– Мне это место нравится не больше, чем тебе, – согласился с бывшим старлеем Лис, – но всё лучше, чем на лесной дороге. Там каждый о нас споткнётся. А назад… Куда назад то? Забыл почему мы из стаба сорвались? Да ещё раньше запланированного срока. Не для того разве, чтобы на кластерах раствориться, да решение наших проблем найти? Вот только Институт тут, похоже, не при этих делах. У него, скорее всего, свои заморочки, которые нам тоже поперёк дороги. Так что у нас пока только одно направление и осталось. А что до атомитов, то я, конечно, не уверен, просто мысли. Я когда в стаб ехал, с бегунами столкнулся. Так вот те твари не долго бежали, и скорость у скутера далеко для них не впечатляющая, но не догнали. На велосипедах мы от них тоже уходили. Да и сейчас за ними смотрел, «форд», конечно, порезвее «шестьдесят шестого» будет, но и тут я особых стайерских и спринтерских способностей за тварями не заметил. Получается, что тридцать-сорок километров в час для них норма. А теперь вспомни, как мы от той орды улепётывали, они местами все восемьдесят выдавали и далеко не пять минут с такой скоростью летели. Не нормально это. Бежали, бежали, а потом бац, и свернули. И уж точно не в сторону черноты, а в сторону чуваков, затеявших бучу с караваном стаба. Я тогда на коллективный разум этот безумный бег списал, но безумные не выбирают направлений. И если допустить, что ими кто-то управлял, то получится идеальное средство зачистки. Только думать так совсем не хочется, потому что это будет означать, что у кого-то есть очень существенное преимущество перед остальными, но и со счетов сбрасывать не получается. Оглянитесь вокруг. Я видел тут не так много, но никогда не встречал такого погрома. На мой взгляд это ненормально. В любом случае, орда свернула к атомитам, и этим ребяткам нужно было данный факт как-то пережить или не пережить.

– Думаешь за этим стоит Институт? – озадаченно спросил пулемётчик, переваривая услышанное. – Ну, если это действительно не совпадение.

Лис в ответ только неопределённо пожал плечами.

– Я тоже думаю, что кроме Института больше некому, – ответила за него Саша, – если такое, конечно, вообще возможно, слишком уж из области фантастики.

– Ясен пень, – подхватил знамя Каз, – кто ж ещё то? Они ж изучатели, блин. Наизучали. Да и интерес налицо. Знахарь у них спионерил что-то, они решили вернуть спионеренное вместе с пионером, а когда не вышло, то не доставайся же ты никому. А тут мы… А там Юльчик. Вот, блин!

– Да тут всё… из области фантастики. Куда не ткни, в кого не ткни, – совсем не радостно усмехнулся Лис. – Думаю, Юле особо ничего не угрожает, по крайней мере, пока она в стабе. – И поймав вопросительный взгляд бывшего старлея, пояснил: – Я почти уверен, что из стаба нас выдавливали не просто так. Тот или те, кто это затеял, выход на всеобщее обозрение не планирует. В грязные игры принято играть по-тихому. Невинные жертвы вызывают сочувствие. Народ тут хоть и разобщённый, но может их телогрейку и на себя примерить. Хлопотно. Гораздо выгоднее спускать поводок на прожжённое зло и бороться с ним лучше всего подальше от лишних глаз. Отсюда и сценарии такие не скучные.

– Вообще не догнал, – насупился Каз, демонстрируя усиленную работу мозга, – как наши скитания от неё угрозу отведут?

– Ну ты примитивный! – ехидно ухмыльнулась Саша, явно мстя за испуг при активации умения Лаки. – Она вряд ли сможет сказать больше, чем кто-то из нас, кроме Лаки, разумеется, он вообще ничего сказать не сможет. Так зачем привлекать к себе внимание, происками против единственного оставшегося в стабе знахаря? Проще тебя отловить вместе со всеми нами да подальше от стаба и побеседовать с пристрастием.

Каз уже собрался ответить девушке, одарившей его откровенно издевательским взглядом. Не просто ответить, а с чувством, толком и расстановкой объяснить всю глубину её заблуждений в отношении его умственного развития, но не успел. Ускоренным шагом приблизился Лаки. Парень был явно чем-то обеспокоен. Реалии Улья успели приучить всех к тому, что мелочей тут не бывает. Потому начавший было подниматься градус быстро сошёл на нет, народ тут же подобрался.

– Там кто-то есть! Я звук слышал, – тихо выдохнул парень.

– Где?

