Глава одиннадцатая

Больше всего на свете Нари хотелось прихватить деньги и сбежать куда-нибудь далеко-далеко, где её точно не найдут никакие ньонцы. Однако сперва её задержала попытка разузнать что-то о своих товарищах. Для этого она принялась отираться на портовом рынке, и вскоре ей удалось устроиться продавать рыбу: красивая улыбчивая девушка всё ещё была хорошим способом повысить продажи. Уже через месяц на рынке стали бродить сплетни о произошедшем, но узнать точных подробностей о конкретных людях Нари не смогла, а самой возвращаться на родной остров ей было страшно: что, если там хозяйничают те страшные люди?

Решив, что на острове ей больше делать нечего, она снова испытала большое желание сбежать, но снова подавила его в себе: она надеялась в этом порту перехватить возвращающегося из плавания отца. Беда была в том, что она не знала ни времени его прибытия, ни названия корабля. В последний раз он отправился куда-то в Даркию, но она весьма смутно представляла себе его маршрут, поэтому было совершенно неясно, когда его ждать.

В этих колебаниях прошло ещё полгода: Нари то отчаивалась и уже совсем было решала отправиться в бега, то набиралась мужества и полагала необходимым заехать на остров и оставить там весточку о себе, то, не имея сил принять решение, пускала всё на самотёк в надежде, что сумеет перехватить отца здесь.

Первое время она ужасно боялась, что по её душу вернуться ньонцы. Раз за разом она прокручивала в голове планы, как спастись. Логично было бы хотя бы продать тот дом, о котором Кьерин знал точно, и поискать другой, но Нари предположила, что он при желании легко найдёт её след: сумел же он так быстро восстановить её документы! Когда у тебя есть деньги и связи…

Переходить на нелегальное положение Нари боялась; да она и не представляла себе, как это сделать. Она и так постоянно терзалась мыслями о том, что её ограбят!

Отъезд в другой город в её глазах ничего ей не давал: человек, обладающий богатством и упорством Кьерина, отследил бы её перемещения без проблем, а она бы, вдобавок, потеряла шанс найти отца.

Можно было бы попытаться уехать в другую страну, но Нари не знала языков, и, опять же, не представляла, как решить дело с документами и не оставить следов.

Поэтому, как ни глупо это оказалось, она продолжила жить в том самом доме, который купил Кьерин. В конце концов, дом этот был и вправду хорош – гораздо лучше того, в каком она жила всю свою жизнь.

Не придумав ничего лучше, Нари решила дождаться отца и уехать с ним. Желательно, куда-нибудь далеко-далеко, в Райанци, например. Главное – подальше от Ньона и его сумасшедших князей.

Так она и жила кое-как: работала на рынке, чтобы быть в курсе всех новостей, расспрашивала команду каждого пристающего к порту корабля и…

Чувствовала глубокую, с каждой неделей всё более её затягивающую, тоску.

Её прежняя привычная жизнь была разрушена; она не имела связи ни с кем из старых знакомых. Она совершенно не знала, как жить теперь, и не испытывала никакого желания заводить новые знакомства. Замкнувшись в себе, она сосредоточилась на единственной цели – дождаться отца – и запрещала себе думать о том, что будет, если она так и не сможет его найти.

Жизнь её ковыляла вперёд кое-как, из дня в день, наполненная одними и теми же событиями. В этой однообразной бессмысленной рутине хорошо было только одно: воспоминания о пережитом ею сглаживались, отступали куда-то в глубины прошлого и начинали казаться выдуманным кошмаром. Оглядываясь назад, Нари теперь не могла поверить, что это она сигала с высокого порта в море, бегала по камням, дерзила пиратам… В её простой размеренной жизни не было места таким потрясениям, и ей всё меньше верилось, что всё это действительно с ней происходило.

Так прошёл год, и представляется вполне возможным, что Нари так и прижилась бы в этом городе, торговала бы до конца своих дней рыбой и вышла бы замуж за какого-нибудь рыбака или моряка.

Однако однажды вечером, возвращаясь с рынка домой, она обнаружила у своих дверей знакомую угловатую фигуру с рыжей шевелюрой.

– О нет, только не вы! – эмоционально простонала она в небо.

«Так и знала, что он однажды припрётся!» – мелькнуло у неё в голове вопреки правде о том, что она, совершенно точно, не ожидала его, понадеялась, что он уже выкинул эту историю из головы, и даже причислила его к разряду примерещившихся ей выдумок.

– Мне казалось, не так уж я тебе и досаждаю, – раздражённо откликнулся Кьерин, который не то чтобы ожидал более теплого приёма, но всё же надеялся… Бог весть на что. Что она за год поостынет и заочно проникнется к нему добрыми чувствами?

– Вы мне ужасно досаждаете, – не согласилась она и язвительно отметила: – Но вас, как всегда, это не интересует, ведь так?

