В углу спальни, отделённом полупрозрачной перегородкой, сонно помаргивал индикатор на мониторе. Стоило Дёмину приблизиться, как компьютер ожил и на экране возникло окно: «Найдено новое оборудование Stentrode TM-287». Илья усмехнулся и подключился к компьютеру. Прочитал новые сообщения и письма, ответил на них, удивляясь скорости набора текста. Открывал папки с документами и фотографиями, сворачивал окна, перемещал, закрывал, едва подумав об этом.

Подбежал Малыш, стал вертеться под ногами, требуя внимания. Дёмин подхватил пса на руки.

– Идея! Я и с тобой буду мысленно разговаривать.

***

Коллеги звали Илью Киборгом, ему было приятно. Пока он единственный из всего отдела мог похвастаться стентродом.

На днях зашёл инженер-программист Алексей Лихачёв, кудрявый, как молодой барашек, и попросил показать, как Дёмин управляется с компьютером силой мысли. Илья с удовольствием продемонстрировал.

– Ловко! И я бы не отказался, – поднял брови Лихачёв. – Объясни мне, пожалуйста…

– Весь во внимании.

– Нейрошлем будут использовать для обучения военных и гражданских, так? Им всем потребуется вживлять стентроды?

Киборг пожал плечами:

– Для обучения достаточно и электродов в нейрошлеме, он свои функции выполняет. Это мы хотим большего.

– Ну-ну, хорошее стремление, дерзайте. Мы как раз готовим программу для второго испытания.

– И что меня ждёт? Прыжки с шестом или полёт на Луну?

Алексей рассмеялся, тряхнул светлыми волосами:

– Не могу сказать, пусть сюрприз будет.

– Намекни хотя бы!

Вредина Лихачёв отнекивался, мотал головой, только загадочно обронил: «На этот раз будет подольше», и Дёмин отстал.

Прежде чем отправиться на Луну, решили для сравнения вторично пройти программу «Марш-бросок», уже со стентродом. Илью, как и в первый раз, осмотрел врач, измерил и занёс в протокол испытаний массу тела, частоту пульса и ещё десятка два показателей. Дёмина облепили сенсорами, следящими за работой сердца, давлением, уровнем стресса, температурой и прочим, надели и закрепили нейрошлем.

– Удачи! Запускаю, – сказал Антон, протянул кулак, и Дёмин легко стукнул по нему.

…Они стояли на плацу, на самом солнцепёке. Было душно и тихо, как перед грозой, вдали собирались сизые тучи. Не хватало воздуха, дышалось часто, с трудом, и Дёмин с тревогой подумал, что сейчас он просто стоит и ничего не делает, а если побежит с рюкзаком и автоматом, то упадёт через тридцать метров.

Молодой лейтенант медленно прошёлся перед строем, разнёс одного солдата за неопрятный вид, другого – за вольную позу.

– Взво-од! В две шеренги становись!

Мимо казарм и столовой, мимо зенитки на постаменте с бронзовой табличкой взвод промаршировал по территории воинской части к воротам и побежал по грунтовой дороге к лесу. Вот теперь Илья понял, насколько велика разница между марш-броском и его подобием. Пот катился градом, сердце частило, в горле пересохло.

Тучи закрыли солнце, ветер поднял пылевой смерч и осыпал песком. Хлынул дождь. Илья почувствовал на лице тёплые капли. Дорога моментально размокла, под берцами зачавкала грязь.

– Живее, живее, не отстаём! – поторапливал лейтенант. – Марш!

Взвод свернул в лес. В нос ударил запах мокрой земли, травы, прелых листьев и хвои, сильный, яркий. Илью это обрадовало: сходство с реальностью оказалось потрясающим. Не знал бы точно, что лежит он сейчас с нейрошлемом на кушетке, то поклялся бы, что действительно мокнет под дождём.

Лес стоял тихий, сумрачный, только чуть подрагивали листья берёз от тяжёлых капель. После получаса бега и ходьбы продвигаться вперёд стало ещё труднее. Здесь как будто пронёсся полосой ураган и выворотил с корнем деревья. Илья протискивался под поваленными стволами, перелезал через них, шёл как по мосткам. Он промок до нитки, устал как собака и мысленно проклинал «этот бурелом».

