Дёмин вздрогнул. С этими перипетиями он забыл проверить, есть ещё люди в самолёте. Могло и не быть из-за недочётов программы. Из кабины пилота выглядывал директор испытательного центра, которого Киборг не сразу узнал. На Денисе Олеговиче был такой же красно-чёрный комбинезон и сбитая на затылок вязаная шапочка.

– Орлята, план прежний, – громко сказал директор. – Прыжок с парашютом, приземление в лесной зоне. Всё ясно?

Илья перевёл взгляд на Лизу. Она побледнела до синевы, и ему показалось, что Глазунья вот-вот потеряет сознание.

Прозвучали два коротких гудка сирены.

– Приготовиться!

Дёмин подошёл к открытой двери. Денис Олегович хлопнул его по плечу, крикнул: «Пошёл!» – Илья оттолкнулся и не раздумывая упал в небо. Резкий удар набегающего потока закрутил его в свободном падении, в ушах засвистел ветер.

Пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два, пятьсот двадцать три. Кольцо! Илью мягко дёрнуло – парашют раскрылся, и падение замедлилось.

Какая красота… После рёва двигателей и шума ветра казалось, что он парит в полной тишине.

– У-у-у-у! У-ху-ху-у!

Теперь Дёмину подумалось о Лизе. Как она, прыгнула или застряла в дверях звёздочкой? Очевидно, второе: Глазуньи в небе он не заметил. Это даже к лучшему. Может быть, настоящий Денис Олегович в лаборатории уже распорядился заменить Лизу на Умку.

Земля приближалась. Среди леса как по заказу появилась небольшая полянка и Дёмин старался попасть на неё, управляя стропами. Приземлился он удачно, даже не упал. Освободился от парашюта, отдышался и ещё раз посмотрел на небо. Никого.

– Эх, Глазунья…

Илья ожидал, что после приземления немедленно вернётся в реальность, несколько минут подождал – ничего не произошло.

Становилось жарко. Он стащил комбинезон, отбросил в сторону и осмотрелся. Полянку обступала тайга с высокими кедрами, подпирающими небо. Илья задрал голову, чтобы разглядеть макушки, и ахнул: на ветвях топорщились шишки, коричневые, пузатенькие. Он поискал на земле и нашёл несколько штук, сорванных ветром или птицами. Вышелушил орехи и, аккуратно тюкая камешком, стал очищать их от скорлупы. Ядрышки оказались очень вкусными, сладковатыми.

И вдруг – Илья даже ушам не поверил – позади затрещали ветки и раздался собачий лай. На полянку, отфыркиваясь, выскочила небольшая коричневая такса с висячими ушками и короткими лапами. Бросилась к Дёмину, свалила на траву, завертелась волчком.

– Откуда ты, псина?

Киборг утёрся рукавом и обомлел: на шее собаки был застёгнут ошейник с серебристой подвеской в виде отпечатка лапы, с надписью: «П-Р. Малыш». Такую подвеску ему подарили при покупке робота и сделали гравировку. Илья ощупал пса – настоящий. Вероятно, в ИТ-отделе знали про Малыша и решили пошутить, вписали его в программу.

– Вдвоём веселее! – обрадовался Дёмин.

Он посмотрел на небо и заметил белую точку – купол парашюта. Это было странно, ведь гула самолёта Дёмин не слышал. Точка росла на глазах, и он уже отчётливо мог разглядеть маленького парашютиста.

«Хоть бы на чистое место попал, – прищурился Илья, – а не на дерево. Снимай потом…» Парашютист, видно, тоже хотел на полянку и через минуту с визгом приземлился, не устоял на ногах и покатился кубарем.

Глазунья!

– Илья Витальевич! Я снова здесь! – закричала она.

– Не прошло и полгода… Яичница-глазунья ты наша! Что случилось? Тебя из самолёта выпихнуть не могли? – проворчал Илья, помогая напарнице освободиться от парашюта.

– Что вы, Илья Витальевич, выпускающий меня сразу после вас вытолкнул… Я упёрлась, а он как закричит: «Ой, что это у тебя с руками?» – и подтолкнул. Я завопила, конечно.

Дёмину стало смешно.

– Долго же ты летела!

– Пульс зашкалил, и нейрошлем отключился. Денис Олегович хотел замену сделать, но я отказалась. Сколько вы меня ждёте, Илья Витальевич?

– Полтора часа. Уже и собаку себе завёл.

