржбет никогда не отличалась сдержанностью, она умела играть холодную стерву только перед своими воспитанницами. Бренн знал, что один его вид выводит ее из себя, и предпочел бы не бередить старые раны. Но ему нужна идеальная. Сейчас или никогда.

– Я советник Его величества, с разрешения которого действует твоя академия. Я – князь Фаренгейт. И имею право на идеальную.

– Ты разведен, богат, хорош собой, ты можешь получить любую девушку, стоит только поманить.

– Но я хочу идеальную.

– Мы не делаем здесь с ними ничего такого, что делало бы их особенными. Это просто воспитанные девушки, вот и все. И капелька правильной работы с репутацией.

– Хочу такую.

– Нет.

Она отвернулась к окну и замерла. Изящная фигура, контуры которой нежно обрисовал лунный свет. Когда-то Эржбет была первой красоткой Магии. Возможно, из-за этого у них с королевой были такие сложные отношения. Бренн даже думал, что после смерти королевы Эржбет вздохнет с облегчением, но… жестоко ошибся.

– Ты уничтожил мою семью.

– Ты знаешь, что я этого не хотел.

– Нет, Бренн, хотел.

– Только Эрмес. Его семья не должна была пострадать. Они…

– Скажи имя, Бренн. Кто не должен был пострадать? За какую цену ты продал их жизнь? За Ариадну? Думаешь, она смогла бы стать твоей женой после того, что ты сделал?

– Думаю, что нет смысла об этом говорить. Все случилось так, как случилось.

Она резко развернулась, глаза яростно сверкнули, и ему даже показалось, будто в кабинете стало светлее, но нет. Воображение играло с ним злые шутки.

– За то, что ты сделал, Бренн, ты должен носить траур до самой смерти! Каждое утро ты должен вставать с их именами на устах! Каждый вечер смотреть в зеркало и жалеть, что погибли мои девочки, а не ты!

Она сорвала с шеи массивный медальон на тонкой, сверкающей даже в полумраке, цепочке. Две половинки медальона – два портрета. Светловолосая кроха, девчушка четырех лет. И она.

Ариадна. Его Ариадна.

Бренн не хранил ее портреты в доме. Во-первых, они бесили сына, а во-вторых при одном взгляде на тонкие черты лица, светлые локоны и легкую, чуть насмешливую, но все же добрую, улыбку внутренности превращались в битое стекло, а в воспоминаниях всплывали полные ужаса глаза и трепещущее в груди сердце, готовое разорваться в любой миг.

– Не смей говорить, что имеешь право мне приказывать! Я была княгиней, Бренн! Сестрой королевы! Вы отняли у меня земли, людей, титул, деньги, семью! Отправили сюда… ты думаешь, это легко?! Отдавать таким, как ты, этих девчонок? Учить их этикету, танцам, законам, а потом самолично ставить на полку, как куколок – легко?! Я постоянно думаю о том, что если бы Лу́на осталась жива, ей было бы столько, сколько им. Она могла бы быть среди этих девушек, и тогда я думаю, что, возможно, смерть – не самый страшный вариант для нее. А потом ненавижу себя за эти мысли.

Она прерывисто всхлипнула и снова отвернулась, оставив медальон на столе. Бренн с трудом отвел взгляд от портретов и нечеловеческим усилием избавился от постыдного желания спрятать его в карман.

Незачем. Он и так помнит все ее черты.

– Зря ты пришел, Бренн.

– Я могу все исправить, Эржбет. Я могу… ей помочь.

– Это невозможно.

– Ты не знаешь всех граней магии. Возможно все. Но мне нужна девушка. Пожалуйста, Эржбет. Мне нужна идеальная.

Она долго молчала, и мужчине показалось, что ответа он не получит. Наверное, если он обратится к королю, чтобы тот надавил на Эржбет, это не будет выглядеть подозрительно, но тогда точно узнает сын…

– Какую ты хочешь? – Ее голос прозвучал глухо и равнодушно.

Бренн уже знал ответ:

– Ту, что была с тобой сегодня, когда я пришел.

– Это невозможно. Ее привел принц. Он заберет ее после выпуска, он не откажется от нее.

– С этим я разберусь сам. Просто внеси мое имя в список приглашенных и возьми залог.

– Самое отвратительное, – произнесла Эржбет, садясь за стол и открывая книгу с записями, – я знаю, что ты лжешь. Но не могу заставить себя отказаться от призрачной веры в чудо. И однажды кто-нибудь жестоко тебя за это накажет.

Глава третья

Меня разбудили громкие голоса. Они звучали так ясно и звонко, что я совершенно точно поняла: поспать еще не получится. В голове был какой-то туман, хотя в теле чувствовались легкость и энергия. Только вот… я совершенно не понимала окружающую речь.

Вокруг говорили на незнакомом языке, довольно певучем и красивом. Сначала я подумала было, что отец снова забыл выключить телек, а потом вспомнила.

Дилан!

Застонав, я закуталась в одеяло и отчаянно взмолилась, чтобы неведомая сила перенесла меня домой. Но чудес не бывает. Дилан популярно это объяснил.

– Эй!

Одеяло кто-то стянул, а передо мной возникло лицо миловидной девушки с каштановыми кудрями и огромными голубыми глазищами. Ничего, кроме «эй!» я не поняла, хотя она говорила что-то еще.

– Она не понимает вас, леди. Это Грейс, она из другого мира.

Чеканя шаг, Эржбет подошла к моей постели и недовольно поджала губы.

– Ты проспала подъем.

– Я ничего не слышала. Вы меня опоили!

Она поморщилась и махнула рукой.

– Не выдумывай. Ты устала, выпила алкоголя и отключилась, как и все девицы, не привыкшие к алкоголю.

Спорить не было смысла, и я закрыла глаза, чтобы хоть ненадолго спастись от яркого солнечного света.

– Твоя главная задача сейчас – выучить язык Магии, наше мироустройство, основные законы и правила. С этим тебе поможет профессор Руб. А это…

Она ткнула пальцем в голубоглазую девицу.

– Пейдж О’рен. Одна из наших лучших воспитанниц. Ты сможешь общаться лишь с ней до тех пор, пока не выучишь язык. И то – всего лишь до сумерек. Это послужит отличным стимулом. И да, Грейс, если ты попытаешься сбежать или нарушишь распорядок академии, я накажу вас обеих. Я не знаю, что ты за человек, но на случай, если в тебе достаточно безрассудства, чтобы навредить тебе – помни об угрозе ни в чем не виноватой сокурснице.

Очень надеюсь, я посмотрела на Эржбет с ненавистью и презрением. Но ее вряд ли можно было пробить на эмоции таким примитивом.