Вот и меня такую увидишь ночью, заикой на всю жизнь останешься. Отлично! Самое то для мести.

Я свою откладывать не стала. Помня, что Эдгар с пассией в холле, я вернулась в дом через парадную дверь, открыв ее чуть ли не с ноги. Муж был так увлечен гостьей, что не опустил засов. Этим я и воспользовалась.

Дверь распахнулась и ударилась о косяк с оглушительным «Ба-бах!». Аж стены содрогнулись. В дверном проеме стояла я – в белой сорочке, сама бледная аки смерть, волосы и подол развеваются от ветра с улицы. Кошмар, летящий на крыльях ночи, и богиня возмездия в одном лице. Не хватало только молнии, чтобы подсветила меня со спины, и раската грома в качестве звукового сопровождения.

Но я и так знала, что сейчас невероятно хороша, и гордилась собой. Определенно, это мой лучший выход.

Мне повезло – любовники не успели далеко уйти, занялись делом прямо в холле у стены. А ведь это наша с Эдгаром брачная ночь. Не то чтобы я на что-то претендовала, от Эдгара мне ничего ни даром, ни с предоплатой не надо. Но сам факт. Не мог до завтра подождать.

Зато любовники в полной мере оценили мое появление. Эдгар аж сбился с ритма, а потом и вовсе замер, а его пассия прошептала, заикаясь:

– Ч-что это?

– Не что, а кто, дорогуша, – поправила я менторским тоном. – Между прочим, я жена Эдгара, если ты не в курсе. Слышала, в городе говорили об умертвии? Так это я. Приятно познакомиться.

С этими словами я переступила порог дома, а девушка, взвизгнув, оттолкнула Эдгара и быстро одернула юбку.

– Видишь надпись? – я ткнула себя пальцем в лоб, где отчетливо выделялось слово «умиртви». – Это глагол и мой девиз!

– У вас там ошибка, – прошептала она.

– Хочешь обсудить мою грамотность, серьезно? – поразилась я ее смелости.

– Нет, что вы, – затрясла девушка головой.

– Знаешь, как меня называл прошлый кавалер? – вспомнилось к месту. – Эллочка-людоедочка! Так что не доводи до греха.

Пока мы мило болтали, мой драгоценный супруг пребывал в глубоком шоке. У меня были все шансы раз и навсегда отбить у Эдгара желание встречаться с девицами. Бедняга даже штаны не удосужился поднять. Так и стоял со спущенными до щиколоток. Хорошо еще, длинная рубашка прикрывала его достоинство. Боюсь, я бы такого зрелища не перенесла. Умерла бы второй раз.

Эффект от моего появления вышел, что надо. Но я не собиралась на этом останавливаться и заявила:

– Имей в виду, дорогуша, я ужасно ревнивая. Знаешь, чем я питаюсь? Любовницами своего мужа! Беги, расскажи всем, чтобы я больше таких, как ты, здесь не видела, а не то сожру.

Девушка, дрожа от страха, бросилась прочь. Вот только я все еще стояла возле двери, и ей пришлось пробежать мимо меня. Когда она прошмыгнула мимо, я клацнула зубами так, словно хочу ее укусить.

– Ой! – взвизгнула она и припустила пуще прежнего.

Вскоре она скрылась за пригорком, и я повернулась к Эдгару. Он к этому моменту опомнился и даже надел штаны.

– Ты соображаешь, что творишь?! – Эдгар визжал не хуже своей пассии. – Венди всем растреплет про тебя!

– И придется тебе коротать долгие ночи в одиночестве, – ничуть не расстроилась я.

– Чего ты вообще лезешь не в свое дело? Какая ты мне жена? Одно название. Или ты думаешь, что если спугнешь всех моих любовниц, то я на тебя позарюсь? Не бывать этому!

– Очень надо, – фыркнула я. – Нечего было давать ключ от моей комнаты, кому попало.

– Ты из-за этого? – поразился Эдгар.

Он так удивился, что даже забыл, что у нас разгар первой семейной ссоры.

– А ты думал, я действительно приревновала? – настал мой черед поражаться.

С ума сойти, какое у него самомнение! Местные женщины не дают Эдгару прохода, и он возомнил себя неотразимым. А он просто единственный привлекательный мужчина в городе, готовый встречаться с любой. Остальные ненамного симпатичнее обезьяны (я видела местных, знаю, о чем говорю), либо им не до интрижек, как Кресу.

