Колышущийся силуэт Сизифа подошел к ней и наклонился низко-низко, почти лицом к лицу. Помехи прекратились, и Лиза четко увидела смуглую пористую кожу и темные, почти черные глаза.

– Имей в виду, я дам тебе только одну возможность отказаться, – сказал Сизиф и направился к двери, которая вдруг стала отчетливо видна.

Сделав глубокий вздох, Лиза оперлась на все еще скрюченную руку и приподнялась.

Она видела, как Сизиф вышел из ослепительно белой комнаты, и попыталась проползти за ним, чтобы выбраться.

Однако, как только Сизиф вышел, очертания двери опять исчезли. На экране, прямо перед ней, снова появился крупный план ее мертвого лица. Закатившиеся глаза, открытый беспомощно рот, и струя крови из размозженной черепной коробки.

Лиза зажмурилась, и тихий стон вырвался из плотно сомкнутых губ. Ее снова бил озноб, она обливалась холодным потом.

Лизе было страшно. Она больше не могла скрывать этого. Хотя бы от себя.

Сизиф закрыл за собой белую дверь. Приземистая женщина по-прежнему стояла в коридоре, пялясь на экраны, где все еще распадался на части преступник, а электронный голос вещал о нарушении главного закона их службы.

Услышав Сизифа, женщина вздрогнула, отвернулась от экранов и одернула костюм. Потом принялась листать на планшете файлы Лизы, будто все время только этим и занималась.

– Я же говорила. Она плохой кандидат, – важно произнесла женщина.

– Ничего, я был еще хуже.

Сизиф забрал планшет из ее рук, перевернул и протянул обратно.

Только сейчас она заметила, что держала его верх тормашками, и покраснела.

«Значит, не больше двух-трех человеческих циклов на службе, – подумал Сизиф, – программы подсознания еще контролируют фантом ее тела».

Он пошел прочь, направляясь к подобию кухоньки, где его ждало то, любовь к чему он так и не смог выкорчевать из души, – кофе.

– Так что мне с ней делать? – растерянно окликнула его женщина.

– Загрузите ей демоверсию среднестатистической жизни, – не оборачиваясь, ответил Сизиф, – при ее карме.

Глава 10

История Бернара и Софии

– Ну хватит, Бернар, хватит, – говорила девушка, накрывая ладонью руку, сжавшую ее коленку под юбкой. – Мне пора.

Стекло запотело. Музыка тихо заполняла салон автомобиля, но Софи ее почти не слышала: Бернар шумно и горячо дышал ей в ухо.

Похоже на картинку из какого-то старого фильма. Она не помнила название, смотрела девочкой, но сцена засела в голове на всю жизнь. Что-то там про корабль.

Надо еще провести рукой по стеклу, мутному от их частого дыхания.

И Софи провела. Холодное стекло оставило на ладони липкую влагу.

Софи загляделась на свое помолвочное кольцо.

Да, определенно как в фильме, только у нее на пальце блестит бриллиант.

– Софи, ты же теперь моя невеста. Какая разница, что подумает твоя мать?

Она с трудом разбирала слова Бернара: его губы вжимались в ее шею, а рука продвигалась все дальше.

Инстинкты требовали продолжить, но разум Софи никогда не выключался. Он был ее счастьем и проклятием одновременно: мысли, холодные и острые, прорывали химическую завесу гормонов.

«Рано».

«Пусть ждет».

Софи засмеялась и игриво шлепнула Бернара по руке.

– Все, до завтра.

Помедлив, она быстро поцеловала его в нос, давая понять, что решение принято. Она контролирует ситуацию. По крайней мере, пока.

– Так нельзя, Софи, честное слово. Я сделал все, как ты хотела. Разве ты не можешь хотя бы…

– Хотя бы что? – с вызовом спросила она.

И улыбнулась одной из тех обворожительных улыбок, которые с детства помогали ей казаться милой, чтобы она ни делала и ни говорила.

Бернар насупился.

Он не мог сказать того, что хотел. Она смотрела на него большими распахнутыми глазами. Любое слово сейчас казалось бы грубостью и пошлостью – Софи отлично знала, что делала. Так ее учила мама: никому не нужны девушки с открытым сердцем; интригуй, дергая за ниточки. Управляй мужчинами с помощью того, чего они так желают. Пока это хоть кому-нибудь нужно. А потом… Но это потом было еще слишком далеко.

