– Кто, Дэуда? – переспросил отец. – Конечно, он присматривается. Просто имей ввиду, что, когда он узнает о том, что жарчиуты встали на сторону Селенга, он будет твоим врагом. И присмотри за Чабуком.

Чиун кивнул и они вернулись к другим ученикам. Кынык держал палицу, Илде взял волчий малахай, а Мэше – шелковый халат.

– У него двадцать дангов и около полусотни чачей, – сказал Илде и позвенел монетами в кошельке. Волчий хвост падал на ему на лицо. Кынык умел считать только по звездам, поэтому он промолчал. – Хватит на развлечения.

– Развлекаться будете после игр, – ответил Хальк. – Удачи вам.

Он кивнул сыну и ушел. Чиун поглядел, как отец скрылся за кибитками и сказал:

– Пойдемте к каньону.

Мальчики разделили деньги поровну. Они успели пройти совсем немного. Стены каньона походили на сплющенные внутренности животного. Камни на скалах многократно наложились друг на друга, напоминая стопки лепешек на праздничном столе. Тысячеголосые звуки людских стойбищ остались далеко позади.

– Говорят, в незапамятные времена Ир-Каан превратился в огромную змею и заполз в Верхний мир, чтобы украсть яйца птицы Самрук с дерева Байтерек, – тихо сказал Илде. – Но Тэйанг вовремя заметил его и отправил Небесного синего волка, чтобы спугнуть Ир-Каана. Спасаясь от волка, Ир-Каан спрыгнул с небес на гору Тэйанг-каан. А оттуда с грохотом упал на землю. От его веса и появился Змеиный каньон.

По песку на дне каньона ползла длинная коричневая змея.

Чиун прошел еще немного и спрятал палицу под валуном, забрав у Кыныка. Тот сначала не хотел отдавать, но Чиун сказал:

– Ышбар спросит, откуда взяли оружие. И узнает про драку. Ты хочешь быть наказанным? Палица завтра понадобится. После игр заберешь с собой в лагерь, я договорюсь с Ышбаром.

Вдали взревели сигнальные рога зубронов.

– Начинается ритуал Дыгыр Даих, – заметил Мэше. – Шаманы разводят костры.

Они пошли обратно. В каньон медленно заползали клубы черного дыма. Илде закашлялся.

Пространство перед каньоном заполнили люди. Шаман поднял руки и покачиваясь, запел молитву во славу Тайанга. Даркуты встали на колени.

Мальчики в этот миг находились среди незнакомых людей и тоже опустились на землю. Камешки на земле и колючки впились в ноги.

Закончив молитву, верховный шаман поднял руки и провозгласил:

– Великий Тэйанг, властелин семи колец мира, Дух-хозяин Вечного неба, прими наши жертвы!

Шаманы рангом пониже подвели по девять гауров, зубронов и овцебыков. Все белого цвета. Животные упирались, испуганно мычали и трубили.

Одному за другим шаманы связывали им ноги и укладывали возле алтаря. Верховный жрец кричал: «Во славу Тэйанга!», брал кинжал и перерезал животному горло. Затем брызгал кровь на камень. По обеим сторонам от алтаря пылали два больших костра.

Лица шаманов блестели от пота. Даже находясь от них за несколько коленопреклоненных рядов, Чиун чувствовал жар от огня. Илде стащил с головы волчий малахай и вытер шею.

Когда с последним жертвенным животным покончили, даркуты встали с колен.

Несколько беков, глав самых крупных родов, вышли к алтарю. Они должны были провозгласить начало Жестоких игр. Обычно это делал каан или ябгу. Но из-за бушевавшей междоусобицы ябгу Судани и Селенг-тархан, главные претенденты на проведение ритуала, отсутствовали.

Поэтому главы родов подняли руки и крикнули в один голос:

– Великое небо, благослови новые Жестокие игры!

Даркуты подняли кулаки вверх и восторженно закричали. А радостях Илде нахлобучил волчий малахай на Чиуна.

Они вернулись в стаю и поужинали. Тэйанг наполовину погружался за багровый горизонт. Амай еще стояла в небе, клонясь к закату. Подошел Ышбар и сказал:

– Чиун, бери гаура и едь к Дэуде. Он хочет дать тебе поручение.

Чиун оседлал Перышко и поехал к тархану.

Дэуда находился в своей кибитке. Он сидел на трехногом стульчаке в мягком атласном халате. На столе карта Ташт-и-Даркут с камешками, отображающими, наверное, расположение родов. Рядом горка свернутых в трубочку пергаментов.