В этой неловкой ситуации нас и застукал Крес, явившийся на шум.

– Она напала на нас с Венди! – тут же наябедничал Эдгар.

Что ж, я тоже умею быть врединой.

– Я всего лишь выставила девушку за дверь, так как считаю, что интим в холле дома, где живут дети, которые могут за всем этим подсмотреть, недопустим, – с достоинством произнесла я.

– Эдгар! – возмутился Крес. – Как ты мог?

Переключив внимание старшего брата с себя на Эдгара, я гордо удалилась в свою комнату. Здесь моя работа окончена, сегодня я сделала для мужа все, что могла.

Месть состоялась, пора и собой заняться. На моем лбу надпись близнецов, необходимо ее смыть.

Глава 6. Красота – страшная сила

Вода, вонючее местное мыло, всевозможные жидкости и крема из баночек на трельяже – я перепробовала все, что под руку попалось, но так и не смогла до конца оттереть надпись со лба. Она осталась, пусть не такая яркая, но читаемая на моей бледной коже.

А еще я заметила, что в этот раз, несмотря на сильные растирания, кожа не покраснела. Но вечером мне как-то удалось растереться до красноты! Причем это вышло само собой, а когда я специально старалась, не получилось. Это как с дыханием – стоит подумать о том, как дышать, и начинаешь сбиваться. Еще одна странность в мою копилку.

– Ты-то чем был занят? Почему не разбудил меня? – с упреком спросила я Аза, который все это время просидел на чердаке. – Ты помощник или кто?

– Помощник, но не слуга, – возмутился он, но без огонька.

Я присмотрелась к коту. С тех пор, как дети сбежали, он примостился в углу и не двигался.

– Ты сам все проспал, – догадалась я. – Показывай, что они тебе сделали?

С тяжелым вздохом Аз повернулся ко мне задом, а там, на некогда пушистой филейной части зияла приличная такая проплешина.

– Подстригли? – посочувствовала я.

Аз лишь печально свесил крылья. Вот ведь маленькие чудовища! Ничего святого у них нет. Ладно, я близнецам не понравилась, но кота-то за что?

Я снова повернулась к зеркалу. Надо разобраться в причине смерти этого тела. Солнце как раз встало, света достаточно. Я стянула сорочку и пристально осмотрела и ощупала себя. Ничего. Ни ран, ни ссадин, ни опухшего языка и даже подъязычная кость цела, а значит, не удушение. И признаков болезни тоже нет.

Тогда я подняла руку и принюхалась к сгибу локтя. С самого начала мне показалось, что кожа странно пахнет. Кажется, чесноком.

– Отравление, – сделала я вывод. – Судя по запаху мышьяком. Именно он так пахнет.

Нет бы, отравили цианидом, у него хотя бы приятный запах, миндальный. Но даже в такой малости не повезло.

Итак, я выяснила, что у нового тела при жизни были враги. Кто-то же отравил несчастную девушку. Пожалуй, стоит повременить с поисками родственников. Там явно неблагонадежная семейка. Уиллисы хотя бы дружные.

А вообще с внешностью надо что-то делать, и я сейчас не только про надпись на лбу. С ней как раз все просто – отстригу челку и прикрою, пока сама не сойдет. А вот все прочее…

Я уже выяснила опытным путем, что облик умертвия не по нраву местным жителям. Покажусь в таком виде в городе и меня, чего доброго, сожгут на костре. А из этого тела так себе шашлык, слишком костлявое.

Особняк Уиллисов – мой остров безопасности. Но вот беда – мне необходимо попасть в город, чтобы найти того, кто меня сюда затащил. Из особняка это сделать невозможно.

И поиски лучше не откладывать. Профессиональный взгляд отметил, что состояние нового тела продолжает ухудшаться. Как же быть?

Когда ты женщина и тебе сорок, ты волей-неволей учишься маскировать свои слабые места. Замазывать консилером темные круги под глазами, стричься подходяще под овал лица, носить одежду, подчеркивающую достоинства и одновременно скрывающую недостатки.

Глядя на свой новый облик, я поняла, что именно это мне сейчас нужно – подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки. Насколько это возможно в данной ситуации. Но как это сделать, когда у тебя внешность умертвия?

