Все быстро встали с мест, чтобы поздороваться. Дюпон был рад видеть брата и сестру. Они встречались лишь на семейных праздниках и ужинах, время от времени созванивались лишь на менее значительные праздники. Хоть у них и были хорошие отношения, они никогда не общались друг с другом как друзья. Возможно, виной тому стали разные интересы, хотя прежде всего повлияла сильная разница в возрасте. Энцо, младшему брату, было всего двадцать восемь. Он едва ли задумывался о будущем. У него не было нормальной работы, лишь мелкие подработки, непонятные связи. Брат часто пропадал надолго, уезжал в другие города и никому не объяснял, чем занимается. Его же сестра Леа уже давно обзавелась семьей. Ей было уже сорок пять, а сыновьям Патрику и Луке семнадцать и двадцать. Сестра выглядела очень уставшей и постаревшей, из-за чего Марселю даже стало ее немного жаль.

В гостиную вошел отец, виновник торжества: ему исполнялось семьдесят лет. Старый мужчина с изрезанным глубокими морщинами лицом всегда выглядел недовольным из-за того, что уголки его губ всегда были опущены. Хотя нередко он был на самом деле чем-то недоволен.

Месье Дюпон был одет в черный джемпер и серые брюки, подпоясанные кожаным ремнем, который уже потрескался от старости. Было видно, что он старался хорошо выглядеть перед гостями. Он гладко выбрился и зачесал длинные редкие волосы назад, чтобы скрыть лысину на макушке.

Марсель любил отца. Для сына всегда оставалось загадкой, почему месье Дюпон всю жизнь терпел жену.

– С днем рождения, – подошел к отцу Марсель и крепко обнял его.

Софи повторила за мужем, после чего они все снова сели за стол.

– Ну вот мы и все в сборе, вся наша семья, – сказала мадам Дюпон, вынося из кухни большую утку, за которой тянулся ароматный шлейф.

Марсель в ответ на слова матери лишь вздернул брови. Его раздражало каждое слово, которое произносила Урсула. Софи заметила недовольство супруга и погладила его по колену.

Стол ломился от еды. Разнообразные закуски, салаты, ароматная утка с картофельным пюре и спаржей на гарнир. Себастьян разлил по бокалам красное вино. Мать поблагодарила бога за еду и за то, что все они собрались вместе, и гости принялись за обед.

Как бы Марсель ни пытался всегда представить мать в худшем свете, но еду она готовила действительно божественно. «Быть может, за это мой отец терпит ее всю жизнь?» – подумал он, кладя в рот шарик из козьего сыра с медом.

– Как ваша учеба, мальчики? – спросил месье Дюпон, нарушив тишину, обращаясь к сыновьям Леи.

– Патрик решил, что все-таки будет поступать в медицинский колледж в следующем году, – начала с гордостью говорить Леа о сыновьях, не дав им ответить самим. – А вот Луке придется очень постараться в этом семестре, чтобы его не отчислили.

Мальчики сидели молча, глядя в свои тарелки, будто речь шла не о них.

– Старайся, Лука, а то будешь как Энцо, – строгим тоном сказала мадам Дюпон.

– Мама! – нервно воскликнул Энцо, недовольный тем, что Урсула приводит его как дурной пример.

Марселю стало обидно за брата. Пропускать слова матери мимо ушей, как советовала Софи, не получалось. Энцо было жалко больше всего. Когда Марсель съехал из родительского дома, мать словно сошла с ума: Энцо остался единственным ребенком рядом и ее последней надеждой воспитать «хоть одного порядочного сына». Но Энцо отличался еще более настырным характером. Он не только перестал ходить в церковь, но и прогуливал уроки, не планировал дальнейшую учебу, специально приходил домой после полуночи, лишь бы разозлить мать.

– А что? Тебе уже давно пора браться за ум! Твои брат и сестра в твоем возрасте уже имели семьи.

– Но ведь не все должны жить так, как нравится тебе. – Энцо реагировал на слова матери так же, как и Марсель.

– Хватит, мы же не ругаться сегодня собрались, – остановил их диалог отец и поднял бокал. – Спасибо вам за то, что пришли сегодня. Я бы так хотел, чтоб наши застолья происходили хоть немного чаще.

– Звучит как тост, – сказала Леа.