– Готов к играм? – спросил начальник лагеря. Глянул на мальчика и добавил: – У кого стащил малахай?

– Надеюсь, завтра выступлю с честью, – ответил Чиун и поправил волчий хвост, спадавший на глаза.

Дэуда поморщился.

– Не надо громких слов. Кто-то, а ты уже, наверное, прикинул, как лучше выбраться из ущелья, пока другие сражаются не на жизнь, а на смерть.

– Тархан, я готов погибнуть в бою, – возмутился Чиун. Начальник лагеря угадал, он уже продумал три варианта действий в завтрашних играх.

Дэуда вздохнул и протянул запечатанный свиток.

– Отнеси Вихан-беку, главе рода гаргапуров. Передай устно, что я встречусь с ним в роще Сцинков в час кобе. По дороге ни с кем не болтай.

Чиун взял свиток, спрятал подмышкой. Дэуда проследил за посланием тяжелым взглядом.

– Я спрячу в седельной сумке и никто не увидит, – заверил мальчик и подождал, не скажет ли Дэуда еще чего.

Не дождался. Начальник отвернулся и склонился над картой. Чиун вышел из кибитки.

Запрыгнул на Перышко и поскакал в сумраке через бесконечные стойбища. Возле кибиток женщины варили ужин, а дети гоняли овцебыков. Мужчины негромко переговаривались и точили оружие. Где-то играли на донбурре, пели и заливисто смеялись.

Несколько раз пришлось остановиться и спросить у сидящих у костров людей, где расположились гаргапуры.

Оказывается, этот род поставил кибитки над каньоном, по западной стороне. Огибая кибитки, Чиун поскакал вверх по склону, поднимаясь на плато, через которое прошла трещина каньона.

Около десятка раз его окликнули и предложили отдать гаура. Однажды несколько темных фигур метнулись к нему из-за кибитки, ругаясь пьяными голосами. Чиун улыбнулся и ударил Перышко пятками.

Он почти успел подняться на возвышенность. Здесь громоздились сотни желтых валунов из песчаника. Дальше начинались стены каньона. Из-за крутости склона даркуты не ставили здесь кибитки.

Огромный валун качнулся и полетел на мальчика, когда тот скакал мимо. Перышко затрубил и рванулся в сторону. Чиун чуть не вывалился из седла.

Валун скатился вниз и остановился в начале подъема, чуть не налетев на кибитку.

Чиуну показалось, что камень упал не случайно. За валуном, кажется, мелькнула человеческая тень.

Не желая наткнуться на засаду в камнях, он отъехал подальше и поднялся дальше.

Кибитка главы гаргапуров виднелась издалека. Белеющая в темноте, высокая, похожая на шатер каана. Возле входа рослые охранники с халади и круглыми щитами.

Бек Вихан услышал, что прибыл посланец от Дэуды и вышел наружу. Низенький лысый бородач в халате из горностаевых шкурок. Взял свиток и кивнул.

– Дэуда будет ждать тебя в роще Сцинков, – сказал Чиун. – В час кобе.

Бек зашел было в шатер, но остановился. Поглядел на мальчика.

– Ты чего такой рыжий? Из жарчиутов, что ли?

Чиун кивнул.

– Я сын Халька.

Вихан оценивающе прищурился.

– А чего Дэуда выкормыша из горных племен прислал? Показать чего хотел?

Чиун пожал плечами.

– Наверное.

Бек махнул.

– Ладно. Скажи Дэуде, что я буду.

И ушел в шатер.

Чиун поскакал обратно. Наступила ночь и хвост малахая бил по лицу.

Он приехал в стаю, оставил Перышко и доложил Дэуде о выполненном поручении. Потом вернулся к костру, где сидели приятели.

– Я прогуляюсь по лагерю, – сказал Илде, уступив ему место. – Надоело сидеть.

– Забери свою шапку, – Чиун отдал малахай. – Хвост не дает видеть.

– А ты не пробовал просто повернуть ее задом наперед? – Илде сдвинул шапку набок.

Он ушел в темноту. Чиун сел у костра и взял у Кыныка горсть сушеного творога.

Мальчики сидели так и болтали, пока не взревели бивни мамонтов, приказывая отойти ко сну.

Заскрипел песок, из темноты вынырнул Ышбар, подошел к костру и вгляделся в Чиуна.

– Ты здесь? А кто тогда там лежит? Я думал, это тебя убили, – и махнул в сторону.