В своей голове она уже размышляла, куда драпануть и как спрятаться, если незваный гость вернётся к своим наглым притязаниям на её свободу. Теперь-то город она знала отлично, и была уверена, что сумеет улизнуть!

Впрочем… она, прищурившись, оглядела окрестности и не обнаружила его сопровождающих. Они, конечно, могли припрятаться, но это казалось нелогичным.

– Я тут один, – верно расценив её взгляд, спокойно отметил он.

Она нарисовала на лице вопрос: мол, и чего припёрся, да ещё и в одиночку?

Он равнодушно пожал плечами и сухо заявил:

– Соскучился.

– Не могу сказать того же о себе, – не замедлила с ответом она, и тут же с удивлением обнаружила, что ответ этот был не совсем искренним.

Не то чтобы она скучала по его наглому обществу… по правде сказать, она и вообще о нём не вспоминала. Но всё же, всё же…

Логичной её реакцией в сложившемся положении должен был стать страх; но страха не было. Она давно уже устала его бояться, и поэтому перевела его в разряд «совсем не подлецов» и перестала ждать от него подвоха. Планировал бы что-то дурное – давно бы сделал. Глупо выжидать год, а потом являться осуществлять свои коварные планы.

«Впрочем, – пришла ей в голову догадка, – он, возможно, всё ещё носится с идеей сделать меня своей наложницей, но теперь решил действовать более цивилизованно».

Выстроив версию, она совсем уж успокоилась. Не преуспев силой и напором, князь решил сменить тактику и зайти с дипломатической стороны. Вон, как основательно подготовился! Отпустил на свободу, дом подарил, деньгами обеспечил, свалил в закат и не «досаждал», как сам он выразился, а теперь явился с трагичной рожей и говорит, что скучал. Ну точно! Надеется её охмурить!

Нари сделалось весело. Роль наложницы её по-прежнему не манила, но поглядеть, как именно планирует охмурять её князь, было интересно.

«Тут, главное, вовремя сбежать, – напомнила самой себе она. – А то ещё вернётся к прежней тактике».

– Ну что ж, – решила она, – буду великодушной и, так и быть, напою вас чаем.

Он улыбнулся; на лице его читалось заметное облегчение: видимо, он не знал, как поступить, если она его прогонит.

«Ха, – мысленно потешалась над ним Нари, – купился, наглая рожа?»

Она пустила его в дом; князь был сама любезность, держался скромно, говорил вежливо и вызывал у Нари вопрос, не слишком ли часто в последний год его били по голове.

Согрев чаю и даже выставив вкуснейший малиновой пирог – для себя берегла, но ладно, так и быть, пусть тоже полакомится, – Нари решила осторожно перейти к допросу. В конце концов, князь был единственным доступным для неё источником достоверной информации о её товарищах.

С любезным выражением лица выслушав похвалы и чаю, и пирогу, и уюту в доме, и своему наряду, она прервала поток льющейся из его уст патоки прямым вопросом:

– Так что там, вы говорите, с моими друзьями?

В их последнюю встречу она была слишком растеряна, чтобы задавать вопросы, и всё это время мучилась мыслью, что нужно было вцепиться в него ещё тогда и вызнать все нюансы.

– Придерживаю десяток под рукой, чтобы, если что, использовать как рычаг давления на тебя, – насмешливо ответил князь.

Нари сняла с повестки дня вопрос, сильно ли его били по голове. Нет, прежний мерзавец, просто сверху лоск навёл!

Она смерила его возмущённым взглядом и демонстративно примерилась к ножу, которым резала пирог.

Он посмотрел на нож в её руке с живым любопытством и уточнил:

– А что, ты уже научилась им пользоваться?

– Научилась, – буркнула она, хотя на самом деле её навыки владения ножом ничуть не улучшились с их прошлой встречи.

Он тихо рассмеялся, догадавшись, что она соврала, но перестал испытывать её терпение и принялся рассказывать:

– В самом деле, часть твоих товарищей просто согласилась перейти под мою руку, и сейчас прекрасно живут в моих ньонских владениях, – лицо Нари чуть прояснилось, – ещё часть, – продолжил князь, – предпочла осесть в Ниии, но, если не ошибаюсь, – он невозмутимо откусил пирог, – не было никого, кто изъявил бы желание вернуться на тот остров. Так что, видимо, я всё-таки его захватил, – покивал он сам себе, словно кто-то оспаривал его притязания.

«Ну ладно, живи тогда», – отказалась от кровожадных мыслей Нари, прибавив князю сразу десяток очков симпатии, как человеку, который, насовершав ошибок, во всяком случае, имеет мужество их признать и попытаться исправить хотя бы частично.

«Может, он и вообще нормальный?» – мелькнула у неё в голове внезапная мысль, но потом она припомнила, что её, видимо, предполагают охмурять, так что вполне естественно, что князь пытается показать себя с лучших сторон, и не стоит совсем уж обольщаться. Ещё неизвестно, как он отреагирует, когда она снова его пошлёт.