Все подняли бокалы и начали чокаться, глядя друг другу в глаза. Когда очередь дошла до матери, Марсель посмотрел на нее лишь на мгновение и отвел взгляд. Он услышал, как она хмыкнула. Она всегда так делала, когда ей что-то не нравилось.

– Мы долго думали, что тебе подарить, – начала Леа, ища что-то в сумке, – и решили, что человеку, которому исполняется семьдесят, точно нужна эта вещица.

Сестра Марселя наконец нащупала в сумке то, что искала, и протянула отцу открытку.

– Это от всех нас, – добавила она.

Мужчина трясущимися руками взял открытку, на которой было написано по-французски: «Лучшему отцу». Внутри лежал сертификат на доставку телевизора.

– Это что такое? – с улыбкой спросил Себастьян.

– В понедельник курьер привезет новый телевизор. С большим экраном. И ты сможешь на нем смотреть не только тв, но и фильмы через интернет, теперь для этого не нужен твой старый компьютер, – объяснила Леа.

Мужчина был явно рад подарку. Значит, они не прогадали. Месье Дюпон прочитал текст, который был напечатан внутри открытки, и даже немного прослезился.

– Спасибо, спасибо вам большое. Главное, чтобы вы потом мне показали, как им пользоваться. Я человек пожилой, с техникой не дружу.

Он поднялся, чтобы поцеловать каждого своего ребенка, вытирая катившуюся по щеке слезу.

– Теперь будешь смотреть телевизор не отрываясь, – сказала мадам Дюпон, стараясь сказать это в шутку, но в ее голосе слышался лишь упрек.

– Да ну тебя, – отмахнулся ее муж, теперь уже с улыбкой перечитывая поздравление в открытке.

Он встал, чтобы положить сертификат в ящик комода, а открытку поставить на видное место рядом с иконами.

Все продолжили трапезу. Софи толкнула Марселя, напомнив о том, что они хотели сообщить семье.

– У нас есть для вас новость, – начал он.

Все с интересом уставились на пару, воображая, что же они скажут.

– Мне предложили повышение на работе.

Услышав это, Энцо потерял интерес.

– Мог бы и поменьше хвастаться, – пробормотал он себе под нос.

– Но это не все, – продолжил Марсель. – С новой должностью меня переведут в Португалию.

– И что вы думаете? Будете переезжать? – спросил отец.

– Мы уже все решили и переезжаем туда в мае, – сказал Марсель.

– Вы даже не хотели прежде посоветоваться с нами? – снова с упреком в голосе спросила Урсула.

– Нам уже много лет, и мы сами можем решить, что нам делать, – вспылил Марсель.

Софи взяла его за руку, почувствовав, что муж снова начинает заводиться.

– И как долго вы там планируете провести? – спросила Леа.

– Это не временная командировка, а постоянная работа.

Повисла тишина. Марсель ожидал совсем другой реакции от семьи.

– Где вы там будете жить? – спросил отец.

– Мы сейчас подыскиваем жилье и планируем покупать его.

– Ну что ж, поздравляем! – решил разбавить неловкую паузу именинник, подняв бокал, и все снова чокнулись. – Чтобы у вас все сложилось успешно!

– Когда ты сказал, что у вас новость, я обрадовалась, что наконец-то у вас появятся детки, – резко выпалила мать.

Марсель проигнорировал эту реплику, потому что не знал, что ответить, кроме как резко высказаться.

– Вы же знаете, что это зависит не от нас, – вмешалась Софи, дав понять, что это неудачная тема для разговора за столом.

– Вот если бы Марсель ходил в церковь… А ты, Софи, ты же женщина, ты обязана молиться каждый день за всю семью!

Марсель молча встал из-за стола, бросив приборы на тарелку, и направился к выходу. Софи извинилась и последовала за ним. Ее муж начал обуваться.

– Марсель, – позвала Леа, выйдя за ним в коридор. – Не надо уходить, пожалуйста.

– Я больше не хочу ничего слышать от нее. – Казалось, Марсель вот-вот заплачет.

– Отец не виноват, что она такая. – Сестра взяла его за руку. – Если бы это был ее день рождения, я бы тебя не останавливала.

– Леа права, ты не должен портить праздник отцу, – поддержала Софи.