Мгновение Чиун сидел неподвижно, а потом вскочил и побежал туда, куда указал вожак. Кынык и Мэше помчались следом.

Перед кибитками, стоящими у края стойбища, в тусклом свете кострищ лежал худенький мальчик. Вокруг стояли несколько учеников из других стай и взрослые наставники.

Чиун выхватил у одного из мальчиков факел и посветил в лицо лежащему.

– Сохрани нас Тэйанг! – пробормотал Мэше.

Лежащий мальчик погиб от жестокого избиения. Лицо превратилось в кровавую маску. Невозможно распознать, кто перед ними лежал. Только на макушке остался волчий малахай, прилипший к окровавленным волосам, а хвост раскинулся по земле.

Чиун судорожно охнул. Опустился на колени и потрогал тело Илде. Руки еще теплые.

– Честно говоря, мы думали, что это ты, – сказал впереди знакомый голос. – Но тебе повезло. У тебя, наверное, очень счастливый кут. Тэйанг поцеловал тебя в темечко, синеротик.

К ним подошел подросток и в свете факела Чиун узнал Жибаеги. Огонь отсвечивал в выпуклых глазах.

– Мы скорбим о твоей утрате, синеротик, – сказал Жибаеги. – Это, вроде, один из твоих лучших друзей? Кто бы мог сделать это, как думаешь?

Чиун встал и подался вперед, но Мэше схватил его за плечо. Кынык разъяренно сопел.

– Мы думали, что это ты, когда нашли его, – Жибаеги кивнул на тело Илде и улыбнулся. За ним стояли двое приятелей из его стаи. – И очень огорчились. Но затем увидели, что это просто твой друг. Видимо, кого-то ввел в заблуждение этот малахай. И поэтому здесь лежит он, а не ты, мой синеротый друг.

Он покачал головой, не отрывая взгляда от Чиуна и повторил:

– Сегодня тебе очень повезло.

Подошел высокий человек в сопровождении троих вожаков и наклонился к телу. Чиун узнал Дэуду. Начальник выпрямился и сказал:

– Чего уставились? Сожгите тело по обряду и отправьте весточку родне. Жибаеги, ты почему еще в лагере? Я же сказал, выезжайте на закате. Ты мой гонец, быстро езжай с поручением.

– Слушаюсь, тархан, – Жибаеги поклонился.

Затем еще раз поклонился Чиуну.

– Прими мои искренние соболезнования, – и уходя, напоследок тонко улыбнулся.

Чиун с товарищами потащили тело Илде к окраине стойбища.

Глава 6. Игры

Ночью Чиун лежал у догорающего костра с открытыми глазами. Смотрел на звезды и следил за медленным ходом Малас на небе. Если бы Илде остался жив, он бы истолковал по движению ночного светила итоги завтрашних игр. Илде знал все на свете.

Кынык долго ворочался рядом, горько вздыхал, а потом громко захрапел.

Еще дальше, за Кыныком, кто-то лежал и сильно сопел. Иногда неразборчиво бормотал под нос. Когда в ночи заревели саблезубые леопарды, подготовленные для игр, он замолчал, прислушался и отчетливо прошептал:

– Тихо, кошечки, тихо. Я не для ваших клыков, совсем не для ваших.

Чиун догадался, кто это. И невольно улыбнулся. Наиль, толстый мальчик. Несмотря на скудную лагерную пищу, он не худел и это приводило в бешенство Ышбара. Прежний начальник лагеря, до Дэуды, говорил:

– Ышбар, я смотрю, в твоей стае кормят до отвала. Может и мне к вам заглядывать, закинуть кусочек-другой.

Вожак до изнеможения заставлял Наиля бегать в полном вооружении вокруг лагеря, лично с раннего утра и до поздней ночи бился с ним на халади. Наиль оставался упитанным. Благодаря ежедневным занятиям с вожаком он поневоле стал искусным мечником. Ышбар в отчаянии обещал бросить его на съедение гиенам.

– Ты чего не спишь? – спросил Чиун. – Волнуешься перед играми?

Наиль приподнялся на локте, глянул на Чиуна через спящего Кыныка. Ответил свистящим шепотом:

– Ага. Не знаю, как я выдержу «волны» наступающих зверей.

– А что здесь трудного? – удивился Чиун. – Просто уводи гаура в сторону.

– В том-то и дело, – сказал Наиль. – Мой Колючка слишком злобный и не слушается меня.