– Кто?

Посыпались приглушённые вопросы.

Реконструктор указал в сторону дальней стены, отгораживающей внутреннее пространство здания от внешнего мира. Лис сначала подумал, что следует ждать гостей снаружи, но он ошибся.

– Кажется, тут подвал есть, звук снизу был, оттуда, – Лаки, крепко сжимая автомат, качнул стволом в направлении, откуда пришёл.

Лис оставил Проспа и Сашу присматривать за въездом в лагере и, прихватив Каза с Лаки, отправился выяснять причину тревоги нового члена команды. Конечно, на территорию после визита толпы заражённых можно было попасть практически откуда угодно, но на все щели наблюдателей не хватит, а въезд наиболее вероятное направление. Может, будь на его месте какой-нибудь Рембо или прожжённый спецназовец, расклад был бы иным, но ни того, ни другого под руками не оказалось.

Действительно, в самом дальнем углу лестничный марш не обрывался на первом этаже, он нырял ниже, открывая тёмный, сводчатый зёв подземелья. Из него доносились сильно приглушённые звуки редких ударов.

Спускаться туда совсем не хотелось, но искать другое прибежище на ночь было уже поздно. Оставлять же неведомо что у себя в тылу было неразумно, одному Улью известно, каким боком им это может выйти, тем более что мелким сожителям тоже не сиделось на одном месте. Возможно, от того, что тёмные закоулки плюс неизвестность, сдобренная порцией страха, в принципе поджаривают им пятки. Но, возможно, причина была иной. И надо было это выяснить, иначе он будет обречён всю ночь провести на измене, не сомкнув глаз. Пришлось включать фонарик, притороченный к шлему и заставлять ноги передвигаться вниз по ступенькам.

Это был странный подвал, больше похожий на бомбоубежище, а может он и был им раньше. Массивная входная дверь из толстого металла с поворотными запорами сверху и снизу. Беда в том, что ручки запоров были только с внутренней стороны, так что надежда на решение вопроса блокировкой этой двери от бесперспективности наложила на себя руки. Жаль. Небольшие комнаты-отсеки, разделённые толстыми бетонными стенами и такими же дверями, были теперь завалены всяким хламом. Старые кровати с панцирными сетками, столы с порядком изношенными столешницами, шкафы и их составляющие, стулья с отсутствующими ножками, прикроватные тумбы, плакаты на деревянных каркасах и прочая, прочая от бытности человеческой, переваренная им и выплюнутая подальше от глаз.

Заражённые порезвились и тут, превратив это сборище ненужных вещей в поистине неописуемый хаос. То, что не сломал человек, доломали они. Луч фонаря выхватил и несколько обглоданных костяков, почти совсем свежих. Но ни оружия, ни обрывков амуниции или одежды в поле зрения не попалось, либо твари смолотили их на десерт, либо не было их вовсе. А голыми тут только сами твари и бегают.

Лис и его товарищи изо всех сил старались красться как можно тише, но тут это было поистине невыполнимой задачей. Каким бы тихим не был шорох подошв, в тишине этого склепа мёртвых вещей отражённый от глухих стен он усиливался многократно. По-видимому, они были услышаны, потому что удары участились. Звук исходил от почти последней двери, которая была закрыта, но не на запоры, они были в вертикальном положении. Упавшая сетка кровати заблокировала дверь, зацепившись боковиной за приваренный к двери уголок, служивший дверной ручкой. От каждого нового удара сетку встряхивало.

– Как думаешь, командир, какого калибра там монстр? – шёпотом спросил Каз, нагнувшись к самому уху Лиса. В том, что за листом толстого металла неразумная тварь, сомнений ни у кого уже не было.

Лис вздрогнул от неожиданности и мысленно выдал такую тираду в адрес товарища, что коллекционеры изысканных матерных выражений сразу схватились бы за свои блокноты.

– Может спихнём койку, ты его подержишь, а мы с Лайки шантажировать будем, – продолжил шептать Каз, впечатав кулак в ладонь другой руки, изображая недалёкого героя из одной советской комедии. – Вроде на сильно развитого не похож, те бы уже давно дверь открыли вместе с дверной коробкой. Ага. Да и трудновато тут матёрому протиснуться.

– Не на всех монстров умение действует, – отрицательно покачал головой Лис, от чего луч света забегал по стене справа налево и обратно. Говорить товарищу о том, что больше сам не надеется на своё собственное умение, поскольку не знает, во что это может вылиться, он не стал. Сейчас не стал. – Автомат лучше держи. Запор на честном слове держится. Неровен час не выдержит, а у тебя руки блуждают не там, где надо.