– Сама дойдешь? – обиженно спросил Бернар.

До подъезда оставалось совсем немного. Темный двор на днях перекопали: то ли трубы лопнули, то ли какой-то кабель прокладывали. Софи это не интересовало. Она жила в предвкушении того, как съедет от своей вечно хмурой матери в шикарную квартиру Бернара. А это должно было произойти совсем скоро. И она, в отличие от матери, войдет в новый дом законной хозяйкой, и никто никогда не сможет выгнать ее оттуда. Спасибо, мама, за мое красивое лицо. За то, что в ту ночь, когда маленький комочек плоти поселился в твоем животе, ты выбрала для любовных утех рослого парня с синими, как небо в голливудских фильмах, глазами. Спасибо, мама, за родинку в уголке моих губ. Эта родинка – моя драгоценность.

Обычно Бернар провожал ее до двери, но сейчас ему хотелось показать характер. Ничего, пусть показывает. Через час он позвонит ей сказать, что доехал. Бернар доберется до дома через полчаса, но решит заставить ее поволноваться. Однако он не получит желаемого. Нет. Потому что она ответит ему только через два часа. Пусть звонит ее матери, пусть напишет десяток СМС в волнении, пусть представит себе все ужасы, которые могли произойти с ней в этом темном дворе. Власть… Софи любила ее. Власть над мужчиной. А как же иначе? Иначе он уйдет так же, как отец, отчим и множество других мужчин, которые бросали мать, надавав ей кучу обещаний. Некоторые обещали что-то даже Софи. Но она быстро научилась им не верить.

Так что, Бернар, давай поиграем в твою игру. Я готова играть в твои игры до тех пор, пока они – часть моих.

Софи выпорхнула из машины, махнув Бернару рукой и послав ему воздушный поцелуй. Сама невинность. Она добилась своего. Уже сейчас в том, как он насупился, чувствовались сомнение и вина. То ли еще будет через два часа.

Мой милый Бернар, не волнуйся, будет больно и страшно, но я знаю, куда веду тебя. Я буду хорошей женой. Мы будем счастливы, вот увидишь.

Бернар выждал мгновение, потом все же нажал на газ, чуть резче, чем следовало. Машина сорвалась с места.

Софи посмотрела ему вслед, затем повернулась к дому. Совсем чуть-чуть, и весь этот двор, со всеми его запахами и обитателями, останется в прошлом.

Она подняла голову к небу, затянутому тяжелыми, брюхатыми тучами. Не было видно ни звездочки. Полная луна пряталась за темный бок облака, освещая его кромку:

– Я везучая, – прошептала Софи то ли себе, то ли небу и улыбнулась, закрыв глаза. – Какая же я, черт подери, везучая!

Она вставила в уши наушники и включила динамичную музыку. Пританцовывая и подпевая мимо нот, направилась к подъезду.

Слабо освещенная дверь все приближалась.

Шаг, еще один…

Позади, от тени раскидистого дерева отделились две вытянутые, тощие тени.

И двинулись вслед за девушкой.

Шаг, еще один…

В руке первой тени что-то блеснуло. Острое лезвие карманного ножа.

У второго была пустая пивная бутылка.

Он разбил ее о бордюр.

Софи ничего не слышала. В ушах звучала музыка.

Шаг, еще один…

Кто-то стоял у окна и смотрел вниз, во двор.

Он услышал короткий, пронзительный вскрик, быстро превратившийся в сдавленное мычание.

Несколько мгновений человек все так же смотрел во двор.

Могло бы показаться, что на нем черный костюм с узким воротничком.

Человек закрыл окно и задернул шторы.

Год, два… десятилетие, второе…

Женщина за сорок, бледная, располневшая, лежала, накрывшись давно не стиранным одеялом.

Если приглядеться, можно было различить на ее обрюзгшем лице, изуродованном шрамом, родинку в уголке губ.

Полуседые волосы сбились в нечесаный ком. На ногах, торчащих из-под сбившегося одеяла, – темные пятна пролежней.

Женщина скривила рот в нечленораздельном мычании, будто пытаясь что-то сказать или кого-то позвать.

Пальцы правой руки потянулись к засаленной веревке, на которой висел колокольчик. Эти пальцы – немногое, что двигалось в ее теле и подчинялось ей.