Только сейчас Лиза заметила Малыша. Глаза у неё стали круглыми – ни дать ни взять Глазунья.

– Не притворяйся удивлённой. Это привет от вашего ИТ-отдела.

– ?

– Ты что, не видела моего пса-робота?

Лиза стала уверять, что ничего не знала про Малыша, что увидела его вот только сейчас, и Илья сделал вид, что поверил.

Глазунья сняла комбинезон, свернула его и положила под дерево, оставшись в тёмно-зелёном спортивном костюме, таком же, как у Дёмина.

– Илья Витальевич, а за нами самолёт прилетит? – обернулась она.

– Вряд ли. Я ничего похожего на взлётную полосу не заметил. Программа закончится – и вернёмся. Ты не забывай, зачем мы здесь, не торопись обратно. Походи, осмотрись.

Лиза послушалась. Дёмин украдкой наблюдал за напарницей. Вот она провела ладонью по шершавому стволу дерева, разглядела какого-то жучка, подставила ему палец; размяла хвойную иголку и вдохнула запах с закрытыми глазами.

– Пахнет чудесно, как настоящая сосна!

– Ты запоминай для отчёта. Как что пахнет, свои ощущения, вкусы – словом, всё запоминай.

На камне сидела зелёная ящерка, промелькнула полосатая спина бурундучка, и где-то вдали закричала кедровка: тр-р-тр-р-тр-р!

Лиза ушла с полянки, и её восклицания слышались уже в стороне.

– Глазунова, ты далеко не уходи! – крикнул Илья и добавил тише: – Ищи тебя потом по всей тайге…

– Хорошо, Илья Витальевич! – отозвалась Лиза.

Она вернулась через четверть часа, довольная, раскрасневшаяся, с полными руками кедровых шишек. Плюхнулась рядом на траву.

– Знаете, я ведь никогда вот так не гуляла по лесу. Если бы не испытания, то и не узнала бы, как это хорошо просто идти по дорожке, слушать птиц…

– Там есть тропа? – удивился Дёмин и подумал, что не просто так она появилась.

Он посмотрел на часы, закреплённые резиновым ремешком на запястье – прошло больше двух часов после приземления. Илья задрал голову: солнце стояло в зените. Было душно, хотелось пить, и не помогали уговоры, что жажда не настоящая.

Они подождали ещё немного. Малыш лежал высунув язык у ног Дёмина и часто дышал. Глазунья не жаловалась, молодец, но Илья видел, как она облизывала губы, прислушивалась и посматривала на небо.

– Не жди, самолёту негде приземлиться, – мотнул головой Киборг. – Закончится программа, и нейрошлемы отключатся. Так было с марш-броском, зря ты его прежде не опробовала…

Илье захотелось язвительно добавить: «Иначе не рвалась бы на второе испытание», но он промолчал. Поднялся, отряхнул брюки.

– Ничего мы здесь не высидим. Пойдём поищем ручей или реку. Пить хочется.

Лиза с готовностью поднялась. Прямо от поляны убегала в лес сухая и довольно широкая тропа. Впереди трусил Малыш, следом шла Лиза, Дёмин был замыкающим. Они забрались на пологую сопку и, спускаясь, услышали шум воды: впереди показался ручей. Очень быстрый, он бежал между больших камней, бурлил и клокотал. Малыш бросился к ручью и стал быстро-быстро лакать.

Вода была чистой и такой холодной, что ломило зубы. Илья умылся, намочил голову и покосился на Лизу, которая пила из сложенных ковшиком ладоней.

– Спасибо нашим инженерам, не дали умереть от жажды.

Он перебрался через ручей, прыгая с камня на камень, за Дёминым увязался Малыш. По берегам тянулась полоса осинового леса, дальше стоял хвойник, неподвижный, тихий.

– Вы куда, Илья Витальевич? – крикнула Лиза.

– На разведку.

– И я с вами!

Тропа бежала дальше и терялась за деревьями. Куда она вела? Вдруг к посадочной площадке для вертолёта или аэромобиля, или к дороге, по которой может проехать машина? Надо идти дальше. Ради одного прыжка с парашютом, да ещё такого нелепого, по одиночке, не стоило затевать парные испытания. Нет, прыжками дело не закончится, будет что-то ещё.

Илья посмотрел на Лизу:

– Вернёмся за нашими комбинезонами и ранцами и двинемся дальше. Есть тропа, значит, надо идти вперёд.

– А зачем нам парашюты?