Дёмин заметил куст дикой малины, увешанный крупными ягодами, и не удержался, сорвал несколько штук. Шипы больно мазнули по руке. На вкус малина была как настоящая, ароматная и сладкая. Не забыть это указать в отчёте…

Дождь закончился, когда взвод, мокрый и грязный, вышел на дорогу. Ноги у Ильи гудели от усталости.

– Поздравляю с успешным выполнением учебной задачи! – сказал лейтенант, довольно улыбаясь, и солдаты отозвались с облегчением:

– Ура! Ура! Ура-а-а!..

После трёхсекундного чёрного провала в глаза ударил яркий свет. Илья увидел потолочные лампы зигзагом, Антона Смешного, отлепляющего датчики, лица сотрудников, среди которых появилось новое – Лиза Глазунова из ИТ-отдела, невысокая, в мешковатой униформе. Все выжидательно смотрели на Илью.

– Со стентродом совсем другое дело, – выставил он большой палец вверх, – картинка, ощущения, запахи, вкус – всё на высоте, даже боль реальная. Десять из десяти!

Коллеги возликовали, раздались аплодисменты и одобрительные восклицания. Дёмина поздравляли, будто он в одиночку сделал невесть какое открытие, а Денис Олегович предложил поместить портрет Ильи на информационную панель «Наши достижения».

Дёмин смутился:

– Не надо фотографии, я не один, нас целая команда.

И вдруг Лиза, молчавшая до сих пор, подняла руку, как на пресс-конференции.

– Илья Витальевич, мы готовим программу для парного испытания. Вы на какой день его планировали? – спросила она.

При лабораторных испытаниях в паре нейрошлемы должны были соединить, чтобы два человека оказались участниками одной программы. Необязательно два, можно и больше. Вторым добровольцем-испытателем согласился быть Умка, то есть Иван Умской. Его Илья неплохо знал, хотя и работали они в разных отделах. Умка сам вызвался поучаствовать в испытаниях.

– На конец месяца планировали, время для подготовки ещё есть. Не торопитесь, – ответил Илья, подумав, что Лиза хочет уточнить сроки.

Прошло несколько дней, и тут Лихачёв озадачил: ИТ-отдел просит заменить Умского на своего сотрудника.

– С чего вдруг? – удивился Илья, готовясь отстаивать Умку.

Взгляд Алексея затвердел.

– Мы, программисты, тоже не в сторонке стояли. Почему тебя удивляет, что мы хотим поучаствовать? Умской, кстати, сам согласился на замену. А у нас и кандидат есть, со стентродом.

– Кто такой? – спросил Дёмин и тут же догадался кто. Глазунова. Нет, против неё он ничего не имел, но уже настроился работать с Умкой.

Илья поймал Умского в коридоре.

– Ваня, ты что, согласился на замену?

Умка виновато посмотрел через очки.

– Извини, Илья. Без тебя, разумеется, окончательно не решат, но… Кто-то из ИТ-отдела к Олеговичу ходил. Он поддержал.

Дёмин досадливо поморщился и поспешил к директору. Тот спокойно выслушал и сказал, похлопав Илью по плечу, что Лиза – отличный кандидат, так даже лучше, что в паре будет женщина.

– Глазунья… Глазунова у нас недавно, но дело даже не в этом. Она разрабатывала программу… а как же чистота эксперимента?

Денис Олегович благодушно улыбнулся:

– Глазунова художник, сценария она не знает… Я не вижу причин отказать ИТ-отделу. Если вы, Илья Витальевич, так категоричны, то мы вернём Умского.

Дёмин хотел было сказать, что да, возвращайте Умку, но подумал недолго и махнул рукой: ладно, давайте свою Глазунью. Не хотел казаться женоненавистником каким-нибудь. Потерпит её час или два в виртуальном мире, а потом они разбегутся по своим отделам.

– Ну вот и хорошо, – кивнул директор.

Постепенно раздражение у Ильи улеглось, осталось чувство лёгкой досады. Он вспоминал Лизу с её круглым лицом без косметики, вздёрнутым носом, невидимыми бровками и волосами непонятного цвета – не тёмными и не светлыми, и хмурился.

***

В тот день, когда было запланировано испытание, за Дёминым на работу увязался Малыш. Его Илья и раньше брал с собой раза два или три. Пёс обычно не мешал, устраивался под столом и сидел тихо как мышь. Сегодня он всем видом показывал, что хочет на прогулку: скулил, смотрел на дверь и вилял хвостом.

– Ещё немного, и я буду считать тебя настоящей собакой, – пробурчал Илья, – ладно, идём!