Дотянулась.

Она дергала и дергала веревку, которая то и дело выскальзывала из ее неуклюжих толстых пальцев.

Тишина. Никто не приходил.

Женщина замычала.

Мычание и неровный, гнусавый звон старого колокольчика. Трудно переносимая смесь уродливых звуков.

Ничего. Тишина.

Женщина нахмурилась, поджала губы и тяжело сглотнула.

Вокруг ее вялых, бледных бедер начало расползаться желтое пятно. Мокла и липла к телу ночная рубашка.

Наконец в коридоре послышались шаги, и на пороге появился крупный, одутловатый мужчина. В его опухшем лице смутно различались черты Бернара.

– Чего тебе опять? – невнятно проговорил он, дожевывая бутерброд. Его взгляд упал на желтое пятно. – Ах ты тварь! Опять обоссалась! Лучше б ты сдохла тогда!

Двумя быстрыми шагами Бернар подошел к кровати и наотмашь ударил женщину по лицу. На ее глазах выступили слезы. Она молчала, даже не мычала. Молчание – единственное, что она могла противопоставить ему.

Теперь, когда Бернар оказался так близко, на нее пахнуло перегаром. Он был пьян. Как и всегда.

Женщина отвернула голову.

Мужчина нагнулся над ней. Запах стал еще сильнее. Бернар схватил ее лицо большой, грубой рукой и резким движением повернул к себе.

Женщина только беспомощно дергала плечом парализованной руки, инстинктивно пытаясь защититься.

– Лучше б ты сдохла тогда, мразь, – повторил Бернар, наклонив голову так низко, что почти вдавил свое лицо в ее, подмяв нос. Софи задыхалась. – Как же я тебя ненавижу!

Софи сделала то, что всегда делала – сильно, до боли, зажмурила глаза. Она делала так с того самого дня, когда он из чувства вины женился на ней, потому что врачи сказали, что есть шанс…

Темнота. Темнота. Она желаннее всего.

Темнота…

Глава 11

Тогда же: за три месяца и 15 дней до конца

Темнота…

Неожиданно темнота дернулась, голос Бернара исказился и исчез, запах перегара испарился, и яркий, слепяще белый свет резанул глаза.

Темная высокая фигура стояла прямо перед ней.

Зажмуриться, зажмуриться изо всех сил…

– Открой глаза. Давай-давай, открывай.

Она приоткрыла глаза, сощурившись.

Знакомое лицо, знакомая комната…

– Неплохая демоверсия, да? – лицо над ней начало обретать очертания.

Она затравленно оглянулась, дернула парализованной рукой – та неожиданно поддалась. Послушная. Живая.

Она ошарашенно пялилась на свою молодую мягкую ладонь.

– Совсем как настоящая жизнь, если не приглядываться. Наша разработка, – пояснил Сизиф.

Лиза подняла глаза – он как раз заканчивал отсоединять от нее провода шлема.

Сизиф выглядел в точности как в их последнюю встречу. Тот же пиджак, та же ухмылка, только в руке дымящаяся кружка с какой-то мутной бурдой без запаха.

Мгновение – и ошарашенное, потерянное выражение лица Лизы сменилось яростью. Нос сморщился, обнажив верхние зубы, глаза сузились.

Она ринулась вперед, чтобы наброситься на него. Сизиф даже не отшатнулся. Он стоял на месте, в упор глядя на нее и улыбаясь.

Уже перед самым его носом Лиза резко затормозила, едва не потеряв равновесие. Ее глаза забегали. Взгляд метнулся на белый пол – на то место, куда она упала, пролетев сквозь Сизифа и где потом корчилась в судорогах.

– Смотри-ка, чему-то ты все-таки учишься, – сказал Сизиф, сделав большой глоток из кружки.

– Чтоб тебя, – тихо проговорила Лиза, приблизив свое лицо к лицу Сизифа. – Ты держал меня там пятнадцать лет, ублюдок!

Сизиф сделал глоток, чуть было не задев чашкой нос Лизы, но та и не подумала отступить назад. Не собирался отступать и он.

– Размечталась, – ответил он. – Все длилось минут пять. Я как раз успел сходить за кофе.

Лиза нахмурилась, огляделась вокруг, осмотрела свою мятую серую робу.