Марсель посмотрел в дверной проем столовой. Пожилой мужчина, который весь день готовился ко встрече с семьей, трясущимися руками отрезал себе кусочек утиного мяса и положил в рот. У Марселя сжалось сердце. Ему стало безумно стыдно. За то, что он повел себя так в его день рождения. И грустно, оттого что отец в какой-то момент начал заметно стареть. Он хотел подбежать к папе и, как в детстве, обнять его, прижавшись головой к круглому животу.

Марсель все-таки вернулся к столу. Мать молча взглянула на него. Он на нее не смотрел, но точно знал, что сейчас она сидела, вздернув брови, отчего на лбу образовалась гармошка морщинок, и выжидала, чтобы поймать его взгляд и задавить осуждением.

– Я бы хотел сказать, – начал Энцо, чтобы развеять напряженную атмосферу, – что все мы такие разные, и все мы по-своему индивидуальны. Каждый из нас имеет свой путь, свою жизнь. Но все наши дороги исходят из одного места – из вашего дома. За то, кем мы стали, за то, как мы живем эту жизнь, мы благодарны тебе, папа.

Энцо поднял бокал, и все по очереди чокнулись друг с другом. Марсель решил, что было очень странным слышать такой тост от человека, который в двадцать восемь лет еще ничего не достиг. «Но ведь это не значит, что он несчастлив». – Он будто оправдывал брата сам перед собой.

Все снова начали разговаривать, будто сцены матери с Марселем и не было.

Ближе к вечеру, когда почти все тарелки опустели, а места в желудке почти ни у кого не осталось, мадам Дюпон и Леа ушли на кухню, чтобы приготовить чай. Марсель достал из серванта чайный сервиз, который помнил еще с детства. На нем были изображены маленькие картинки, где три женщины в цветных платьях беседовали о чем-то. Софи выложила на большую резную золотую тарелку пирожные, которые они с Марселем купили днем в пекарне. Мать принесла чайник и разлила чай по кружкам.

Энцо выключил свет. В дверях появилась Леа, она несла в руках торт. Шагала очень медленно, чтобы горящие свечи не погасли. Все начали петь Joyeux anniversaire⁴.

Леа поставила торт перед отцом. Мужчина закрыл глаза и поднес к лицу руки, словно молясь и, как ребенок, беззвучно проговаривая желание.

«Интересно, о чем он мечтает и чего желает каждый год?», – подумал Марсель.

Месье Дюпон задул свечи, и все похлопали в ладоши. Марселю стало вдруг радостно. Он мог прочитать в глазах отца, что тот именно так и хотел провести сегодняшний день.

Марсель вспомнил свои именины в детстве. Вспомнил, как все дети пропускали занятия по пению в свой день рождения, но когда он спросил у матери, может ли тоже остаться дома в праздник, та ответила: «Пение – это дисциплина, и если ты будешь давать себе поблажки, то ничего путного из тебя не выйдет».

Как же он ненавидел пение. Он ненавидел своего преподавателя, который каждый урок твердил, что Марсель худший ученик в его жизни, что он еще никого не встречал с таким ужасным слухом. На что Урсула всегда говорила, что сын просто недостаточно старается, что для успеха нужны лишь пять процентов таланта, а все остальное – усердие.

Леа разрезала торт и положила каждому по небольшому кусочку.

– Мы уже пойдем? – вопросительно сказал Энцо, ожидая ответа от сестры.

Все съели по куску торта и допили чай. Урсула предложила снова наполнить чашки, но все только и ждали удобного момента, чтобы поскорее покинуть квартиру, в которой витала напряженная атмосфера.

– Да, я закажу такси, – сказала Леа.

– Ты ночуешь у Леи? – удивился Марсель.

– Да, я приехал лишь на три дня, и Леа была не против, чтобы я остался у нее.

– Если хочешь, можешь переночевать у нас. – Марселю вдруг стало по-детски обидно, что брат с сестрой проводят вместе время.

– Спасибо, я уже оставил у них вещи.

«Мне он даже не написал, что приезжает», – подумал Марсель. А вслух произнес:

– Пожалуй, мы тоже пойдем.

Все вышли в прихожую, отчего просторный коридор вдруг стал тесным. Дети начали прощаться с родителями.

– Я очень рад за тебя, – шепнул отец на ухо Марселю, когда они обнялись на прощанье.