Малыш послушно побежал за Дёминым к парковке, запрыгнул в машину, а когда приехали, проскользнул через проходную «Заслона».

Илья заметил на информационной панели свою фотографию и остановился. Вот Олегович, всё-таки разместил! Сидел Киборг за рабочим столом, улыбаясь во весь рот, как будто премию получил. Серые глаза были прищурены, тёмные волосы коротко острижены, значит, старый снимок. «Илья Дёмин, талантливый инженер, наша гордость…»

– Киборг, ты сегодня с питомцем? – послышался голос Алексея Лихачёва. – Некому покормить и пописать вывести?

Илья обернулся:

– Завидуй молча. Мне, может быть, партнёры платят за ходячую рекламу. Малыш, к ноге!

Лихачёв мелко рассмеялся:

– Ну-ну!

Дёмин оставил пса в кабинете, переоделся в униформу и поспешил в лабораторию. К его неудовольствию, Лиза уже была на месте, врач заканчивал её осматривать за перегородкой.

Подошёл директор испытательного центра, поздоровался за руку с Дёминым и Лизой, справился о настроении и самочувствии.

– Всё хорошо, Денис Олегович, – смутилась Глазунья.

– Порядок! – улыбнулся Илья.

Антон проверил исправность нейрошлемов и приборов.

– При опасно высоком пульсе мы вас отключим, согласно правилам, – сказал Смешной больше для Лизы, – если кто-то исчезнет, то второй не паникует и просто ждёт. Мы вернём напарника после стабилизации. Всё понятно?

– Да, – ответила Глазунья.

На Лизу и Дёмина надели нейрошлемы, соединили их.

– Ни пуха ни пера! Запускаю!

Не успел Илья ответить, как оказался в темноте.

Очнулся он от ровного, очень сильного гула, похожего на шум двигателей самолёта. Это и оказался самолёт, маленький, веретенообразный, с округлой дверью и двумя рядами сидений вдоль иллюминаторов. Киборг резко повернулся к окну, ощупал стенку самолёта, стекло – настоящие. Внизу зеленела бескрайняя тайга.

Дёмин был одет красно-чёрный комбинезон и высокие ботинки, на голове плотно сидела какая-то матерчатая шапочка, даже не шапочка, а шлем. За спиной висело что-то тяжёлое, похожее на рюкзак, лямки туго обхватывали плечи, грудь и ноги. От рюкзака тянулся ремень, прикреплённый карабином к тросу вверху самолёта.

В голове у Ильи щёлкнуло. Ведь это не ремень, а вытяжной фал, не рюкзак, а ранец с парашютом. Аккуратно, как по полочкам, расположились в голове десятки терминов, программа подготовки парашютиста, а также прочная уверенность в совершённых тридцати прыжках.

– У-у-у, это колоссально!

Не вдруг он вспомнил про напарницу, огляделся и заметил скорчившуюся на сиденье Лизу, она с ужасом смотрела на вереницу иллюминаторов и зелёную обшивку самолёта.

– С прибытием! – Дёмину пришлось орать, так сильно ревели двигатели. – Ну как, бодрит же, да?!

Глазунья шевельнула белыми губами.

– Что?! Не понял!

– Я высоты боюсь…

Лиза проговорила это по-прежнему тихо, и он скорее угадал, что именно она сказала, чем услышал. И остолбенел.

«Боится высоты! – мысленно поразился Илья. – Такие девушки даже с балкона вниз не смотрят. Зачем же, милая Глазунья, ты напросилась на испытания? Или мечтала, что ждёт тебя романтическое путешествие на белом корабле? Умку выжила, а теперь трясёшься, глаза на мокром месте».

Его распирало от желания взять и высказать всё, но почему-то не стал.

– Если боишься, тогда сиди в самолёте!

Лиза посмотрела затравленно, и Дёмин догадался, о чём она подумала, да и нетрудно было понять. Что по её вине сорвутся парные испытания, к которым так долго готовились.

– Сколько у тебя прыжков? – прокричал он.

Глазунья замотала головой:

– Что вы, Илья Витальевич, какие прыжки!

– А если подумать?

Взгляд у Лизы стал осмысленным.

– Де… десять… Но если бы вы знали, чего они мне стоили!

– Не трусь, не первый раз прыгаешь! – подбодрил Илья и вдруг услышал зычный голос за спиной:

– Ну что, орлята, готовы?! Мы почти на месте!