«Накаркал, блин»! Шёпот в замкнутом пространстве убежища для чуткого слуха заражённого всё равно, что взрыв петарды в перевёрнутой кастрюле. За дверью активизировались. Удары стали чаще и дополнились рывками. От такого интенсивного воздействия боковина кровати выскочила из заклинившего её уголка.

Дверь распахнулась. В ноздри ударила волна адской смеси спёртого воздуха, щедро приправленная смрадом экскрементов и разложения. Лучи фонарей упёрлись в перекошенную от счастья морду заражённого. В отсветах электрических лучей его мощная хлеборезка, оскалившаяся полным набором крупных зубов, произвела неизгладимое впечатление. Тварь действительно была не из сильно развитых. Так, средненькая. Сильно развитый бегун, почти дожравшийся до лотерейщика. Но игра света и теней на его морщинистой серой морде сыграла с людьми поистине злую шутку. Края абриса его непропорционального тела размывались, сливаясь с тьмой подземелья, от чего казалось, что перед ними не меньше чем рубер. Утробное урчание, усиленное тишиной замкнутого пространства, заставило мурашки не просто бегать, они заметались словно их смазали скипидаром.

Преподаватель прикладной психологии, а по совместительству консультант убойного отдела МВД, рассказывал им, кандидатам на получение лицензии на ношение служебного оружия, о нюансах поведения психики в разных ситуациях. В принципе, вся база сводилась к восприятию информации, поступающей от органов чувств, как правило, трёх основных: зрение, слух, осязание.

– Если в тёмном проулке направить луч фонаря в лицо объекту, схватить его за руку и громко крикнуть – полудурок готов, – говорил он с улыбкой маньяка. – Свет блокирует зрение, контакт с рукой – осязание, а крик блокирует слух. Идёт разрыв шаблона, мозг впадает в прострацию и становится подвержен любому внушению. По этому принципу работают цыгане: пёстрые юбки, яркие побрякушки, быстрая обволакивающая речь и хватание за руку.

Сейчас полудурки были уже готовы, почти. В количестве трёх штук. Даже несмотря на то, что присутствие заражённого за дверью ни для кого сюрпризом не было, его морда, внезапно попавшая на свет, оставила такой неизгладимый отпечаток на сетчатке глаз, как если бы очень долго смотрели на чёрно-белую картинку. Так что эта мерзость не только будет стоять перед глазами, но ещё и сниться будет неизвестно сколько. Радостное урчание, усилившись отражением от стен, накрепко засело в ушах. Осталось только установить физический контакт. И если это произойдёт, то разрыв шаблона им обеспечен, причём в буквальном смысле.

Этого вполне хватило, чтобы впечатлившийся неокортекс вместе с лимбическим коллегой отключились, предоставив свободу действий рептильному мозгу со своими первобытным рефлексами по заложенным природой сценариям: бегство, ступор, агрессия. Прежде чем Лис смог выбраться из ступора и что-то осознать, симбиот Каза активировал умение, и тот исчез. Препятствие в виде его тела, отделявшее Лаки от заражённого, исчезло вместе с Казом, и от неожиданности и растерянности, оказавшись лицом к морде твари, парень заорал.

Тварь, приготовившаяся было продемонстрировать еде всю свою радость от встречи, вдруг с пробуксовкой рванула прочь от этой самой еды. Налетев на следующую запертую дверь, она начала её судорожно царапать. Из-за двери донёсся сдавленный вопль. Лис, с трудом скинув с себя узы оцепенения, пытался поймать в коллиматор споровый мешок бегуна-переростка. Мысль о том, чтобы воспользоваться клювом, если и попыталась возникнуть, была уничтожена в зародыше насмерть перепуганными мурашами. Их так колотил озноб, что он отдавался в руки, сбивая прицел. Появившийся Каз растеряно завертел вокруг головой, сразу не находя причину своего бегства и пытаясь сориентироваться в ситуации. Луч его фонаря запрыгал по стенам. Спустя долгое, затянувшееся мгновение раздались громкие хлопки «Грозы» и «Винтореза». ПМС тут был бессилен. Замкнутое пространство не собиралось оставаться безучастным в этой трагикомедии и охотно распространяло по убежищу громогласное эхо. Только спустя пять, выпущенных Лисом очередей, тело заражённого безвольно сползло по двери на пол. Сколько боеприпаса израсходовал Каз, он не считал.