Лиза посмотрела в упор, и Киборг только сейчас заметил, что глаза у неё светло-зелёные, в пушистых ресницах. И рассердился на себя – нашёл время глаза рассматривать! – и пошутил грубовато:

– Глупый вопрос. На склад вернуть под роспись.

В действительности он подумал, что парашют можно натянуть на жерди и сделать подобие палатки, если придётся ночевать в тайге.

– Вы не бойтесь, Илья Витальевич, у вас со мной проблем не будет. У меня нет привычки ныть и плакать, я никогда не жалуюсь, – вдруг сказала Лиза.

Дёмин вспомнил про самолёт и улыбнулся. Глазунья залилась краской, просто заполыхала.

– Я только высоты боюсь. А на земле мне не страшно.

– А если медведя встретишь?

Лиза задумалась:

– Я же помню: это не медведь, а графика. Что он сделает?

– И самолёт тоже графика, однако… Ладно, не сверкай глазами. И лучше зови меня на «ты» и по имени.

Они проделали обратный путь. Дёмин скрутил комбинезон в тугой свёрток, стянув его рукавами, привязал к парашютному ранцу, и Лиза сделала то же самое. Снова двинулись к ручью, перебрались по камням на другой берег и вышли на тропу. Малыш тщательно обнюхал усыпанную хвоей землю, стал копать нору, энергично работая передними лапами, только комья летели.

Прежде Илья никогда не бывал в тайге и теперь изумлялся её величию, спокойствию и красоте, растущим среди валунов могучим кедрам. Тропу преграждала крутая гора из огромных, сидящих друг на друге камней, поросших мхом, и чем выше, тем они становились крупнее.

– Ты лезь первой, я буду страховать и подсаживать, – сказал Дёмин и предупредил: – Вниз не смотри, если боишься. Малыша будем передавать из рук в руки, прыгать он не сможет.

Лиза начала карабкаться вверх, Илья за ней. Он ступал осторожно, стараясь не попасть в расщелины. Валуны гудели, как живые.

Дёмин с Лизой, измотанные, добрались до вершины и были вознаграждены по-царски: между камней росли кусты дикой смородины, так обильно усыпанные ягодами, что отягощали ветки. Чёрная смородина, красная, как рубин, зелёная, величиной с крыжовник, янтарно-жёлтая смородина, белая и розовая. Они ели её прямо с куста, душистую, кисло-сладкую. Илья вытащил из ранца парашютный шлем и набрал ягоду про запас: возможно, это единственная еда на сегодня.

Тайга лежала перед ними как на ладони. Дёмин шарил глазами по сторонам в поисках посёлка или хоть какой-нибудь дороги – и ничего похожего не видел. Солнце садилось, и стало прохладнее.

– Сейчас спустимся и будем искать место для ночлега, – решил он, – в темноте не пойдём, в тайге много болот. А утром подумаем, что делать. Война план покажет. Согласна, напарница?

– Согласна, – кивнула Лиза.

***

Укрытие сделали в виде чума. Ножом-стропорезом Илья заострил концы жердей, установил конусом и связал верх стропами. Натянул парашют на каркас, раздвинул жерди и закрепил нижний край кольями и растяжками из строп. Дно устелили лапником, а на него набросили второй парашют. Чум получился вместительным, он хорошо защищал от ночной прохлады и накрапывающего дождя.

Темнота опустилась чёрная, густая – неба не разглядишь. Дождь стучал по натянутому парашюту, где-то заухала неясыть. Хорошо бы развести костерок и погреться у огня… Хворосту в тайге сколько угодно, поджечь только нечем. Илья подумал, что вокруг чума может ходить зверьё: волки, рыси, медведи. Напасть как будто не должны, сейчас лето, еды для них полно.

Спали не раздеваясь, прямо в комбинезонах, и между Дёминым и Лизой могли разместиться ещё двое. Малыш потоптался, пофыркал и улёгся Илье под бок.

– Даже не верится, что на самом деле нас здесь нет, – тихо проговорила Глазунья, – и тайги нет, и этой палатки, и всего остального тоже… Я здесь и сейчас, а другая Лиза осталась где-то очень далеко. А у тебя тоже так?

– М-м-м…

– Я рада, что меня рекомендовали для испытаний, – после молчания продолжила Глазунья, – дело даже не в деньгах… Быть первыми – это такая эйфория! Она стоит того, чтобы прыжок с парашютом выдержать. Даже десять прыжков.