– Как думаешь, какие у меня достоинства? – спросила я Аза.

– Ты с легкостью переносишь удары лопатой по голове? – предположил он.

– Нет, я не о том. По части внешности, какие у меня плюсы?

Кот ради такого дела подошел ближе. Обошел меня кругом, посмотрел с одного бока, потом с другого, повздыхал.

– Ой, все, – махнула я рукой, устав ждать. – Можешь не отвечать. Очевидно, что плюсов у меня нет.

– Почему же? Ты стройная, – выкрутился Аз.

И с синим отливом. Кому нужна стройность, когда все прочее, мягко говоря, не в кондиции?

– Так, посмотрим, что тут осталось от прошлой хозяйки, – с этими словами я закопалась в скляночки на трельяже.

Родительница огромного семейства Уиллисов знала толк в красоте. Я нашла у нее кучу кремов, примочек, духов и даже местный вариант декоративной косметики.

Разложив все это богатство перед собой, я задумалась – на каком образе остановиться? Хотя выбор у меня невелик. На самом деле, мне доступны всего два образа: смертельно больная девушка или женщина-вамп.

Первая будет вызывать жалость, вторая – приковывать взгляды. Первой хочется помочь, от второй держаться подальше. От первой веет слабостью, от второй – эпатажем. В первом образе я смогу легко добиться своего, вызывая сочувствие у других. Во втором я буду вызывать разве что зависть и желание.

Так какой же образ я выбрала? Конечно, второй!

Роль слабой овечки не для меня. Я не настолько хорошая актриса, чтобы так искусно притворяться. Натуру не скроешь, тем более мою яркую харизму.

В шкафу я подобрала себе платье черного цвета. На кухне разжилась мукой и смешала ее с кремом для лица, после нанесла толстый слой на видимые участки кожи. Так я приобрела восковую бледность, но это всяко лучше, чем смертельная синева.

Глаза и брови подвела углем, плюс добавила его же в помаду, пусть губы тоже будут черными. Так я замаскировала их неестественный оттенок.

Белые волосы распустила по плечам и все-таки выстригла челку, чтобы скрыть надпись на лбу. Пожалуй, мне так даже лучше.

Закончив, я изучила свой новый образ в зеркале. Не идеально, но вполне сносно. Я все еще умертвие, но уже соблазнительное умертвие. Как по мне, это прогресс.

– Что теперь скажешь? Есть у меня плюсы? – спросила я Аза.

Кот почему-то затих. Я обернулась и взглянула на него. Аз сидел в сторонке – желтые глаза смотрели на меня со смесью восхищения и ужаса. Без сомнений, я произвела на него впечатление.

Но вот он стряхнулся, приходя в себя, и выдал:

– Ты выглядишь, кхм… монохромно.

– Так себе комплимент, – буркнула я и повернулась обратно к зеркалу.

Что ж, Аз был прав. Черное платье с таким же макияжем плюс бледная кожа с белыми волосами давали черно-белое сочетание. И все равно это лучше, чем мертвецкий вид.

– Идем, – махнула я коту, – пора спускаться к завтраку. Посмотрим, как семья оценит смену имиджа.

– Ох, не бережешь ты других, – покачал головой Аз. – Жизнь с тобой – сплошные стрессы.

Я добралась до столовой последней, вся семья уже была в сборе. Мне даже не надо туда заглядывать, чтобы это понять. Все ясно по шуму, доносящемуся с той стороны двери. Дети, как обычно, не сдерживали себя.

Но вот я переступила порог, и в столовой воцарилась прямо-таки идеальная тишина. Даю голову на отсечение, что так тихо в доме Уиллисов еще никогда не было. Малыш Эдмунд и тот перестал стучать ложкой по столу. Так и застыл, занеся ее вверх.

Оба старших Уиллиса зависли на вырезе моего платья. Самый младший, кстати, тоже, но из других соображений. Зато близнецы разочарованно вздохнули при виде моей причёски. Все их старания пошли насмарку, надпись было не прочесть.

Но вот мужчины взяли себя в руки и подняли взгляд выше. В итоге шесть пар глаз глядели на меня с ужасом, и лишь один человек за столом смотрел широко раскрытыми, влажными от восхищения глазами. Медина.